Muy lejos de aqui…
- Ким, - потребовала она, - у нас опять сбой!
- Нет у нас никакого сбоя, - ехидно отозвался Ким, неожиданно, без вызова и доклада, вырастая в дверях.
- А что это? – женщина подняла глаза, в которых недоумение смешивалось с недовольством, причем, второго было больше.
- А как вы думаете?
- Очень неплохой испанский дуэт, - Клара встала, - и ради этого ты оторвал меня от отчета?
- А голос? Голос этой, с позволенья сказать, певицы, вам ничего не напоминает?
- А должен? – с сомнением произнесла женщина и прислушалась внимательнее. Ким демонстративно взглянул на часы, которые так же демонстративно продолжал носить на руке, не смотря на то, что весь остальной мир уже следил за временем по мобильникам. Недоумение на лице Клары Ивановны сменил экзистенциальный ужас.
- Какого черта? – потрясенно вымолвила она, - Ким, что, вообще, происходит?
- Пять секунд. Неплохо, - удовлетворенно кивнул Ким, - Они поют дуэтом. По-испански.
- И ты мне по-прежнему будешь вкручивать, что у нас нет системного сбоя?
- Нет, - уверенно ответил Ким.
- Тогда ЧТО ЭТО ТАКОЕ? – протянула Клара Ивановна с интонацией, которую здесь, на глубине, звали: «песня седой акулы».
- Система работает идеально. Во всяком случае, насколько я могу судить. Ведь это не наша система…
- Тогда почему она поет?
- Потому что он ей предложил. Клара Ивановна, все банально. Ведь мы же с вами с самого начала предполагали, что они споются?
- Я не предполагала, что это будет буквально, - буркнула та.
- Никто не предполагал, - пожал плечами Ким, - жизнь всегда богаче наших представлений о ней. Даже неорганическая.
- И что нам теперь делать с таким богатством?
- Ну… можно попробовать подпеть. Будет квартет.
- У меня нет слуха, - отрезала Клара Ивановна и ударила пальцем по клавише, вызывая отчет.
***
Под водой мы шли довольно долго, больше двух часов. Я про себя гадал, как это может быть: воздух оставался чистым. Не скажу, что это был свежий морской бриз, пахнувший солью, но эту смесь, насыщенную кислородом, вполне можно было употреблять внутрь. Должно быть, тут была применена какая-то хитрая система. Потом мы вынырнули. Не знаю, зачем, но явно не для того, чтобы пополнить запасы кислорода – похоже, моя «рыбка» в этом не нуждалась. Мы шли на хорошей скорости где-то посередине большой воды. Довольно неспокойной, кстати. На глубине волнение почти не ощущалось, а здесь болтало прилично. Солнце уже осторожно опускалась в волны цвета электрик. Темнело, и над головой зажигались немыслимо яркие созвездия Рака. Я нашел взглядом Арктур, главную звезду Волопаса, и долго смотрел на него. В голове не было мыслей – вообще никаких, только спокойная ясность. Я понятия не имел, куда и зачем на скорости несется яхта, что ждет меня там, и чем я, в конечном итоге, расплачусь за это чудесное спасение от рук полиции и Папы Монсальви. Но меня это не волновало.
Южные ночи обладают особой магией: они делают камни на сердце почти невесомыми…
Я потянулся за барсеткой, которая так и лежала на заднем сиденье. Она интриговала меня с самого начала. Что бы это ни было, вряд ли оно тут валяется просто так. Без подтекста.
Внутри оказалось несколько карточек, две золотые и водительские права на имя Дэвида Маршалла. Лицо на фото было моим. Ну, с некоторыми допусками – это мог быть и Дэниэл Крейг, но я все же склонялся к мысли, что это я. Но кто этот я? В его биографию меня кто-нибудь посветит? Хотя бы без подробностей.
- Директор крупного медицинского центра в Квебеке, - немедленно отозвалась Леди, - Любитель дайвинга и подводной охоты. Миллионер.
…Канада? Хм. Мой французский был вполне приличным, но скорее отдавал Беарном и Гасконью. Но если не трепаться о далекой родине с настоящими уроженцами Квебека, это вполне может прокатить. В конце концов, мог же я приехать в Канаду с юга Франции?
- Леди, - осторожно поинтересовался я, - насколько я понял… если я ошибусь, ты меня поправишь.
- Ну, конечно, – живо отозвалась она.
- Мы сейчас находимся правее Сардинии?
- Сардинию мы уже прошли, примерно полчаса назад. В Италии тебе высаживаться небезопасно, ведь тебя же подозревают в покушении на их премьера.
- Да весь Шенген может быть «горячим», - буркнул я, - включая Турцию. Хотя там тот еще бардак.
- Поэтому мы и идем намного дальше.
- В Китай? – усмехнулся я.
- Еще дальше, - на полном серьезе отозвалась она.
Я на мгновение опешил. Дальше Китая?
- А горючего на этой посудине хватит?
- Нет, но это не важно. Эта рыбка нужна только для того, чтобы пройти Суэцкий канал. А потом нас встретят.
- Кто? – насторожился я.
- Друзья, - лаконично отозвалась Леди, и охота задавать вопросы у меня мгновенно испарилась.
… Собственно, вероятность того, что она ведет меня в ловушку, была почти стопроцентная. Какие бы чувства она ко мне не испытывала, вряд ли она влюбилась в меня по фотографии, увидав ее в полицейском досье. Тот телефон – как он попал в мою машину? Сомневаюсь, что Леди сама ее вскрыла, она ведь хакер, а не угонщица. Конечно, у нее есть сообщники, у которых на меня виды.
- Почему ты вдруг замолчал? – встревожилась она.
- Все в порядке, Леди, - улыбнулся я, - просто задумался.
- О чем? – она оказалась настойчивой, как любая женщина.
…Вообще-то и меня нельзя упрекнуть в том, что я пришел к ней с чистыми руками. Мы познакомились в ходе операции по уворовыванию миллиарда, стали сообщниками, и строить из себя влюбленных старшеклассников по меньшей мере глупо. Друзья так друзья. Кто знает, может и выживу. Я везучий.
- Думаю о том, не пора ли нырять. Если навигатор не врет, скоро тут будет очень оживленно. Слева по курсу две баржи, а прямо – пассажирский лайнер.
- Я отслеживаю обстановку, не волнуйся.
- Да я и не волнуюсь, - пожал плечами я, а про себя добавил: «поздно уже волноваться. Чует сердце – влип я, как еще никогда в жизни не влипал».
Глава 22 «Когда еврей возьмет Суэц…»
Эта транспортная артерия, разрезающая Африку и Азию на две неравные половинки, отлично работала еще при фараонах. Исторический факт, я ничего не придумываю. Потом ее забросили за ненадобностью. А когда мир в очередной раз переменился, и снова понадобилось сшить два океана «синайским швом», француз, виконт Фердинанд де Лессепс, получил у правителя Египта Саида-паши концессию на строительство канала. И почти сразу начались разборки: кто кому и сколько должен, кто больше вложился, кого конкретно, эта великая стройка оставила без штанов… точнее, без галобеи. Канал делили, как места в театре, «согласно купленным билетам». Но до поры до времени эти разборки носили мирный характер и решались за бухгалтерскими столами. Пока, уже в середине прошлого века, начальник генерального штаба французской армии, между прочим, между бокалом «Шаторез» и рябчиками, не спросил у своего коллеги, одноглазого «орла Израиля», Моше Даяна:
- Вот, скажем, вы взяли Суэцкий канал… Невероятно, но предположим. Сколько времени вы сможете его удерживать?
- Даже не знаю, как ответить, - смущенно отозвался тот, - Ну, наверное, лет триста. Может быть, чуть больше.
И завертелось… В небе над синайской пустыней возникли стальные «птички» с шестиконечными звездами, и зазвенели стропы, захлопал парашютный шелк, раскрываясь над головами четырехсот бесстрашных и совершенно безбашенных израильских десантников. Они прошли по пескам, как по ковру, и, почти не встретив сопротивления, заняли Митл. И если в этой дурной войне амбиций вообще можно говорить о победителях, то выиграл ее Израиль – государство, которое к тому времени насчитывало едва десять лет истории.
Сейчас здесь было тихо. Временно. На этих берегах иной тишины не бывает – только временная. Я еще не успел решить, хорошо это или плохо, когда мы юркой рыбкой нырнули в кобальтовую глубину.
- Пройти канал надо максимально скрытно…
- Чтоб пошлину не платить, - фыркнул я, - 7 долларов с тонны – это грабеж.
- Между прочим, ты ведь миллионер, - подначила Леди.
- Ага. И как все миллионеры – жуткий скряга.
- Хорошо, что ты так настроен, - отозвалась она, - я-то боялась, что ты захочешь выйти и осмотреть достопримечательности.
- Тоже мне – достопримечательность, - пожал я плечами, - что я, канавы не видел?
- Канава? – поразилась девушка.
- Ну, большая канава, - поправился я.
- Сто шестьдесят два километра в длину и триста пятьдесят в ширину… - педантично уточнила она.
- Очень большая канава, - уступил я, - И, наверняка, увешана датчиками и видеокамерами как ваххабид – оружием. Как мы ее проскочим?
- Проявив смекалку, - усмехнулась Леди, - где смекалка и сноровка – там и палка как винтовка.
Уверенности в ее голосе можно было позавидовать. Но я завидовать не стал. Я вообще мальчик не завистливый. Пусть каждый получит все, что захочет. А я возьму свое при любом раскладе. Как-то так…
Неожиданно на панель упала густая тень. Я оглянулся. На нас надвигалось что-то огромное и медлительное, как Левиафан.
- Эй, Леди, нам не пора принять вправо? – забеспокоился я.
- Пора. Только не вправо.
Яхта нырнула глубоко вниз, аж уши заложило с непривычки. Голубые огоньки, оживляющие панель и здорово добавлявшие оптимизма, вдруг погасли все, разом, я ощутил себя парящим в чернильной пустоте, так похожей на космический вакуум. Вокруг была темнота и тишина. Голос Леди прозвучал в ушах как-то особенно сочувственно:
- Мне придется помолчать. До выхода. Я уверена, тут есть аппаратура, которая может меня отследить.
- Леди, не сочти за труд – а кому мы «сели на хвост»? – спросил я.
- Сухогруз «Маргарита». Порт назначения – Калькутта.
- Водоизмещение?
- 200 000 тонн, - сухо отозвалась она.
- Предел? – спросил я.
- Не доверяешь?
- Хм… Леди, а ты, часом, не еврейка? Не то, чтобы я имел что-то против, но твоя манера вести диалог наводит на определенные мысли.