ности». В общем — оптимизация!
Не удивительно поэтому, что наверняка в высоких кабинетах Минобороны считают, что в ситуации в Белгородской области виновата Погранслужба ФСБ. У них уже давно масса претензий к работе пограничников. «Они не обеспечивают агентурную работу, не следят за периметром — в результате постоянные проблемы». Кроме того, многие, и не только военные, считают, что из-за плохой работы пограничной службы происходят инциденты с беспилотниками. Российские силовые структуры не имеют достаточных ресурсов, чтобы обеспечить режим военного положения в прифронтовых регионах. Об этом, кстати, велся разговор на межведомственном уровне не раз, особенно с начала СВО. Конечно, ни в коем случае не стоит все огрехи и ошибки сваливать на пограничников или Росгвардию, например. Налицо неэффективное или, чего греха таить, отсутствие общего, продуманного и скоординированного центра по руководству КТО. За который, по логике, должны отвечать представители МО РФ.
Разведке противника, на мой взгляд, удалось вскрыть и ударить в самом уязвимом месте. Не случайно, на этом участке границы несколько дней подряд, как майские жуки, в небе кружили разведывательные дроны, а по окрестным селам района, впрочем, как и по соседним (Шебекинский, Борисовский, Волоконовский) велся огонь из ствольной артиллерии и минометов. Атака украинской группировки сопровождалась и мощной медийной атакой. Панику нагнетали в соцсетях жуткую, мол, идут расстрелы, до падения Белгорода осталось несколько часов, украинские танки уже вошли в пригороды. Запустили и такую «мульку», что это не украинцы, а русские солдаты из некоего добровольческого корпуса идут «свергать» Путина. В общем, руки вверх и сдавайтесь все. Отмечу, что никакой паники в Белгородчине не было, была напряженность. Людей оперативно эвакуировали из тех сёл, куда добрались украинские националисты, вывозили и на автомобилях, и даже на вертолётах. Когда подошли армейские подразделения, с танками и артиллерией, уверенности у людей прибавилось. Очень грамотно повёл себя в этой ситуации губернатор Вячеслав Гладков, который первым вышел на информационный фронт. Он отдувался за всех, рассказывая о ситуации в области и призывал: «Доверяйте только официальным источникам». Приведу всего один пример в череде регулярных сообщений главы региона: «Вчера столкнулись с беспрецедентной атакой, такого у нас еще не было. Танки в Белгородской области, моя жена в каком-то аэропорту с какими-то вещами. Точно чья-то жена, но точно не моя. Ядерная катастрофа, эвакуация Шебекино, Белгорода, звонки моим помощникам с требованием, чтобы я прекратил активность в Грайвороне. Штурм местных жителей и бомбоубежищ. Еще раз убедились — против нас идет настоящая информационная война. Цель — запугать, чтобы паника охватила всю Белгородскую область», — сказал губернатор.
В который раз Вячеслав Гладков выступает как основной спикер, что, безусловно, важно и необходимо. А вот комментариев руководителей силовых структур, задействованных в КТО, или их официальных представителей никто не услышал. Только потом, в конце следующего дня и Минобороны подключилось с заявлениями об отражении агрессии, когда сняли режим контртеррористической операции. Стало понятно, что угроза миновала. Правда, некоторые военкоры и блогеры поспешили перепостить совершенно нелепый, на мой взгляд, видеоролик, где высокий армейский чин в генеральских погонах выступал, по сути, в роли регулировщика, отправляя три танка на блокирование боевиков, засевших в селе.
«Грайворонский рейд» имел весьма плачевные результаты, есть погибшие и раненые среди мирных жителей, повреждены сотни жилых домов и несколько образовательных учреждений района. Погиб от выстрела в упор один из командиров подразделения местной теробороны Юрий Гаевой. Его жену ранили, держали несколько часов в подвале. Кстати, тема территориальной обороны весьма актуальна, особенно в свете последних тревожных событий.
За несколько месяцев на Белгородчине сформированы семь батальонов, тысячи человек. Не на бумаге для отчета, а на деле. Туда вошли, как правило, крепкие, здоровые мужики, за плечами которых опыт участия в локальных конфликтах. Они горят только одним — чтобы им разрешили применять оружие, то есть вооружили. Но мешают бюрократические проволочки с правовым статусом и некоторыми моментами юридического характера.
Люди проходят подготовку, более тысячи бойцов территориальной обороны Белгородчины прошли обучение в учебных боевых центрах «Вагнера». Минобороны помогает и боеприпасами, и техникой, и, собственно, инструкторская работа завязана друг на друга.
Поэтому необходимо нормативную сторону законодательно причесать. Об этом не раз говорил и губернатор региона, и депутаты федерального уровня.
События в Белгородской области, где после ликвидации прорвавшихся диверсантов-боевиков продолжаются ежедневные обстрелы приграничных территорий, по степени интенсивности и количеству выпущенных снарядов и мин со стороны ВСУ уже сравнившись с показателями Донецка, Горловки на линии боевого соприкосновения. Гибнут люди, рушатся дома и инфраструктура. Это касается и Курской, Брянской областей. Дроны уже долетают в глубь России. Называя вещи своими именами, пятнадцать месяцев идет настоящая война с коварным, изощренным противником, который миновал все красные флажки. Враг должен быть уничтожен. Причем не только вблизи наших границ.
Ретро оружие снова в бою
Специальная военная операция выявила немало знаковых моментов, которые касаются оружия и вооружения, особенно в рядах подразделений народной милиции ДНР и ЛНР. Это старые образцы не только советских времен, но и периода Великой Отечественной, с которыми шли в бой отцы и деды нынешних защитников Донбасса. Впрочем, ретро-арсенал активно используется не только во время событий восьмилетней дальности, но и сегодня.
В советское время Донбасс был превращен в один из крупнейших военно-промышленных комплексов мира. Причем создаваться он начал давно. Луганский патронный завод ведет свою историю от литейного завода, созданного в 1795 году по указу Екатерины II. Многие великие победы русской армии — заслуга не только русских полководцев и солдат, но и рабочих с реки Лугани, снабжавших армию боеприпасами и оружием. После распада СССР на Украине осталось такое количество оружия, что хватило бы на десять украинских армий. А еще туда же свезли большую часть оружия и боеприпасов из Группы советских войск в Германии и других стран Варшавского договора. Большую часть оружия складировали в Донбассе. Там находились огромные склады в районе Артемовска и Соледара. Что-то продали и разворовали, когда Донбасс находился в составе «незалэжной», большую часть захватили ополченцы в 2014 году.
Даже при полноценной войне между разными государствами без трофеев не бывает. По мере развития событий восьмилетней давности многие военные части ВСУ покинули территорию восставшего региона, вывозя при этом оружие и боеприпасы. Многие, но не все. Некоторые подразделения были блокированы, на КПП приходили родители солдат, и большинство военнослужащих покинули части без оружия. А каждая более-менее серьезная войсковая часть — это минимум батальон, в оружейных комнатах и на складах находились несколько сотен стволов, а также боевая техника. Затем оружие добывали в бою, на складах, блокпостах. Снимали даже с постаментов танки и артиллерийские орудия времен Второй мировой войны.
Безусловно, любые военные конфликты отличаются друг от друга разительно, особенно по времени. Как, например, Вторая мировая значительно отличалась от Первой. За два десятка лет танки из неуклюжих бронекоробок на гусеницах превратились в быстрые и грозные машины, стремительно уходящие в прорыв на десятки и даже сотни километров. Когда-то выглядевшие игрушками самолеты из фанеры и полотна превратились в могучую силу, способную решать сложные задачи в небе и на земле. От их применения в немалой степени решался исход боя или крупной войсковой операции. Но изменилось не все. Основными единицами пехотного вооружения остались автомат и магазинная винтовка. Конечно, образцы снайперских винтовок за минувшее столетие качественно модернизировались. Однако легендарная винтовка Мосина образца 1891 года до сих пор используется, хотя давно снята с производства. Таким раритетом пользуются ополченцы и бойцы народной милиции ДНР и ЛНР. И не только. К примеру, известный доброволец из Сербии с позывным «Дека» справедливо считает «старушку-мосинку» в сочетании с современным оптическим прицелом надежным и убойным стрелковым оружием. Даже в шутку сравнил винтовку с женщиной зрелого возраста, одетой в современную одежду и с умеренным макияжем. А если говорить серьезно, винтовка Мосина калибром 7,62 мм на протяжении всей истории своего существования своими баллистическими качествами и простой конструкцией полностью выдержала испытание двух мировых войн и не одним локальным современным конфликтом. Проста в обращении, в любых погодных условиях никогда не подводила снайпера. Убойная сила — до одного километра, в ходе спецоперации на Донбассе не раз применялась в уличных боях при сдерживании пехоты противника.
Из вооружения времен Великой Отечественной войны на Донбассе по полной программе применялся крупнокалиберный пулемет ДШК, разработанный в 1938 году. Уже в 1970-е годы пулемет начал вытесняться в мотострелковых частях более современным и легким оружием «Утес». Однако на складах под Артемовском ДШК сохранились, причем в большом количестве. В чем сила ДШК? В первую очередь, в огневой мощи, применении на различной технике, а также на стационарных огневых позициях. По многим техническим параметрам он не уступает современным и модернизированным видам стрелкового оружия.
К раритетным средствам оружия вполне можно отнести станковый противотанковый гранатомет (СПГ-9) — довольно громоздкое и сложное в эксплуатации средство образца 1960-х годов, к тому же малоэффективен при стрельбе против подвижных целей. Но хорошо себя проявил в городской агломерации. В городских боях в Мариуполе его успешно использовали ополченцы.