в проход, но скорость тут же пришлось сбросить, чаща становилась все гуще, так что танк при движении обдирал кору и гнул тонкие стволы.
– Алексей Иванович, так долго не продержимся, тут такой бурелом непроходной… – Бабенко уже вел машину, открыв люк настежь, высматривая в предрассветной серости каждую подозрительную снежную кочку, под которой мог оказаться пень или гниющее поваленное дерево.
– Поворачивай обратно плавно, иди вдоль реки, и как будет посвободнее полянка, выходим к гребню. Они в обход леса пойдут вдоль реки, параллельно с нами. Там у земляного вала площадка неширокая, но для самоходок сойдет. Надо вперед них уйти, подкараулить, вынырнуть из-за деревьев, нанести удар. И обратно в чащу. Сейчас газ, сколько сможете, а потом на малых, чтобы шум был потише. И маневрируйте за деревьями. Останавливаться не надо. У «тигра» подвеска мягкая, я смогу с такого расстояния навести прицел, – объяснял свой план Алексей, а Бабенко кивал ему в такт, орудуя рычагами передач.
Деревья редели и расступались, а и вместе с темным лесом исчезала и ночь. С каждым солнечным лучом воздух светлел, превращаясь в серую дымку.
– Короткая! – выдохнул Соколов, приподнялся в люке, прислушался и тихонько крикнул вниз: – Подкати к стволам вплотную и жди приказа, потом задним ходом.
Машину водитель остановил очень удачно: ровный ряд из берез, с которыми сливался такой же серо-белый танк, давал возможность подкараулить противника незаметно. Сейчас «тигр» уткнулся броней в стволы, так что его дуло прошло между двумя деревьями.
– Двигатели гудят. – Соколов крутил рукоятки, настраивая орудие. – Сейчас мимо пойдут, я выстрелю и сразу уходим опять в глубину. За нами они пройти не смогут через эти березки. Газку поддайте. Подымите, пускай они нас видят. Нам надо, чтобы они за нами шли как привязанные, по берегу. Но не быстро. Если наши вдоль реки идут, не надо дать немцам их нагнать.
В голове у командира рождался рискованный план, но рассказать своему единственному члену экипажа он его не успел. По левому флангу показался ханомаг с десятком автоматчиков на броне, у турели пулемета всматривался в лес немецкий стрелок. Вот он заметил торчащий ствол между черно-белых отметин берез и схватился за рукоятку, но уже было поздно. Соколов установил целик, прокрутив рукоятки наводки, так чтобы вертикальная нить перекрестия передвинулась в сторону движения бронетранспортера, и нажал на кнопку на панели наводчика. Огонь! В воздухе мелькнул перевернутый снарядом пулемет, ханомаг вздрогнул от попадания по касательной, но не остановился. САУ начала замедляться, крутить длинным стволом в поисках цели. Но водитель «тигра» уже откатил танк назад, ловко развернул тяжелый агрегат и направил вновь в глубину леса под защиту густолесья. Вслед понеслись выстрелы из «ахт-ахт». С грохотом бронебойный снаряд разнес в щепки ствол рядом с левым бортом. Бабенко со стоном выкручивал руль до упора, превозмогая боль, чтобы увести танк все дальше и дальше от выстрелов. Еще выстрел! Рикошет! В броню ударила болванка, отчего внутренности танка наполнились звоном. Он бил по ушам, разрывал голову и грудь. Гриша от страха начал кричать, но Федька влепил ему оплеуху неверной рукой:
– Сиди смирно, не мешай. Терпи!
Сам он еле сдерживал крик, до того нестерпимы были удары о борт танка. От резкой качки его худенькое тело мотало и било о перегородку моторного отсека, так что мальчишка вцепился зубами в ватник, лишь бы не отвлекать танкистов. Бабенко понимал, как тяжело переносит качку его раненый пассажир, и выжимал рычаги и педаль сцепления насколько мог плавно, хотя танк то и дело нырял с маленькие овражки и ямы, переваливаясь на разные борта из-за торчащих обломков стволов.
Руки у водителя дрожали от напряжения, по лбу лился пот. Он замедлил движение, прислушиваясь к звукам снаружи. Командир приказал:
– Обратно 500 метров, по колее нашей и снова на ту же точку огневую.
Опять и опять танк под управлением Соколова выскакивал из зарослей, стреляя по броневикам. Он нажимал на кнопку электрического спуска, и каждый снаряд попадал в цель, хоть и приходилось командиру наводить орудие на ходу, времени на остановку нет. Выстрелил и тут же ушел за крепкие стволы. Броня из деревьев истончалась, превращаясь в щепы, вдоль земляного хребта вытянулась цепочка из подбитой техники: дымящийся обугленный ханомаг с перевернутым пулеметом и его стрелком на вывернутой турели, обрывки брезента сверху пробитого борта грузовика с потеками крови солдат, куча из немецких автоматчиков, в которых Соколову удалось попасть с новой позиции – небольшой опушки. На метровую возвышенность танк неожиданно выпрыгнул прямо перед взводом пехотинцев, когда офицер криками направлял их в лесную гущу. Тяжелой технике никак не удалось пробиться через деревья, что как густой частокол прикрывали отходы русских после внезапных атак. И командир немецкого взвода принял решение отправить стрелков со связками гранат на подрыв танка. С таким рискованным противником сталкивался он впервые, привыкнув служить в тыловом подразделении, что сопровождало опасные и важные грузы. Поэтому никак не мог понять, как русские, да еще и на немецком танке, разгромили аэродром. И теперь словно играют с ним, несмотря на огромный перевес в силах. Бронетранспортеры, пехотинцы, пушки, никто не мог нанести увертливому «тигру» хоть какой-то значимый урон.
– Кто взорвет русских, тому я лично вручу крест первого класса и бутылку шнапса! – призывал он своих рядовых к подвигу. Но они успели только вооружиться связками «колотушек» – тяжелых снарядов с деревянными ручками, – как внезапно из ниоткуда вынырнуло огромное дуло, выплюнуло в их сторону оранжево-черный шар. Он с грохотом ворвался в середину строя, обжигающими осколками разрезая на части тела.
Немцы беспомощно метались, катаясь вдоль земляного вала в лихорадке. Но никак не получалось угадать, из какого квадрата появится пестрый «тигр». Но противники не уходили, оттаскивали раненых, тягачом убрали с выкатанной колеи подбитый грузовик и бронетехнику. Терпеливо ожидали, когда у русских закончатся снаряды и можно подойти к танку, не боясь погибнуть от нового выстрела. Уходить им некуда, территория вокруг во власти армии вермахта. По радиосвязи уже все линии обороны, все посты охраны на дорогах были оповещены о белом «тигре», захваченном русскими бойцами. Танк и его экипаж в ловушке, осталось лишь дождаться, когда у них иссякнет боеприпас.
Через три часа атак, сменяющихся стремительным отступлением за ряды из деревьев, Соколов крутанул перископ и увидел, как от Мелового движется черная лента из техники. Немцы вызвали подкрепление. Он оглянулся назад. Измученный многочасовым сражением Бабенко еле держался на ногах, мальчишки, свернувшись в калачики, замерли на днище машины среди пустых гильз от выстрелов. Заряды в «тигре» кончаются, он расстрелял почти все остатки боезапаса. Осталось два кумулятивных снаряда.
– Остановка, Бабенко, – отдал команду командир, наклонился поближе к водителю, почти на ухо сквозь шум двигателя предложил: – Сил не осталось больше для наступления. Надеюсь, наши смогли уйти подальше. Надо отступать, Семен Михайлович. Со стороны Мелового на марше идет еще техника, ничем, кроме личного оружия и автоматов, мы ее встретить не сможем. Предлагаю пустить «тигр» в болото и заманить туда противников.
– Как пустить? Утопить машину? – водитель даже в руль вцепился посильнее. Для него мысль о том, чтобы добровольно угробить машину, казалась кощунственной.
– Это приказ, – отрезал Алексей, который понял, что больше ничего не остается. – Сейчас вы с мальчиками покидаете танк. Встречаемся на закате у березы в окружении пней. Если не приду, то направляйтесь к соседней деревне. Там найдется убежище, а потом выходите на связь с партизанами.
– Алексей, я так не могу. Я не могу вас бросить одного и… Что вы задумали? Я готов тоже, я ведь совсем один. Лучше я погибну, у меня нет семьи. А вы молодой! Я утоплю танк! – Семен Михайлович от страшного приказа позабыл про звания и субординацию.
Командир положил ладонь ему на плечо, узкую, мальчишескую совсем.
– Это приказ, Семен Михайлович. О парнишках позаботьтесь. И нашим… скажите… что вы для меня родные, – слова от волнения застревали в горле, перехватывали дыхание. Он кивнул на люк: – Все, выходите. Пора.
Растерянный механик помог Феде подняться по ступенькам наверх, поддерживая его за ватную куртку. И все время оглядывался, не мог отвести взгляд от Алексея, понимая, что, возможно, видит командира последний раз. Соколов лишь один раз разрешил себе отвести голубые глаза от панели управления, улыбнуться Бабенко, перед тем как троица исчезла в светлом круге люка.
Алексей нажал на газ, выкрутил руль. Покружив между черными стволами, он вывел танк к крохотной опушке, где расстрелял немецкую пехоту. До сих пор в колее лежали окровавленные тела, хильфскранкентрегеры стаскивали живых в грузовичок с помощью носилок, освобождая проезд для вереницы из бронированной техники. Немцы успели подтянуть на сражение с русскими кроме САУ еще несколько видов тяжелой техники: самоходные зенитки на танковых шасси – «Flakpanzer 38», «оствинд» и два танка-истребителя «фердинанд». В башнях и открытых рубках мерзли водители тяжелых машин в ожидании, когда же можно продолжить охоту на единственного противника. Они рычали двигателями, напоминая свору псов, что в нетерпении ждет команды для охоты.
«Хорошо подготовились, чуть ли не Гитлера лично притащили сюда. Ну, теперь держитесь», – Алексей развеселился от того, как напуганы немцы. Против одного танка согнали все силы, что были в Меловом.
«Сейчас покажу вам русские горки», – пообещал он ощетинившимся преследователям. Соколов расправил плечи и выжал газ до упора. Мощный танк с ревом слетел с опушки между деревьев прямиком в бок зенитки, так что та заскользила гусеницами от тарана по склону вниз. Потом перекувыркнулась, вытряхивая на снег расчет, и завалилась на бок. Немцы застыли от удивления, а белая бронированная машина резво развернулась и покатилась размеренно дальше по узкой вершине земляного вала. Взвыли двигатели, раздались громкие приказы. Вереница самоходок с панцерягерами позади бросилась в погоню. Они делали остановки для выстрелов в белую корму, но машина петляла из стороны в сторону, двигаясь неровными дергаными движениями.