– Ну, где вы бегаете, где?.. – начал было он упрекать Костю, но увидел, у него в руках женщину, бросился помогать.
В этот момент в доме грохнул выстрел, и через секунду они услышали грохот сапог по лестнице, и появился Игорь Божко с дымящимся «глоком».
– На… – сказал он, протягивая Косте пистолет, – вояка…
***
– Ковбой, посмотри, что там с оборудованием, – попросил Костя, когда они, что называется, погрузились в машину.
– Всё нормально, ещё не развалилось, – ответил Игорь вместо Сашка, мотнув косичкой.
И они поехали. Должно быть, в тот день им везло.
Женщина всё ещё не пришла в себя. Игорь дал ей хлебнуть водки из свой фляги. В следующий раз, когда Костя посмотрел в зеркало заднего обзора, она уже спала, прижавшись к нему.
Она была среднего роста, изящная и стремительная в движениях, и с той редкой меркой в пропорциях, которые делают таких женщин заметных даже в толпе. А ещё у неё были чёрно-жгучие пронизывающие глаза и чёрные ресницы и чёрные в разлет брови. Смотреть на неё, было одно удовольствие.
Красивая, подумал Костя, очень красивая, и почему-то вспомнил всех своих московских подруг и, конечно, Ирку Пономарёву. Потом снова посмотрел на незнакомку. Зачем ей шляться по городу в такие времена? Сидела бы дома. А так попала в переплет, думал Костя. Насильника ему почему-то совершенно не было жалко. Мог бы я его застрелить? – подумал он, наверное, мог, если бы он на меня напал. Некоторое время его интересовала эта мысль, но потом он отвлекся на дорогу.
Они проехали больницу и попали в лесную зону, где пришлось сбавить скорость. Видно, впереди был какой-то затор, потому что две легковые машины остановились, из них вышли люди и о чём-то разговаривали, размахивая руками.
– Тормозни… – неожиданно сказал Игорь, с тревогой вглядываясь вперед.
Женщина вдруг произнесла:
– Здесь накануне стреляли… я живу рядом.
Её голос поразил Костю. Был он грудной, бархатистый, сочный и низкий, такой голос редко встречается у женщин. Костя даже, наверное бы, от удивления и оглянулся, да занят был разбитой дорогой.
Две красавицы-высотки справа оказались разрушенными вчистую. Теперь они походили на гигантские сюрреалистические творения человека. Корпуса больничного городка, примыкающие к лесозоне, кое-где ещё дымились. Сюда даже не возили раненых, потому что больницу разбомбили в первую очередь и накидали мин-ловушек – маленьких лепестков в виде уха, на которых подрывались исключительно дети и собаки.
– А объехать можно? – спросил Сашка и вопросительно оттопырил губу.
– У нас бензин кончается, – напомнил Костя. – Бензоколонка за переездом.
– А ну давай назад! – вдруг скомандовал Игорь.
– Зачем?! – удивился Костя и показал рукой. – Вот заправка!
Действительно, за нежно-зелеными кустами торчала красная крыша бензоколонки.
– Давай! Давай! – потребовал Игорь и, перегнувшись через спинку сидения, ухватился за руль.
– Да погоди ты! – крикнул Костя. – Я сам!
– А чего ты тогда!.. – нервно сказал Игорь и отпустил руль.
Костя быстро переключил на задний ход, потому что развернуться на узкой дороге не было никакой возможности и, чертыхаясь в глубине души, отъехал до самого академгородка и только здесь развернулся. К нему передалось волнение Божко.
– Ну что?! Что случилось?! – спросил он оборачиваясь.
– А вот что! – ткнул в стекло пальцем Игорь.
И они увидели, точнее, вначале услышали короткий свист, а потом короткий же разрыв, и на дороге словно вырос куст боярышника, потом он оделся чёрным облаком. Там, где стояли две машина, мелькнули раскромсанные люди.
– Гони!
Но Костю уже не надо было понукать. Он всё понял: Игорь предсказывал только то, что касалось войны. Должно быть, на этом он малость и повернулся. А если учесть, что он прошел Афган и Югославию, то всё встало на свои места. В Чечню не попал, потому что уже тогда жил в другой стране.
Всё это промелькнуло у Кости в голове, когда он на четвертой скорости уже почти сворачивал на улицу Щорса, а сзади рвались снаряды – причём всё ближе и ближе. Потом так бухнуло, что все почувствовали, что машину подшвырнуло, словно от пинка. Костя невольно скосился в окно, не теряя из поля зрения разбитую донельзя дорогу. Над бензозаправкой поднимался огненный гриб. Они вовремя спрятались за троллейбусный парк. Однако те, кто стреляли, видно, тоже заметили гриб и поддали огня. Пару снарядов с жутким воем рванули совсем близко, и сбоку ещё раз чем-то ударило. Костя переключил на пятую и так вдавил педаль газа, что готов был сломать её. И тут у них кончился бензин, и они на виду у здания ППУ[30] бывшего СБУ[31] застряли в воротах железнодорожной больницы.
Глава 2 Элементы неожиданности
Даже тряпье, которое нашёл Игорь Божко, на этой смуглой чернобровой женщине выглядели, как на королеве. Ни на кого не глядя, она с изяществом переоделась в машине. Фигура у неё была дай бог каждой женщине. К тому же она, похоже, когда-то занималась спортом, и это тоже наложило на неё отпечаток с лучшей стороны. Сашка сразу повёл нос по ветру. Костя, который едва сдерживал себя, тихонько заметил:
– Ковбой, кончай дуру валять. Не хватало нам поссориться.
Сашка Тулупов покорно склонил стриженую голову и сказал:
– Есть, командир… не валять дуру.
Сашка очень серьезно подошёл к командировке: купил на Ленинском камуфляжную форму с разгрузкой, подстригся под «ноль» и даже сбрил юношеские усы. В таком виде он походил на «черпака»[32], и шансы его у этой женщины, на взгляд Кости, были ничтожны. Но он и сам, нет-нет да и косился в её сторону. Не мог удержаться. Здесь на Украине женщины были какими-то особенными – длинногими, стройными, смуглыми и чернявыми, яркими, одним словом. В Питере, откуда Костя Сабуров был родом, такие женщины встречались крайне редко, были они в основном искусственными из косметических салонов, а здесь – натуральные и на каждом шагу. Солнца, наверное, больше. Везёт же людям, думал Костя Сабуров, невольно думая об Ирке. Ирка была светлой шатенкой, хотя иногда становилась блондинкой или брюнеткой, в зависимости от сезона, но с неизменно зелеными глазами. Костя считал, что ему не очень повезло в этом плане, и последнее время заглядывался на кареглазых брюнеток. Но сейчас было не до романов, да и счастье, кажется, уже улыбнулось Божко. Костя даже не представлял, как можно перейти ему дорогу – убьёт ведь, не колеблясь, как насильника.
Налёт кончился так же внезапно, как и начался. Последняя мина взорвалась на перекрёстке Университетской, не долетев до больничного забора каких-нибудь метров двадцати. По окнам и фасаду с коротким визгом ударили осколки.
– Всё! Больше не будет, – уверенно сказал Игорь, вылезая из-под машины отряхивая колени.
Костя очень удивился. Ещё где-то грохотало. Ещё рушились здания, а Игорь уже командовал:
– Вылезайте! Давай руку, Елизавета!
– Хорошее имя. А мы и не знали, – с огорчением вздохнул Костя, выбираясь из-под больничного крыльца, куда они с Саней залезли очень быстро – почти мгновенно, когда «газель» застряла в больничных воротах. Он и сам было не против взять опеку над Елизаветой.
Пейзаж изменился. Тринадцатая школа горела, над крышей сквозь дым прорывались языки пламени, а здание госбезопасности за высоченным забором осталось целехоньким. Жилые дома через дорогу тоже горели, а в огромный квартал, который занимала железнодорожная больница вместе с госпиталем ППУ не залетело ни одного снаряда.
– Вот сволочи! – выругался Игорь. – На террикон залезли!
– Откуда ты знаешь? – спросил Сашка и даже открыл рот от удивления.
– Так это ж младенцу ясно, что бьёт миномётная батарея. А где её удобнее всего установить?
– Ну? – не сообразил Костя.
– Я бы установил на терриконе! Во-первых, окрест видно километров на двадцать, а во-вторых, никто же не подойдёт.
– А-а-а… – сказал Костя и посмотрел туда, куда показывал Игорь.
За крышами высоток и зеленеющими верхушками деревьев, в километрах трех торчали две рукотворные горы. Одна из них была почти срезана на одну треть, с вершиной, похожей на шпиль. Иногда там возникало облачко пыли, через пару секунд раздавался вой снарядов.
– Вон с того, ближнего и бьют, – уверенно сказал Игорь. – Там наклонная дорога и круговая площадка на триста шестьдесят градусов. Пуляй, не хочу. Всю ночь должно быть мины таскали, а теперь дурью маются.
– С чего ты решил? – спросил Костя.
– Я здесь сызмальства всё знаю.
– Надо бы нашим сообщить. Да связи нет, – посетовал Сашка, украдкой поглядывая на Завету.
– Это мы сейчас… – заверил их Игорь и почему-то посмотрел на здание ППУ.
На его центральным корпусом возвышалась «глушилка» – здоровенная антенна кубической формы. По его словам, эта антенная ещё в советские времена глушила «Голос Америки». Теперь она глушила всё подряд.
– Вы пока бензин поищите, – посоветовал он, доставая винтовкой В-94 и проверяя оптику, – а мы с Заветой попартизаним.
Костя давно заметил, что любое оружие в руках Игоря словно оживало и приобретало заложенную в нём значимость, словно оно понимала Божко, а Божко понимал его. Даже Сарайкин обращался с оружием не так ловко. Чувствовалось, что Игорю это дело привычное и оно ему нравится не потому что из него надо убивать, а как законченная, эстетическая вещь с вполне определенными функциями, и вот эти функции Игорь знал досконально.
Как истая женщина, Елизавета сказала, блеснув белозубой улыбкой:
– Я боюсь… – и обняла себя худыми руками, словно ей стало зябко.
Ноги у неё были стройными, как раз то, что очень и очень нравилось Косте, и он старательно отводил от них взгляд, но, забывшись, обнаруживал, что снова пялится на них. В общем, глаза у него так и лезли куда не надо, хотя с некоторого времени Завета не спускала восхищенного взгляда именно с Игоря. Впрочем, точно так же, как казалось Косте, она поглядывала и на него, и на Саню. Или ему казалось? Он не мог разобраться в этом вопросе. Женщины ему всегда нравились до безумия. Если бы я был Богом, обычно рассуждал он, я был создал мир из одних женщин. Я – и одни женщины! Красота!