Я рванул на себя двери сначала одной спальни, потом второй. Никого. Пустота.
Если бы не шкафчик, я бы решил, что ошибся дверью и вломился в номер ничего не подозревающих туристов.
Оделся я как пожарный – за несколько секунд. Портье поймал сразу, весь разговор наш происходил тут же, на этаже, мимо нас никто не проходил и не пробегал, и лифт не спускался.
Как, черт возьми, эти немцы ухитрились исчезнуть из номера?!!
И почему? Кто эти загадочные «они» от имени которых я так напугал любителей сосисок с капустой? Одно утешало: если исчезли так быстро, то того, чего я опасался, не случилось. Вряд ли мужик вынес бы труп так оперативно.
На всякий случай я еще раз, более тщательно, осмотрел четыреста шестнадцатый номер. Обнаружил следы поспешного бегства: Из трюмо в большой спальне выдернули верхний ящик, да так и бросили. Похоже, забрали документы и деньги. А больше ничего. Все остальные вещи так и остались расставленными и развешенными с истинно немецкой аккуратностью. Трупа прекрасной Евы я не обнаружил.
С чего я взял, что она прекрасна? Ну, голос мне понравился. Грудной, с такой джазовой хрипотцой. Очень сексуальный голос.
Ну хорошо, не прекрасная… Не было там никаких трупов вообще, ни прекрасных, ни ужасных. Ни мужских.
Я вышел на балкон. И тут же метнулся назад.
К зданию отеля бесшумно, без сирен, подлетали полицейские машины: одна, вторая, третья… Видно, я жестоко переоценил свое влияние на портье. Или он был чище, чем мне показалось. Или – умнее.
А в неслабый переплет я угодил из-за своей тяги к дешевому блефу! В дверь четыреста шестнадцатого уже барабанили, и, я мог не сомневаться – через минуту в него войдут.
Быстро соображать и быстро бегать! Где тут может быть бар? Логично предположить, что в зале.
Я выдернул бутылку неплохого коньяка, зубами сорвал пробку и хлебнул прямо из горла, на ходу сдергивая джинсы и футболку. Ванна! Ванна, ванна, ванна… Ох, как жалко-то, коллекционный коньяк в сливное отверстие… Бирочка! Так, бирочка есть – пальцы подрагивали от адреналина, но с бирочкой я справился быстро. Ничего не забыл? А, даже если забыл, сейчас уже не вспомню… Копы входили в номер. Я едва успел приобнять унитаз и распластаться на полу, с выносом голых пяток в коридор. Зрелище было, надо думать, омерзительное.
- Встать, руки за голову, лицом к стене! – прогремело надо мной. Я не пошевелился. С выражением полного блаженства на лице лежал щекой на толчке и сладко посапывал.
- Да он пьян в сосиску! - услышал я, - и спит как бы не со вчерашнего дня.
- Так, может, это жилец?
- Аптечка где? Дай ему что-нибудь, чтобы протрезвел, а то ведь и не допросишь толком.
- А если он не говорит по-английски? Что тогда?
Пару секунд я серьезно размышлял, говорю ли по-английски. Потом все же решил не изображать совсем уж дикого бедуина, только вчера вылезшего из прадедовских барханов.
- Ду ю спик инглиш, вафли хрум-хрум, - просипел я, делая доблестную попытку выйти из алкогольной комы. Неудачную. Слегка приподнявшись на карачки, я охнул, сплюнул и снова расползся по полу медузой, едва не въехав лбом в белоснежный сингапурский фаянс. В нос ударил запах чего-то едкого, подозрительно похожий на наш родной российский нашатырь. А я-то думал, что у них тут сплошной гуманизм и человечность. Пора уже приходить в себя? Интересно, почему трезвому изображать пьяного гораздо труднее, чем пьяному – притворяться трезвым?
- Вы можете говорить? Ваша фамилия – Мюллер?
Чтоб мне захлебнуться виски, мне помогли подняться и вполне вежливо усадили на стул.
- Ваша фамилия – Мюллер? – терпеливо повторил парень в гражданском.
- Э-э детектив?..
- Шарджа, - представился он.
Я покрутил в голове возможность побыть Мюллером. Этаким добропорядочным туповатым Мюллером, по пьяному делу посеявшим документы, кредитные карточки… и жену. Еву. Красотку с джазовым голосом.
- Его зовут Кедраш. Влад Кедраш. И не делай вид, будто тебе неприятен мой визит. Или ты чем-то удивлен…
- Я и не собирался, - буркнул детектив Шарджа. Он выглядел так, словно вздумал пробежать стометровку за рекордное время и – на тебе, наступил на гвоздь.
- Ты и у меня документы спросишь? - поинтересовался Папа Монсальви. Он вошел, демонстративно игнорируя стоявшего в дверях полицейского, и опустился в удобное кресло.
- Он пьян, - зачем-то сообщил детектив.
- Вижу, Али, - вздохнул Папа, - Что же ты, Влад… А говорил, не пьешь ни во время игры, не перед?
- Эт-то было не во время и не п-перед. Эт-то было м-между, - сообщил я.
Было бы странно, если, выпасая всю ночь, бодигарды Папы оставили меня одного под утро. И было бы в высшей степени странно, если бы Папа, при его роде занятий, не имел знакомых в полиции.
- Что ты делаешь в этом номере, Влад, - мягко поинтересовался Папа.
- Чего-чего… Ж-живу я здесь, - невразумительно мяукнул я.
- С каких это пор?
- С п-позавчера. Вы же сами меня сюда поселили… - я выпрямился, с недоумением оглядел всех вокруг, - а п-почему обои другие? Переклеили когда я спал? С-спасибо, сервис на высоте, но я не просил. Персиковый цвет меня вполне устраивал.
- Он идиот? – спросил детектив Шарджа.
- Местами, - пожал плечами Папа, - как и все незаурядные личности. Я поселил тебя в «люксе», а это четыреста шестнадцатый номер. Соседний, - объяснил он, наклоняясь ко мне, - как ты тут оказался, горе мое?
- П-пришел…
- Как вы открыли дверь, господин Кедраш? – сообразил Шарджа.
- Ключом.
- Обыщи его, - бросил Али полицейскому.
Меня быстро и профессионально обшмонали.
- Вот, - коп протянул детективу ключ с биркой «люкс».
- Больше ключей нет?
- Нет.
- Он подошел, - я виновато поерзал на стуле, - вы хотите сказать, я нахожусь в чужом номере? А где ночует тот, кто снял четыреста шестнадцатый? Неужели у меня в «люксе»?
- Почему вы так решили, господин Кедраш? – заинтересовался детектив.
- Ну, если мой ключ подошел к этому номеру, то его ключ должен подойти к «люксу», - ответил я и потер щеки.
- Ключ и в самом деле подходит, - доложил вернувшийся полицейский.
- К «люксу»?
- Да, сэр.
- А к четыреста шестнадцатому?
- К обоим, сэр.
Еще бы ему не подойти!
- Странно, - Шарджа, в отличие от меня, предпочел тереть подбородок.
- Ты можешь объяснить, что происходит, Али? – поинтересовался Папа.
- Анонимный звонок, - Али пожал плечами, - неизвестный сообщил, что в номер его соседей залез вор… Ребята подвозили меня, и я решил тут же, на месте, провести допрос.
- Это ошибка, - сказал Папа, - вас ввели в заблуждение.
- Да уж… Как-то странно получилось с ключами, не находишь?
- Странно, - не стал спорить Папа, - но не мне же с этим разбираться?
Полицейские ушли, оставив нас наедине. Я походил, собрал разбросанные вещи и направился к себе, в «люкс», надеясь, что у Папы куча дел, и он свалит вслед за детективом.
Не свалил.
- Крыса?
Я обернулся. Папа смотрел на меня серьезно и как-то чересчур внимательно.
- Что случилось на самом деле?
- Вы же слышали, - я пожал плечами.
- Ты можешь дурить копов, но не меня.
- А детектив Шарджа поверил, - сказал я.
- Еще бы! Он получает от меня к каждому жалованию столько, что поверит во что угодно: в инопланетян, русскую угрозу, Аллаха с Магометом… И даже в то, что мужик, отрубившийся по пьяни в чужом сортире, проснулся чисто выбритым, в свежей футболке и благоухающим шампунем и туалетной водой, - Папа сел на диван, закурил. Вздохнул и сказал-приказал негромко, но безапелляционно:
- Рассказывай.
- Я принимал душ…
… - Плохо, - произнес Папа, когда мой длинный и обстоятельный рассказ подошел к концу.
- Согласен, хорошего мало. Я привлек внимание полиции, а за нашим миллиардом охотится кто-то еще.
- За НАШИМ? – неприятно удивился Папа.
- За вашим миллиардом, - поправился я.
- Все это ерунда. За моим миллиардом кто только не охотится, а что до полиции, то с ними вполне можно ладить. А вот подслушанный тобой разговор – это и вправду плохо. То, что здесь Они… Может быть эти немцы правы, и, действительно, ну его, этот миллиард? Последний он на земле что ли?
Вот на этом месте челюсть у меня отвалилась, и пришлось приложить усилия, чтобы вернуть ее на место. Кем же должны быть эти неведомые ОНИ, если сам Папа, который за деньги продаст родную маму, Христа и собственную почку, вдруг выдал: «ну его, этот миллиард?». Правда, он добавил «может быть», и это вселило в меня неясную надежду, что не так страшен черт.
Наивный я был парень, что сказать.
- Ну и зачем ты спугнула этих немцев? Они могли нам пригодиться.
- Они и пригодятся. Не беспокойся. ЭТИХ так легко не спугнешь.
- Хочешь сказать, они вернуться? Даже зная о..?
- Люди делятся на две категории. В одних превалирует страх, в других – жадность. Вторые живут лучше. Первые – дольше.
- Это нужно воспринимать как…
- Констатацию факта, всего лишь. Ничего личного.
- Мне показалось, или я слышал иронию?
- Тебе показалось. Ирония мне недоступна.
- И все-таки, зачем ты их спугнула?
- Я хотела знать, умеет ли объект быстро принимать решения в сложной обстановке.
- Тест? Ну и…
- Умеет. Правильные или нет – это второй вопрос, но умеет.
- А тайный ход из номера зачем перед ним рассекретила?
- Либо он – наш потенциальный коллега, либо – покойник. В первом случае он будет молчать под подпиской, во втором – просто будет молчать.
- Логично.
- Логика – это моя сильная сторона.
- А слабые стороны у тебя есть?
- Возможно. Но мне о них ничего не известно.
- Еще бы! Ладно. Покажи мне отель.
- Слушаю и повинуюсь. Схему или что-то более информативное?