— Ну и что?! Я хороший автомеханик. А у отца отличная мастерская на въезде в Сан-Диего. Я не боюсь грязной работы.
— Ты ведь не отказываешься стрелять по повстанцам? — в свою очередь испугался Билл.
— Нет, сэр, — буркнул Рой. — Я буду стрелять, в кого вы прикажете, сэр.
— Смотри мне! — пригрозил ему Билле. — Считай, что нагрудный знак ты получил авансом за следующий подвиг.
— Успокоили, сэр.
— Не понял?!
— Слушаюсь, сэр! — вытянулся в струнку капрал Рой Чишолм.
— Ну теперь молодец! — похвалил его Билл.
Сашка еще поснимал Билла и Роя Чишолма на фоне звездно-полосатого флага, как вдруг что-то изменилось. Вначале пробежал солдат, потом Билл куда-то отлучился, вернулся и сообщил:
— Начальство едет. Наш генерал. Нельзя сказать, что он не любит русских, но их присутствие на позициях приведет его в шок. Он наверняка заподозрит в вас шпионов со всеми вытекающими последствиями.
— А наш товарищ? — спросила Завета, которая хотя и крутилась рядом, но в кадр не лезла из принципиальных соображений.
— Бегите в медпункт и заберите его. Я прикажу вывести вас с позиций.
Рой Чишолм вызвался сопроводить их. Он пытался что-то объяснить, зная десяток русских слов. Из всего услышанного Костя понял, что он не хотел убивать ребенка.
— Это все наш полковник затеял, — перевела Завета.
Оказывается, она прекрасно владеет разговорным английским в американском варианте.
— Я там жила полгода. У меня мать замужем за американским полицейским. Майклом Ричардсоном.
— Ну и что?.. — спросил Костя, безмерно удивленный.
— Да ничего, — пожала плечами Завета. — Мне просто Америка не нравится. Много черных. Оказалось, что я расистка.
— А что у нас с лейтенантом? — спросил Костя.
— А старший лейтенант из отдела пропаганды. Он летал над Украиной в «Коммандо-соло» и транслировал американские передачи, пока их не сбили над Днепропетровском. У старшего лейтенанта шок. Он до сих пор из него не вышел.
— Билл мне об этом ничего не сказал, — удивился Костя.
Игоря Божко они нашли в умиротворенном состоянии под капельницей. Из носа у него торчали трубки, к широкой груди, как пиявки, присосались датчики.
— Мне успокоительный укол сделали, — радостно сообщил он. — Кайф ловлю… снилась какая-то долина цветущая, горный ручей…
— Первый раз что ли? — со скрытым превосходством спросил Сашка.
— Ну! — восторженно подтвердил Игорь.
— Бывает…
А еще Игорь сосал пепси-колу через соломинку. Тумбочка рядом была завалена пакетами с чипсами.
— Слушайте, — восхищенно зашептал он, — если бы я знал, что они так обходятся с ранеными, я пошел бы служить в их армию.
— Ладно, армия, — сказал Костя, берясь за капельницу. — Пора и честь знать.
Капрал Рой Чишолм с любопытством прислушивался к их разговору. Косте даже показалось, что он понимает по-русски, поэтому не стал говорить ни о чем таком, что могло повредить им, например, о том, что их разыскивают наци. Береженого бог бережет, подумал Костя.
Игорь выдернул иглу из руки и сел. Прибежал санитар и что-то залопотал по-своему.
— Чего ему надо?.. — пренебрежительно спросил Костя.
— Говорит, что после капельницы надо лежать часа два, — перевела Завета.
Сашка Тулупов с превосходством хихикнул:
— Это у вас надо лежать, а мы народ суровый.
— А что случилось-то? — спросил Игорь. — Я бы еще повалялся. Здесь клубничное мороженое дают, я уже две пачки слопал. Теперь жрать хочу, как из пушки. Мне должны принести сэндвичи с ветчиной и картошку фри.
— Продался за сэндвичи? — осведомилась Завета, снимая с него трубочки и датчики.
— Да нет, — обескураженно пробормотал Игорь, поднимаясь с койки и ища свою рваную куртку. — По-моему, мне еще и наркотик вкатили, потому что рука совсем не болит.
Он продемонстрировал, как свободно вращает рукой, правда, при этом все же прислушиваясь к своим ощущениям. Рука действительно стала подвижной, как мельничное колесо.
— Чем раньше мы отсюда уберемся, тем лучше, — деловито сообщила Завета.
— Да я, собственно, не против, только моего любимого ПКМ нет.
Хотел ему Костя сказать, что, мол, обойдешься, да не успел. В двери появился Рой Чишолм и стал махать руками, дескать, пора сваливать. Костя выглянул в окно: по берегу двигалась внушительная делегация во главе с генералом. Ну разве это война? — умиленно подумал Костя. Генералы разгуливают, как на параде. И вдруг он узнал Каюрова. А этот что здесь делает? — удивился он и испугался, что Каюров явился по их души. Попадать в лапы следователю второй раз ему не хотелось.
Якут выглядел бодреньким. Он был одет в американскую форму и подпрыгивал на коротких ножках, как мячик. На боку у него болтался пистолет в ярко-желтой кобуре. Его лысина была прикрыта кепи песочного цвета. Жаль, что мы тебя тогда не грохнули, подумал Костя.
Они побежали по длинному белому коридору, выскочили на территорию больницы прямо в кусты малины и стали пробираться к реке, благо забора вокруг больницы давно не существовало.
— Гоу, гоу… — махал им вслед капрал Рой Чишолм. — Гудбай! Гудбай!
— Ну и что ты скажешь после этого? — спросил Костя у Игоря, когда они прилично отбежали и очутились в балке среди цветущих абрикосов.
— Пиндосы еще не поняли, куда попали и что происходит. Для них все это пока милые приключения.
— Теперь я убедился, что наци спелись с америкосами, — сказал Сашка. — Такие же демагоги. Представляю, как собака ела человеческое мясо.
— Что за собака? — спросил Игорь.
Сашка в двух словах рассказал ему об убитом подростке.
— Вот сволочи! — воскликнул Игорь и остановился, словно собираясь извергнуть из себя всю американскую пепси-колу или по крайней мере вернуться и учинить мордобой. Благо, левая рука у него уже работала, как жернова.
— Идем… — сказал Костя, испугавшись, что горячий и непредсказуемый Игорь действительно вернется в американский госпиталь, — идем!
Он тащил на плече сумку с ноутбуком и «сонькой». Под ногами чавкала грязь. Завета незаметно коснулась его руки. Его словно током ударило. Если это приступ нежности, то не ко времени, а если это напоминание о той ночи, то Костя и так ничего не забыл и готов был повторить все заново хоть сто десять тысяч раз.
— С другой стороны, если бы мы попали к наци, нас уже не было бы в живых, — поделился своими соображениями Игорь. — Мороженое у них отличное… настоящий пломбир, такой жирный, что губы до сих пор слипаются.
— Ага… — отозвался Костя, — ты еще их пожалей. Бедненькие, ведь они за мировую демократию и мировую жандармерию.
— А я понял, почему Америка такая лицемерная, — сказал Сашка, для крепости добавив пару слов матом.
— Почему?..
— Потому что у нее не осталось других аргументов для продвижения своей демократии, кроме войны.
— Саша, ругаться матом нехорошо. Тебе мама не говорила об этом? — напомнила Завета.
— Да я знаю, — смутился Сашка. — Но не могу сдержаться. Язык так в узел и заворачивается.
Костя незаметно взял Завету за руку. Она сжала его пальцы. Сердце у него радостно дернулось, словно в него вкатили изрядную порцию адреналина. Странно, что каждая женщина, которой я добиваюсь, так и не становится моей, подумал он. Я просто не успеваю добраться до этого момента. Даже Ирка с ее шикарно-обалденными ногами. Она всегда где угодно, но только не со мной. Какой-то замкнутый круг. И с Заветой то же самое — я все время буду смотреть на нее, как на чужую женщину. Наверное, я просто так сделан и по-другому не могу, думал он, испытывая очередной приступ отчаяния.
— Крым будет украинским или безлюдным! — уже полчаса подряд, не сбавляя накала, надрывалась Олеся Тищенко. — Мы не позволим русским оккупантам захватывать нашу территорию. Мы лучше отдадим ее туркам или румынам, в худшем случае — татарам. Пусть у них будет своя республика! Да здравствует независимая Украина без русских, евреев и поляков. Поляки — за Сан, русские — в Москву, евреи — на крюк!
— Слушай! — изумился Сашка. — Они уже поссорились с поляками!
— И суток не прошло, — согласился Игорь, — те ж, наверное, не столько воевать начали, сколько хапать и требовать свое.
— Националисты не поняли, — догадался Костя. — Получается, что Украина соглашается со всеми претензиями соседей на Вилково, Килию и нефтеносный остров Майкан на Дунае для румын.
— А об евреях ты не удивился?
— Об евреях я не удивился, — признался Сашка. — Это как бы в порядке вещей — заигрывания с националистами. Леся стала откровенной фашисткой. Интересно, почему просвещенный Запад помалкивает? Или забыл Холокост? И зачем румынам отдавать Одессу?
— А поляки чем им не угодили?
— Хапнули Волынь, — смеясь, сказал Игорь. — Ох, жрать хочу!
— В смысле?
— Заберут Львов, и все! Наверняка друг другу морды начистили. Ой, жрать хочу! Кстати, поляки во Львове, на Лычаковском кладбище, стали спешно возводить пантеон с надписью «Героическим сынам польского народа, павшим за независимость Польши». Это одно из условий ввода польских войск. Я же говорю: сплошной украинский гамбит, Олеся отдает пешки, чтобы получить преимущество перед Ясуловичем, в данном случае поступиться меньшим — территорией и статусом, чтобы получить большее — власть!
— Какое же большее? — не понял Костя и даже замотал головой — уж очень мудрено мыслил Игорь, что вообще было на него не похоже.
— Чтобы получить в конечном итоге политическое и военное преимущество против нас, русских, ну и России, конечно, тоже.
— А-а-а! — осенило Костю. — Прости, сразу не понял. То есть столкнуть весь белый свет с Россией!
Все помолчали, пораженные светлой мыслью Божко и цинизмом Олеси Тищенко.
— А ты не ошибаешься? — спросил Сашка лукаво.
Он уже готов был, как всегда, захихикать, но Игорь так уничижительно посмотрел на него, что Тулупов внезапно покраснел и сбросил пары.
— Хотелось бы ошибиться, да дальше некуда.