– Семен Михайлович, есть один вариант. Проскочить за полчаса поле, но там нас видно как на ладони будет, или по лесу, или в обход. Лесок рядом с рекой, с понижением рельефа значительным, я так думаю, там пойма, и грунт может оказаться совсем размытым.
– Если на разведку отправить пешком Руслана или меня? – включился в диалог Логунов.
– Времени маловато, рисковать в любом случае придется, но где риск ниже?
– Так давайте танк покрасим сверху белым, мне механики из гаража белил баночку всучили, – предложил Бабенко. – Они на зиму часто танкам маскировку делают. Весь не будем, по горизонтальным поверхностям пройдемся, чтобы сверху мы со снегом сливались. Кисти нет, правда, ветошью можно. Это же быстро, полчаса.
– Короткая! Хорошая идея.
Танкисты, кроме Бабенко, который остался за наблюдающего, быстро выгрузились на борта машины и принялись красить черный металл. Соколов на башне, Логунов ловко покрывал корму, а Руслан обрабатывал пушку и носовую часть. В ближайшем леске танкисты нарубили широких веток и притянули к бочке с соляркой веревкой. При движении прутья заметают след, делая гусеничные отпечатки не такими четкими и заметными на широкой полосе открытого пространства. Отличная маскировка получилась – Соколов оценил преображение грозного танка. Сорок минут, и они не видны сверху и не оставляют следа от гусениц. Даже если и натолкнется патруль или случайная немецкая колонна на их следы, то даже не поймет, что это проехал Т-34.
Перед тем как вынырнуть из-под защиты кромки деревьев, Бабенко выжал газ, увеличил обороты до максимальных, оглядел пространство и на предельной скорости помчался через чистое поле. С каждым пройденным метром становилось спокойнее – небо чистое, нет звуков моторов, выстрелов или криков противника. Соколов, вжавшийся в нарамник до боли в висках, выдохнул. Кажется, проскочили самый опасный участок.
Сразу после последнего земляного вала танк проскочил в лес и запетлял, выбирая самый безопасный путь. Бабенко понизил передачу. Теперь снова осторожно надо выбирать дорогу, высматривая – нет ли впереди ветвистого бревна или припорошенного оврага, пройдет ли танк между деревьями? Гусеницы надо поберечь для обратной дороги, от лесной поросли они быстро вырабатывают свой ресурс.
Пару раз глушили двигатель, чтобы убедиться, что нигде не раздается немецкая речь или звуки техники. Но в зимнем лесу замерла вся жизнь, даже птицы попрятались в гнезда, спасаясь от снега, а ветер, запутавшись в толстых стволах деревьев, не колыхал тонкие ветки. От непривычной тишины передернуло даже бывалого башнера Логунова, не любил он безмолвие, когда вокруг все замирало перед боем, чтобы потом взорваться выстрелами и грохотом орудий.
– Еще 200 метров – и влево двадцать градусов, там высота небольшая, это конечная точка. Будем ждать.
Высота, обозначенная на карте отметкой у ориентира, оказалась небольшим каменистым кряжем, метров 30 протяженностью, нависающим, как огромная ладонь, над землей.
– Низковатый, а то так бы «Зверобоя» туда можно спрятать было, – сразу же придумал применение заросшей густыми кустами полупещере Руслан.
– Да ну его, еще обвалится от вибрации, – Логунов нахмурился. Выросший в лесистой местности сибиряк не доверял вот таким огромным каменным глыбам, что казались ему ненадежными.
Разговаривали они шепотом, чтобы не нарушать тишину, что, казалось, застыла вокруг на много километров. Солнце стремительно катилось за горизонт, помечая последними оранжевыми лучами стволы деревьев. Командир выдернул провод ТПУ, осторожно перекинул ноги через край люка, замер, прислушиваясь. Ни звука. Потом соскочил на землю, вполголоса предложил:
– Руслан, давай наверх с ППШ, осмотри местность, установи автомат. Я тоже пройдусь метров на 50, Логунов и Бабенко остаются в наблюдении с закрытой позиции. Логунов, займите позицию у пулемета, огонь открывать только в крайнем случае.
– Есть! – они по-прежнему разговаривали почти шепотом.
Омаев легко ступил на один выступ, перепрыгнул на следующий. Ноги, привыкшие находить опору среди скал и гребней юга, словно сами его вели. Через минуту его уже не было видно между черных прутьев кустов. Алексей сделал широкий круг, почти обойдя скалистый навес, взглянул на часы – прибыли согласно приказу. Он вернулся к танку, темная громадина молчала, не подавая признаков жизни. Зверобой слился с окружающим лесом, еще и расцветка у него была теперь подходящая – броня в черно-белых полосах. Он обошел выступ холма с противоположной стороны, взобрался, всматриваясь, где притаился Руслан. Как вдруг упал ничком от веселого свиста. Рядом качнулись кусты, показалось взволнованное лицо Омаева:
– Тоже услышали? Кто-то насвистывает мелодию.
Командир приложил палец к губам – молчи, одними глазами указал на распорки автомата – лови в прицел свистуна. Звук раздавался все ближе и ближе, кто-то шел по лесу, беззаботно насвистывая незнакомую задорную песенку. Между стволов показалась высокая фигура в немецкой шинели, последний отсвет заката прокатился по офицерским погонам.
– Немец! – прошептал Логунов, прильнувший к оптике. Рука легла на гашетку пулемета, одно нажатие – и проклятый фашист будет подстрелен, но приказ командира четкий – огонь не открывать.
Высокий, худой немецкий офицер в длиннополой шинели, высокой фуражке с кокардой подошел поближе к танку, шлепнул фамильярно рукой в кожаной перчатке по черному борту. Алексей краем глаза увидел, как заострились скулы у вспыльчивого Руслана, на спуске автомата дрогнул палец от наглого поведения офицера вермахта. Алексей легонько боднул его головой в плечо, чтобы тот не вздумал открыть стрельбу. Хотя и сам был в недоумении. Что теперь делать, немец так просто не уйдет, сейчас пригонит сюда рядовых. Придется уходить с назначенной точки, чтобы не попасть в плен. Немецкий офицер тем временем по-хозяйски обошел Т-34 вокруг, снова стукнул по борту и выкрикнул на чистом русском языке:
– Эй, медведь в спячке, выходите!
Руслан растерянно оглянулся на командира, что за фокус. А Соколов встал во весь рост наверху, вполголоса откликнулся:
– Я здесь.
– Приветствую, господа танкисты, – немецкий офицер шутливо козырнул двумя пальцами у козырька. – Выбирайтесь из своих кустов, мне нужна ваша помощь, загрузить парочку тяжелых ящиков.
– Алексей Иванович, я не буду фашисту помогать! – снизу со злобой пробурчал Руслан. Но командир лишь строго взглянул в ответ. Недаром такая секретность у операции, значит, должны выполнять все требования вражеского офицера. К тому же говорит он на русском безо всякого акцента, даже с каким-то протяжным среднерусским оканьем.
– А вы, молодой человек, не фашисту, а Красной армии помогать будете. Ну же, мне одному не поднять, поторопитесь. – Оказалось, что тот прекрасно расслышал бурчание радиста.
Офицер углубился под выступ, откинул ленту мха, из-под нее откатил груду камней, так что открылся внутри холма тайный схрон с деревянными ящиками. Из танка показалась голова в шлемофоне, старшина Логунов тоже решился выглянуть наружу, заслышав спокойный голос Соколова. Алексей повернулся к башнеру:
– Василий Иванович, идите к нам, надо ящики вытащить и на броне закрепить.
Пока они возились с тросом, прилаживая два тяжелых груза, Омаев недовольно косился на прохлаждающегося офицера, который прогуливался от дерева к дереву и продолжал насвистывать веселый мотивчик. Поймав полный затаенной злобы взгляд чеченца, он лишь подмигнул в ответ, даже не пошевелив пальцем, чтобы помочь танкистам.
– Немецкая свинья, – Руслан не выдержал и пробурчал себе под нос.
Офицер развернулся к танку:
– Ради вашего же блага, пока вы грузите важные документы, я веду наблюдение. В пяти километрах блокпост и поселение, где засели пара сотен гренадеров, которые от скуки могут и в лес забрести. Не теряйте силы на эмоции, товарищ младший сержант, не то время и место.
Он одобрительно кивнул на крепко привязанную поклажу:
– Молодцы. Теперь башню назад, сверху привяжите брезент, так же к скобам на бортах. Хорошо, что белым измазан. Еще все знаки отличия и конфигурацию прикрыть, и лишних вопросов будет меньше.
Омаев недовольно скривился, его ужасно задевало, что им приходится слушать какого-то поганого фрица, пускай и хорошо говорящего на русском. От очередной его гримасы обер-лейтенант побледнел, лицо налилось злостью.
– Приказ старшего по званию следует выполнять неукоснительно, пункт военного устава. И я вам как майор советской разведки приказываю произвести маскировку танка в кратчайшие сроки. Опасность смертельная, отставить личные убеждения.
От озарения танкисты замерли с брезентом в руках. Разведчик, и более того, двойной агент, который вынужден жить под чужой личиной военнослужащего вермахта, чтобы добывать и передавать в штаб ценные сведения. И ему нужна их помощь – провезти под охраной бронированного танка важный груз.
Без единого слова они принялись с удвоенным старанием крепить ткань сверху башни и кормы. Удовлетворенный результатом офицер кивнул, с легкостью поднялся на борт:
– Все, трогаем, – его сапоги уже мелькнули в люке.
Внутри он оглядел притихший экипаж:
– Ну а теперь в путь, я буду давать указания. Вы сидите каждый на своем месте, огонь не открывать без моего приказа. Вы – русские пленные, а я немецкий офицер, сопровождаю вас к месту заключения. Из танка носа не показывайте, поедем через посты. Сейчас на юго-запад по лесу, около 10 километров.
Алексей увидел, как беззаботная улыбка снова появилась на худом лице военного вермахта. Только радостный офицер взвел курок на «вальтере», а в глазах у него при этом не было и тени улыбки. Двигатель заурчал, выпустил сизый дымок, и «тридцатьчетверка» мягко тронулась. С независимым видом их новый спутник замер на месте командира, а Алексей пристроился там, где обычно находился Бочкин, недалеко от снарядов и казенника орудия. Сквозь гул работающего мотора их таинственный спутник рассмеялся: