А вот если мы не сумеем сохранить теснейшего союза между собой, союза против Деникина, союза против капиталистов и кулаков наших стран и всех стран, тогда дело труда, наверное, погибнет на долгие годы в том смысле, что и Советскую Украину, и Советскую Россию тогда смогут задавить и задушить капиталисты. И буржуазия всех стран, и всяческие мелкобуржуазные партии, «соглашательские» партии, допускающие союз с буржуазией про-тив рабочих, больше всего старались разъединить рабочих разных национальностей, разжечь недоверие, нарушить тесный международный союз и международное братство рабочих. Когда буржуазии удастся это, дело рабочих проиграно. Пусть же коммунистам России и Украины удастся терпеливой, настойчивой, упорной совместной работой победить националистские происки всякой буржуазии, националистские предрассудки всякого рода и показать трудящимся всего мира пример действительно прочного союза рабочих и крестьян разных наций в борьбе за Советскую власть, за уничтожение гнета помещиков и капиталистов, за всемирную Федеративную Советскую Республику»[369].
Советский федерализм
Большевики выстраивали новую государственность в соответствии с принципами федерализма, а не унитаризма. В свете того, что СССР распадется впоследствии по границам национальных республик, это может быть, на первый взгляд, поставлено большевикам в вину. Но не в федерализме самом по себе состояло дело, а в доминировании на различных этапах центробежных или центростремительных сил. Сторонником федерализма был, к примеру, Н.Я. Данилевский, основоположник теории культурно-исторических типов, заподозрить которого в подрыве российской государственности было бы весьма трудно. Автор «России и Европы» был убежден, что только через федерацию Россия сможет консолидировать вокруг себя другие народы, входящие в ее цивилизационный ареал. Вступление в эту федерацию должно быть, по мысли Данилевского, добровольным, а выход — беспрепятственным. Иначе, полагал он, ничего не получится. Ни железом и кровью, как учил Бисмарк, должна выстраиваться российскоцентричная модель единства, а любовью, как провозглашал в своих великих стихах Федор Тютчев.
Контекстом создания советской федерации была атмосфера ожидания близкого свершения мировой революции. Замысел создания СССР был четко заявлен в Конституции 1924 года: «Воля народов советских республик, собравшихся недавно на съезды своих Советов и единодушно принявших решение об образовании Союза Советских Социалистических Республик, служит надежной порукой в том, что Союз этот является добровольным объединением равноправных народов, что за каждой республикой обеспечено право свободного выхода из Союза, что доступ в Союз открыт всем социалистическим советским республикам, как существующим, так и имеющим возникнуть в будущем, что новое союзное государство явится достойным увенчанием заложенных еще в октябре 1917 года основ мирного сожительства и братского сотрудничества народов, что оно послужит верным оплотом против мирового капитализма и новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику»[370].
Советский Союз создавался ни как региональный, а как планетарный проект. Ситуация 1922 года — времени создания СССР — и ситуация 1991 года — времени его распада — принципиально отличались. В 1922 году большевизм был наступающей и побеждающей силой. Советский федерализм был приглашением странам и народам мира вступить добровольно в создаваемую общность. В 1991 году КПСС сдавала позиции, отступала и оказалась не в состоянии идеологически удержать единство страны. Причина распада государства состояла не в детонировавших минах, заложенных Лениным, а в идеологической инверсии, предательстве руководством КПСС советского проекта.
Да, Конституция СССР предусматривала право выхода любой из союзных республик из состава Союза. Но это было фактически невозможно. Не было самой законодательно закрепленной процедуры выхода.
Две партии внутри ВКП (б)
Украинский вопрос в СССР затрагивал фундаментальные основы советской идеологии. Коммунисты позиционировались как интернационалисты, что, собственно, отражалось и в названии международной организации — «Интернационал». «Марксизм, — пояснял В. И. Ленин суть коммунистической платформы, — непримирим с национализмом, будь он самый «справедливый», «чистенький», тонкий и цивилизованный. Марксизм выдвигает на место всякого национализма — интернационализм, слияние всех наций в высшем единстве, которое растет на наших глазах с каждой верстой железной дороги, с каждым международным трестом, с каждым (международным по своей экономической деятельности, а затем и по своим идеям, по своим стремлениям) рабочим союзом»[371]. Поэтическим языком эту позицию выразил В.В. Маяковский:
Мы живем,
зажатые
железной клятвой.
За нее —
на крест,
и пулею чешите:
это —
чтобы в мире
без России,
без Латвии,
жить единым
человечьим общежитьем.
Но если цель — жить без Россий и Латвий, то, соответственно, и без Украин. Но Украинская ССР вместе с другими союзными республиками все же была создана, что дало основание для названия самого государства — Союз Советских Социалистических Республик. Как это соотносится с идеей о едином человечьем общежитии? Национальные республики, как и сами нации, мыслились как явление исторически временное. Переход к коммунистическому обществу должен был снять основы для национального разграничения. Пока же этого не произошло, должна была существовать национально-территориальная модель федерации. И вот здесь-то среди коммунистов возникали разночтения.
Разночтения определялись вопросом о том, делать в этом утроении ставку на большую нацию (в данном случае русских) или малые нации (малые, естественно, в отношении к русским, так как о малочисленности украинцев в абсолютных цифрах говорить было, конечно, нельзя). Тех, кто предлагал делать ставку на русских, оппоненты обвиняли в великодержавном шовинизме, тех же, кто считал необходимым поддержать малые нации, могли обвинить в буржуазном национализме. Вопрос оказался столь значимым, что фактически внутри ВКП (б) сложились, как показал М.С. Агурский, две партии (рис. 36). Первая, условно национал-большевистская (по терминологии Николая Устрялова), отстаивая позицию о приоритетности ставки на русский пролетариат, шаг за шагом переходила на идею опоры на русскую культуру. Вторая, условно лево-интернационалистская, полагала, что надо поддержать нации меньшие по численности ввиду того, что они объективно будут дискриминироваться большинством.
Рис. 36. «Две партии» в ВКП(б)
Проведение на практике этой линии приводило к установкам деруссификации, а зачастую переходило и в русофобию. Использовался аргумент, что малым нациям надо дать компенсацию за их дискриминацию в прошлом. В связке с интернационалистами оказались проникшие в партию в национальных регионах националисты. Они стремились добиться в сложившейся ситуации получения национальных преференций. Противоборство двух партий шло с переменным успехом[372].
Украинизация — национализм за ширмой советской власти
Позиция альянса левых интернационалистов с националистами малых наций состояла в осуществлении политики коренизации. Под коренизацией понималась политика выдвижения на руководящие посты кадров, являвшихся преимущественно представителями титульных наций. Осуществить этот курс было непросто, и это противоречило демократическим принципам. Так, в 1922 году к моменту образования СССР украинцы в Коммунистической партии Украины составляли только 23 %, а украинским языком и вовсе владело 11 % ее численного состава. Исправить такое положение в сравнительно быстрые сроки можно было, лишь вовлекая в партийные ряды кадры, не вполне соответствовавшие коммунистическим воззрениям. Фактически речь шла о проникновении националистических элементов. Для участия в украинизации в Украинскую ССР возвращается даже М.С. Грушевский, известный как идеолог украинского национализма. Он и был автором понятия «украинизация», которое выдвинул еще в 1907 году.
Курс на украинизацию на Украине начал реализовываться еще до образования СССР (рис. 37). Сторонниками украинизации являлись тогда многие влиятельные люди, например, Михаил Фрунзе, в руках которого были сосредоточены военные силы Южного фронта. А между тем прославленный победитель Врангеля занимал важные посты и в руководстве Украинской ССР. С конца 1920 года он являлся командующим вооруженными силами Украины и Крыма, уполномоченным Реввоенсовета в Украинской ССР. Одновременно Михаил Васильевич входил в политбюро ЦК КП (б) У, что, помимо военного веса, придавало ему вес политический. В феврале 1922 года Фрунзе и вовсе оказался на посту заместителя председателя Совета народных
комиссаров Украины. И человек с такими возможностями являлся сторонником федерализации и украинизации. Могли ли в центре не считаться с его мнением по украинскому вопросу?
Началась украинизация, естественно, с внедрения украинского языка, утверждения положения об обязательности его изучения.
Еще 4 мая 1920 года в разгар советско-польской войны Наркомпрос Украины выпустил постановление об обязательности обучения украинскому языку работников просвещения. Учителя, работавшие в системе образования, должны были непременно знать украинский язык. В сентябре 1920 года СНК Украинской СССР предписал обязательность изучения украинскоого языка в украинских школах, что в общем-то было естественно. Государственному издательству поручалось организовать издание достаточного количества учебников на украинском языке, равно как необходимой художественной, пропагандистской и популярной литературы. В каждом губернском городе Украины предписывалось издавать не менее одной газеты на украинском языке. Специально для советских служащих, не говоривших по-украински, в каждом губернском и уездном городе должны были организовать специальные вечерние школы для обучения украинскому языку. Все эти меры пока еще не являлись дискриминационными в отношении русского населения. Однако уже через месяц СНК УССР предписал обязательность изучения украинского языка и в школах с неукраинским языком обучения.