Ключевой способ «скрыться из виду», находясь под прицелом фотообъектива, связан с ракурсом. Все без исключения руководства по позированию советуют моделям фотографироваться вполоборота. Эта рекомендация имеет двоякий смысл. Во-первых, речь идет о демонстрации тела на фотографии как пространственного объекта, имеющего объем, о его превращении в «скульптуру», предполагающую различные ракурсы осмотра: «Ведь когда вы стоите прямо к камере, то тело теряет красивые изгибы и смотрится плоским. Полуоборот же показывает вас сразу и в профиль, и в анфас, тем самым подчеркивая женственность фигуры»[270]. Однако этот способ подчеркивания объемов в то же время служит средством их скрадывания: развернув тело от камеры, можно зрительно сделать силуэт тоньше, отчего женщина будет казаться стройнее.
Сходный прием связан с регулированием точки съемки по высоте: «Как вы думаете, почему 99% селфи снято сверху? Для большинства людей это ракурс, который очень стройнит»[271]. В обоих случаях эффект стройности достигается за счет расположения тела под углом к камере, так что различные его зоны оказываются на разном расстоянии от объектива, и перспективное искажение усиливает контраст между ними, уменьшая все то, что составляет «задний план» фигуры. Понятие планов репрезентации мы используем здесь, с одной стороны, применительно к организации изображения, передающего объем через набор удаляющихся от зрителя плоскостей. С другой стороны, продуктивным представляется предложенное Ирвингом Гофманом различение зоны переднего плана, где непосредственно разыгрывается исполнение роли, и заднего плана, где осуществляется подготовка самопрезентации и куда выводятся все те ее аспекты, которые должны быть скрыты от посторонних глаз. На фотопортретах эти значения совмещаются: те части тела, в демонстрации которых наименее заинтересована модель, отодвигаются от объектива и «прячутся» в глубине кадра, камуфлируемые оптическим искажением.
Что же оказывается на первом плане? «Вы захотите разместить ближе к камере то, что нравится самой женщине. Скорее всего, это ее глаза или лицо, поэтому простой совет, как сделать на них акцент, – попросить вашу модель податься вперед, чтобы ее лицо оказалось ближе к вам, чем тело»[272]. Противопоставление лица и тела, верха и низа имплицитно прослеживается во многих руководствах по позированию, по-видимому, непроизвольно воспроизводящих старинную иерархию частей тела, в которой голова, ассоциирующаяся с рациональным началом, занимает привилегированное положение и противопоставляется вульгарно-чувственному телесному низу. Подобным же образом членится лицо, верхняя часть которого связывается с интеллектуальным началом (лоб), душой (глаза) и характером человека (нос), тогда как нижняя (рот, иногда также подбородок, особенно если на нем имеется ямочка) выдает слабости и пороки, такие как сладострастие или склонность к чревоугодию. Прямые физиогномические интерпретации черт внешности в современной культуре являются скорее маргинальным явлением[273], однако очевидное предпочтение, отдаваемое одним частям тела перед другими в руководствах по позированию, недвусмысленно указывает на живучесть неписаных иерархий.
Ольга Вайнштейн проанализировала «репрессию телесного низа» в советской и постсоветской российской культуре на примере исключительной популярности черных юбок: «Разделяя силуэт пополам, черная юбка направляет взгляд зрителя на верхнюю часть фигуры, сама же она образует своего рода „слепое пятно“ в силуэте. Подобная политика взгляда – характерный симптом неполноты присутствия женского тела в культуре, постоянной игры вытеснения и замещения вокруг запретных зон»[274]. Советы экспертов по позированию обнаруживают сходную прагматику: отвлечение внимания от нижней части женского тела, видимость которой минимизируется в данном случае не с помощью цвета, а за счет расположения по отношению к объективу фотографа. Следует отметить, что такое отношение к телу не ограничивается постсоветским пространством, а являет собой, как и жанр руководств по позированию, поистине глобальный феномен. Как и в материале, изученном Вайнштейн, в рассматриваемых нами текстах культурная цензура направлена в первую очередь и в особенности на полное женское тело, однако критерии «полноты» оказываются размыты[275]: фактически речь идет об эффектах фотографии, «полнящих» любую фигуру, делая ее, по выражению одного блогера, «похожей на бочонок»[276]. Стремясь упредить подобные искажения, любая женщина должна освоить «правильные» позы и ракурсы, позволяющие «мгновенно сбросить десять фунтов».
Примечательно, что, в отличие от советского контекста, подобное «изгнание» тела в современной российской и западной культуре, по-видимому, не связано с отрицанием сексуальности. Напротив, как мы видели выше, женские фотографии призваны создавать эффект «обнаженности», подчеркивая «чувственные изгибы» фигуры. В этой системе координат женское тело предстает уже не столько как сосуд греха, сколько как локус психологических проблем и комплексов, стратегии совладания с которыми, как ни парадоксально, чаще включают в себя вытеснение, чем принятие собственного тела. Именно в этом контексте обычно возникает противопоставление тела и лица: так, психологи, изучавшие влияние селфи на Я-образ молодых женщин в Великобритании, отмечают, что их фокус-группа «отдавала предпочтение снимкам лица перед фотографиями в полный рост из‐за более низкой уверенности в себе, связанной с собственным телом; это было отчасти вызвано сравнением с идеализированными образами знаменитостей и с телами других пользовательниц социальных сетей в своем круге общения»[277].
Тогда как лицо в первую очередь ассоциируется с индивидуальностью человека и в этом смысле воспринимается более позитивно, в рамках диверсифицированного, «инклюзивного» канона красоты, декларируемый принцип которого – «все красивы», тело предстает деперсонализированным и осмысляется как место приложения усилий, моделирования и «лепки» своего образа при помощи фитнес-режима, диеты, а также иллюзионистских трюков, связанных с эффектами одежды, позы, антуража, фотографических средств и инструментов постобработки изображения. Применительно к телу индивидуальность предположительно проявляется не в его облике как таковом, а в различимых или угадываемых в нем следах работы над собой и самодисциплины. Тело в значительно большей степени, чем лицо, описывается в категориях свободного выбора, поэтому его несоответствие идеалу часто интерпретируется как результат лени и небрежения или по крайней мере как проблема, которая требует определенных действий со стороны модели и фотографа.
Как отмечали многие исследователи, женское тело в западной культуре традиционно фрагментируется, причем так его воспринимают и описывают сами женщины, заимствуя язык рекламы и модной прессы: «У женщин культ себя и своего тела структурно дробен, женщина редко представляет себе общий план своего тела в целом, так как аналитический взгляд одерживает верх над синтетическим. Молодая женщина, как и женщина зрелая, видит себя „по кусочкам“: чтобы в этом убедиться, достаточно просмотреть письма читательниц модных иллюстрированных журналов»[278]. Интериоризируя такой способ говорить о теле, женщины учатся не только изолировать и называть его фрагменты, но и видеть в каждом из них «проблему».
Логика дробления тела на «проблемные зоны» является ключевой для руководств по позированию, которые изобилуют советами наподобие следующего: «Если переживаете по поводу целлюлита, отверните от камеры „неудачную“ часть тела и прикройте ее рукой. Втяните живот»[279]. Такой способ смотреть на собственное тело предлагается в руководствах, ориентированных на фотографирующихся, которых учат выделять плюсы и минусы своей фигуры и «работать» с ними: «Самые выдающие части тела девушек аппетитных форм – это грудь и попа. Поэтому ракурс со спины лучший, чтобы подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки. Просто встаньте вполоборота спиной к камере»[280]. И этот же взгляд является рабочим инструментом фотографов, позволяя им визуально «разбирать» тело модели на фрагменты, чтобы потом смонтировать их в усовершенствованный образ.
Один из авторов следующим образом описывает сложности, связанные с конструированием идеального облика на материале реального тела: «Правда такова: человеческое тело и красиво, и нелепо одновременно. Заставить каждую часть тела хорошо смотреться на портрете – непростая задача. Волосы могут выглядеть роскошно, зато с бровями что-то не так. Отлично получились ноги, зато подбородок выдается слишком далеко вперед»[281]. Любопытно, что если во многих других руководствах акцентируется деформирующая роль оптических искажений, то в данном случае проблема локализуется в теле, описываемом как «нелепое» и недостаточно фотогеничное. Исправление подобных недостатков осуществляется за счет позы, которая служит местом сборки фрагментов – участков тела, каждый из которых по отдельности подлежит визуальной коррекции при помощи таких приемов, как разворот, приближение к камере или удаление от нее.
Получаемые таким образом фотографические изображения – наиболее удачные с точки зрения авторов руководств по позированию – можно сравнить с типом оптических иллюзий, известных под названием «невозможная фигура». Суть этого эффекта связана с «а