Уронив голову на грудь, бабушка Наташи мирно дремала перед телевизором, где элегантная женщина, похожая на недавнюю ветеринаршу, говорила:
«Мне стало известно, что, связанный финансовыми узами с правящей кликой, Верижский на фоне обострившихся в последнее время антикоррупционных настроений готовит операцию по вывозу окружения бывшего президента в безопасное место, где им гарантирована безбедная жизнь на деньги налогоплательщиков!»
Лариса тяжелым взглядом обвела жадно внимавший ей зал…
Наташа подняла голову от тетрадок с сочинениями. С экрана на нее смотрела недавняя «ветеринарша».
«Так вот почему она так выглядит! — улыбнулась Наташа запоздалой разгадке. — У нее очень богатый муж… Наверно, лечение котов для нее всего лишь хобби…»
— Лиза! Мы не хотим в «Тайпей»! Там скучно! — недовольно запели капризные голоса. Компания вывалилась из кабака, многие были уже изрядно навеселе.
— А я не хочу оставаться здесь! Мне здесь скучно! — резко бросила Лиза, садясь в машину.
— Тогда поехали в «Нирвану»! Говорят, там живые тигры с вырванными зубами ходят между столиков. Можно кормить их с рук котлетами.
— Не хочу! — категорически заявила Лиза, заводя мотор. — И потом, у меня, кажется, вдохновение…
Мигнув габаритными огнями, автомобиль скрылся за поворотом.
Компания вернулась в клуб догуливать вечер. Но прежнего веселья уже не было. Каждый из присутствующих размышлял о том, кто будет платить за ужин, если Лиза уехала. Монро утешал себя тем, что от такой одиозной личности, как он, никому не придет в голову требовать денег… В итоге было решено, что ужин запишут в долг у администратора, а потом с этим как-нибудь разберутся…
Вернувшись домой, Лиза, не раздеваясь, забралась с ногами на кровать и, грызя ручку, принялась записывать на бумаге начало стихотворения, которое в простоте душевной сочла гениальным: «Камарилья богов — это мой бес тиарий, увези меня прочь в облака, Олеарий!» Она не помнила, кто такой Олеарий, но слово звучало очень мелодично.
— Послушай… — Она принялась тормошить за плечо спящего Вишнякова.
— По-моему, неплохо получилось…
Поэт протяжно зевнул со сна и прижался к ней голым худощавым торсом. Лиза все еще читала стихотворение, а он уже нависал над ней, ритмично поддавая тощей, в пупырышках задницей.
Кончив, он с облегчением вытолкнул сквозь сомкнутые зубы:
— Да, хорошо… Почти гениально!
Удовлетворенная ответом, Лиза тихо выбралась из-под его обмякшего тела и принялась набело переписывать стихотворение, болтая в воздухе босыми ногами. Все еще тяжело дыша, Вишняков перекатился на спину и лениво щелкнул пультом телевизора.
"Акция, организованная спецслужбами, назначена на некий час "Ч"…"
— говорила миловидная женщина на экране. Вишняков зевнул и выключил телевизор.
Ей удалось провести репортаж на высоком профессиональном уровне. И теперь Юля с нетерпением ждала своего появления в вечернем выпуске новостей.
"Час "Ч" пока еще не наступил. Это будет час, когда прозвучит похоронный колокол по нашей демократии…"
«Смелая женщина!» — уважительно подумала Юля.
Все же она немного огорчилась. Ее пространный комментарий пустили за кадром, а лицо опять не показали. В который раз!
О нашумевшей пресс-конференции Алена ничего не слышала, потому что политикой не интересовалась, новостные программы не смотрела и в это время выступала в клубе.
В костюме черного лебедя она металась под музыку по сцене, стараясь пластикой движений показать зрителю терзания измученной, распираемой внутренними противоречиями души. О, это был великий танец!
Для Ольги Витальевны просмотр новостей был такой же обязательной процедурой, как чистка зубов и крем от морщин на ночь. Конечно, ее больше волновали экономические новости, но прозвучавшая фамилия все же заставила ее вздрогнуть.
«Куда уходили деньги, предназначенные для обновления нефтехимического комплекса страны?» — задавала риторический вопрос пламенная ораторша с экрана. Ответ на этот вопрос подразумевался сам собой.
Ольга Витальевна съежилась в кресле. Все это ужасно! Если ее махинации вскроются, Проньшин немедленно воспользуется этим. Достаточно выяснить, с какими компаниями имел дело господин Верижский, а там и сделка с насосами всплывет. А потом ревизии, проверки документов…
«Кто финансировал покупку острова и строительство виллы на нем? С чьего благословения Верижский переводил многомиллиардные суммы за рубеж?»
Ответ на этот риторический вопрос подразумевался сам собой.
Наполняя бокалы пивом, Надя то и дело бросала нелюбопытный взгляд на голубеющий экран. У нее было дурное настроение. Она поссорилась с Пауком, утверждавшим, что ей слабо принять участие в мотокроссе по пескам Средней Азии.
Гремела музыка. Лощеная дама на экране беззвучно раскрывала рот:
«Вертолетсархитектором, проектировавшимкомплекс инженерно-технических сооружений на острове, упал в море. По свидетельству греческих властей, причиной его падения был взрыв…»
«Головкой ударишься, бо-бо будет», — ухмыльнулся Паук, когда она заговорила о кроссе. И тогда Надя решила, что в лепешку расшибется, но докажет ему, что она тоже кое-чего стоит.
— Выруби эту лабуду, Надь! — заголосили пьяные голоса за дальним столиком. — Переключи на «Формулу-1»! И парочку пива сюда!..
— Час "Ч" назначен на послезавтра, — твердо произнес он, не глядя в лицо бесшумно возникшего в кабинете Кедрова. — Все готово?
— Понимаете, выяснились непредвиденные обстоятельства… — внезапно начал оправдываться тот.
— В чем дело? — Брови хозяина грозно сошлись на переносице.
— Кандидатура номер пять засбоила, нужно срочно заменить ее по медицинским показаниям. А кем менять?
Кедров положил на стол газетный лист, сложенный вчетверо, и обескураженно развел руками.
— Она тщательно скрывала все до последнего момента, боялась репортеров. Нам потребуется не меньше недели для проработки новой кандидатуры.
Кроме того, вы должны назвать эту кандидатуру…
Телефон на столе взорвался требовательной трелью. Это был Гурьянов.
— Телевидение прибыло для интервью.
Неуверенная рука взяла со стола мятый прямоугольник бумаги, на котором значилось: «Юлия Милович, журналист Независимого телеканала», — и протянула его Кедрову.
— Вот вам и кандидатура на замену… Пригласите съемочную группу войти…
В это время на гастролях в Нижневартовске Аделаида лежала на широкой кровати в «люксе» местной гостиницы и блаженно щурилась на настольную лампу, посылавшую мягкий рассеянный свет. Утомительный день был закончен, и впереди была ночь, полная неги и любви.
Отложив гитару, Паша лежал рядом с ней и неторопливо потягивал пиво.
— Я так рада, что наконец рассказала обо всем журналистам, — произнесла Аделаида, чей заметно округлившийся животик выделялся на фоне тренированной сухощавой фигуры. — Я думаю, это даже будет способствовать росту моей популярности…
— Угу, — пробормотал Паша, ставя на стол порожнюю банку пива.
— А на свадьбу мы пригласим всех, всех, всех! — Окинув взглядом подругу, чья фигура еще не потеряла для него своей привлекательности, Паша ласковым и требовательным движением провел рукой по ее бедру.
— Ой, не надо, Пашенька, — хихикнула певица, ежась от щекотных прикосновений. — Мне доктор запретил…
А его требовательные настойчивые губы уже спускались от ее шеи все ниже и ниже, к округлости живота, к податливо разошедшимся в темноте бедрам.
— Ой, Паш, я же сказала, что не буду! — Аделаида безжалостно оттолкнула его голову, одергивая халатик.
А экран телевизора мерцал голубым, в нем неизвестная женщина с волевым лицом и узкими губами что-то беззвучно говорила, страстно сжимая кулаки…
Поругавшись со своей будущей женой, Паша вышел из номера, бросив через плечо, что идет в бар. Через минуту он уже лежал под одеялом новой костюмерши, которая была вообще-то костлява и куда менее привлекательна, чем та, прежняя, то ли Лиза, то ли Лида. Но на безрыбье, как говорится…
Один коллега посоветовал ей, как справиться с волнением, от которого хотелось бежать куда глаза глядят, бросив микрофон. Он сказал ей: представь себе, что ты — это на самом деле не ты, а удачливая, уверенная в себе особа, которая не боится ни черта, ни дьявола, ни интервью, ни горящего красного глазка телекамеры — ничего! Наблюдай за этой девушкой со стороны, как будто ты зритель, и у тебя все получится. Действительно, отныне на экране Юля держалась свободно и легко. Образ прожженной журналистки она нацепила, как защитную маску.
— Как вы расцениваете обвинения, выдвинутые вашей супругой?
— Это бред, с которым должны разбираться психиатры, а не телевидение.
— Но она заявила вчера…
— Это плод ее воспаленного воображения! Одной ее фантазии мало для предъявления обвинения. Где документы?
— Но ведь архитектор Дино Чентура действительно погиб в авиакатастрофе при очень подозрительных обстоятельствах…
— Я не был знаком с ним лично и не собираюсь отвечать за все летные происшествия, случающиеся время от времени в воздухе.
— А что вы можете сказать о своих взаимоотношениях с Кремлем?
Известно, что вы… — Прошу прощения, — с твердой улыбкой произнес он, вставая. — Наше время истекло.
Юля неохотно поднялась со стула. Красный глазок телекамеры погас.
Ей не удалось выцарапать из него ничего нового.
Садясь в фургон с телеаппаратурой, она подумала, что хорошо бы было основательно покопаться в этом деле. Она не сомневалась, итоги ее первого журналистского расследования вызовут сенсацию.
Вечером они устроили маленький праздник для двоих на загородной даче. Там они были в относительной безопасности.