ии статусов людей, участвующих в коммуникации, почти исчезают из виду, ведь все письма обращены к «отсутствующим друзьям». Дружеское письмо становится синонимом любезного письма и вообще особой манеры общения, которой следует подражать читателям[309].
Де Ла Серр старается уйти от иерархических определений для характеристики как содержания, так и стиля писем. Они связаны теперь не со статусом придворных, а с идеей модного образа жизни, который можно копировать и перенимать, даже не получая доступа в придворное сообщество. Более того, этот образ жизни все меньше ассоциировался с иерархическим и этикетным пространством двора и все больше – с частным светским общением, приобретшим ключевое значение в салонной культуре, расцвет которой пришелся на 1620–1670‐е годы. Эта трансформация нашла отражение в том, как менялись названия письмовников на протяжении двадцати с лишним лет. За «Придворным секретарем» (I) последовал «Модный секретарь» (II), а затем «Кабинетный секретарь» (III).
За внешней простотой предлагаемой им модели эпистолярного общения скрывается попытка преподнести идею модного образа жизни, отсылающего к придворному сообществу, но открытого для присвоения, которая оказывается отнюдь не простой и нуждающейся в пояснении. Как отмечал Жак Шюпё, де Ла Серр пытался передать в своем письмовнике «тон, стиль и основные занятия светского общества»[310]. В «Модном секретаре» (II) появляются введение и авторские пояснения к предлагаемым образцам писем, которые он соединяет в первой версии и которые заключают в себе элементы всех известных к тому моменту пособий по ведению переписки[311]. Здесь фигурируют советы о том, как правильно адресовать письмо человеку того или иного круга, как должен быть построен текст и какие стилистические качества должны его отличать. Однако эти рассуждения отодвинуты на задний план. Основная и при этом новаторская часть введения посвящена «предмету» писем, и именно с ним связывается их модный статус.
В этих пояснениях категория «модного», в которой должен быть заинтересован читатель, напрямую увязывается с повседневным опытом. Де Ла Серр начинает введение словами о том, что «нет ничего более обыденного, чем написание писем. Однако хорошо составленное письмо вещь довольно редкая. Жизненные обстоятельства заставляют всех заниматься написанием писем, поскольку невежды не меньше, чем ученые люди, испытывают потребность в общении с отсутствующими друзьями посредством писем. Но обычно только образованные люди умеют делать это с изяществом (avec grace)»[312]. Впервые во французских письмовниках эпистолярные практики эксплицитно обозначаются в качестве банальных и обыденных, и именно эта повседневность оказывается их ключевой характеристикой. Переписка теперь важна не литературными особенностями построения нарратива, не статусом отправителя и получателя и даже не особой манерой письма, а укорененностью в повседневном опыте. Отношение к повседневности оказывается тем критерием, который позволяет отличать изящное модное письмо от немодного. Мода в этом тексте возникает вместе с повседневностью как некий режим, наделяющий определенную модель повседневности статусом элитарной. Таким образом, предписания де Ла Серра одновременно создают и обозначают повседневность, наделяют один из ее типов модным статусом и регламентируют его, предлагая набор предписаний, позволяющих этого модного статуса достичь. Де Ла Серр не ограничивается тем, что представляет изящную манеру письма как способ выглядеть модным в глазах других, наподобие платья актуального покроя. Он встраивает переписку как повседневную практику в определенный образ жизни, показывая, что письмо не может стать модным само по себе лишь за счет правильно подобранных слов, оно должно отражать определенную позицию по отношению к повседневной культуре общения.
Большая часть введения посвящена обсуждению не формы, а содержания писем, иными словами, автор фокусирует внимание не столько на тексте писем, сколько на самом общении, которое осуществляется с их помощью. Предметом письма, по выражению де Ла Серра, «может быть любая вещь, случающаяся в беседе, ибо все, что можно высказать вслух своему другу, может быть написано в письме, если он отсутствует»[313]. И так же как беседа, письмо важно не только интересным и любезным содержанием[314]. Искусство беседы, которому де Ла Серр уподобляет переписку, с середины XVII столетия стало пониматься как целая совокупность различных аспектов, включавших в себя, как отмечала Мириам Мэтр, «вербальное и невербальное общение, интонацию, жестикуляцию, коды пространственного поведения, туалеты, пространство и его характеристики и т. п.»[315]. Он предпринимает попытку представить переписку как беседу, имея в виду не только свойственный ей живой стиль общения, лишенный грубости и прямолинейности деловых переговоров или тяжеловесных, неестественных конструкций литературного языка, но и возможные сопутствующие обстоятельства. Письмо как текст оказывается обусловлено различными факторами общения.
Во введении к «Модному секретарю» (II) де Ла Серр предлагает свою классификацию писем, в основу которой он кладет то, что мы могли бы назвать коммуникационной ситуацией, привлекая внимание «не столько к тексту (который питается уже существующими формализованными риторическими оборотами) или к автору (особенностью которого, конечно, является внимательность к нуждам читателей, желающих усовершенствовать свои эпистолярные навыки), сколько к самому моменту написания письма»[316]. Все письма он делит на деловые, то есть связанные с достижением какой-то цели, и любезные – направленные лишь на поддержание общения. Внутри этих двух больших групп он выделяет массу разновидностей, каждая из которых связана с теми или иными обстоятельствами повседневной жизни, одновременно являющимися и информационным поводом, и основным содержанием письма. Деловые письма делятся на те, в которых просто описываются какие-то события, и такие, в которых автор дает совет, рекомендацию, высказывает упрек или повеление (если он имеет власть над адресатом), просьбу и т. д.[317] Любезные письма – это письма, написанные для поддержания связей (заменяющие визиты) или примирения, поздравления, соболезнования, благодарности и т. д., то есть они не имеют иной цели, кроме завязывания, поддержания или возобновления отношений[318].
В этой форме представления писем оказывается важным, что определенными характеристиками наделяется не только письмо как повседневная практика, но очерчивается весь повседневный опыт общения. Конечно же, общение «с отсутствующим другом» посредством писем подразумевает меньше факторов, нежели беседа (где важно конкретное пространство, время суток, присутствие тех или иных людей и прочие обстоятельства); тем не менее, давая характеристику каждой такой коммуникационной ситуации, де Ла Серр не просто предлагает форму ее словесного выражения в письменном тексте. Он дает читателю представление о подобающем случаю спектре мыслей и эмоций, которые должны возникать у человека, знающего толк в светском общении. Так, например, «письма-поздравления пишутся друзьям для того, чтобы вместе с ними порадоваться случившемуся с ними благу»[319]. Иными словами, модный статус письма связан в представлении де Ла Серра не столько со знанием правильных элегантных выражений, сколько с этим комплексом состояний и переживаний, которые следует уметь различать и выражать человеку, оказавшемуся в той или иной ситуации общения. Если он не испытывает их на самом деле, то по меньшей мере должен иметь в виду и связывать с актуальными обстоятельствами, которыми вызвано письмо. Это позволяет говорить о том, что и предлагавшиеся образцы писем (набор которых почти не менялся во всех версиях письмовника) демонстрируют не просто более легкий стиль, но иное понимание достоинств хорошего письма[320].
Де Ла Серр дает понять, что чаще всего эти ситуации общения, с которыми связано написание писем, оказываются довольно сложными, а потому и текст письма почти никогда не может сводиться лишь к перечислению событий или даже описанию простых и искренних радостей или огорчений. Если автор хочет дать совет, вовсе недостаточно изложить его на бумаге, особенно если это непрошеный совет: «В первую очередь следует извиниться за то, что осмелились дать совет, о котором никто не просил, и сказать, что к этому нас обязывает дружба. И [добавить, что] дело вовсе не в том, что мы ставим под сомнение благоразумие своего друга, но, зная, насколько ему важно дело, о котором идет речь, мы полагали, что доставим ему удовольствие, сообщив свои мысли по этому поводу»[321].
Эту необходимость научиться замечать нюансы письма как акта общения, а не просто письменного текста, де Ла Серр и делает основным предметом своего наставления. Чем сложней и деликатней повод, по которому пишется письмо, тем больше аспектов необходимо принимать во внимание. Одно из наиболее сложных описаний автор дает письмам-упрекам, которые пишутся тому, кто совершил какой-то проступок, с тем чтобы он его признал или исправил. Де Ла Серр отмечает, что только если автор обладает властью над адресатом или ему безразлична ответная реакция, можно позволить себе написать все, что приходит в голову. Однако письмо требует большей искусности, если автор имеет намерение попрекнуть своего друга таким образом, чтобы не потерять его расположения. Де Ла Серр подробно описывает всю ту сложную комбинацию переживаний, прочувствование и понимание которых, а также умение отразить в тексте письма ожидается от читателя письмовника, претендующего на модный статус: