– Эй, неудачник Фаулер, – окликнул его одышливый толстяк с нашивками штурмана СС. – У тебя мозг замерз от русского мороза, не надо запирать гараж! – Трое военных дружно рассмеялись его шутке. – Открывай двери, мы сейчас выдвигаемся вместе со штурмовым отрядом. Что ты застыл?
– Простите, герр ефрейтор, замок заело от холода, железо пристыло. Сейчас, вы садитесь, я открою ворота, – рядовой копался с громыхающими деталями, косясь на черную щель люка, откуда за ним следил прицел ТТ. От мысли о пытках гестапо или пуле в затылок у него так тряслись руки, что и притворяться не надо было. Замерзшие дрожащие пальцы никак не могли ухватить болтающийся стержень щеколды.
Бурча под нос о несуразности рядового, ефрейтор направился к танку. Шаги по бронированному борту, вот распахнулся люк, и грузное тело начало опускаться вниз. Соколов затаил дыхание и вжался спиной в борт между укладок боеприпасов. Бабенко вцепился в тяжелый гаечный ключ, готовый прийти на подмогу командиру. Алексея обдало ароматом ветчины и жареных яиц, которые смертник получил в качестве последнего завтрака.
– Как все узко, завтрак сейчас наружу полезет, – простонал толстяк, с трудом протискивая в тесный люк объемный живот. В ту же секунду саперная лопата, снятая заранее с борта машины, врезалась в его череп. Толстяк охнул и с грохотом рухнул на днище. Алексей приметился и вонзил острие еще раз, чтобы наверняка избавиться от вражеского водителя. Хотел скорой смерти, и она пришла, даже немного пораньше, чем ты рассчитывал. Выдохнул и бросил Бабенко:
– Заводите!
Алексей прислушался к звукам снаружи, стараясь понять, получилось ли все так же гладко у остальных. Все пулеметы немцы предусмотрительно сняли с танков, поэтому пришлось ликвидировать смертников подручными средствами. Да и стрелять из автоматического оружия в тесном пространстве, начиненном тротилом, опасно, можно взорвать весь груз.
Омаев не стал дожидаться, пока водитель его танка спустится вниз. Чересчур рискованно из-за небольшого пространства. Тот сразу обнаружит гостя в советской форме. И как только начали опускаться ноги в начищенных сапогах, Омаев подпрыгнул, обрушил за ремень танкиста вниз и всадил с размаха кинжал в грудь. В тот же момент богатырь Логунов накинул ремень на шею третьему водителю в крайнем Т-34.
Фаулер беспомощно топтался у двери, какая жуткая тишина, будто ничего и не происходит. Если русский офицер его обманул? Но нет, раздался выкрик из переднего танка: «Открывай», и рядовой послушно распахнул поочередно обе тяжелые створки. Т-34 один за другим плавно выехали за ворота, обдали его сизым дымком и направились к развилке дороги, где шло построение штурмовой группы.
– Солдаты вермахта, вам выпала честь исполнить особый приказ! – обер-лейтенант отдавал команду, а сам с опаской посматривал на приближающиеся Т-34. Если бы не знал, что ими управляют немецкие водители, то уже отдал бы приказ открыть огонь из пулеметов на бронетранспортерах. Ему вручили для командования сводный взвод из трех советских танков, трех броневых транспортеров Sd.Kfz.251 для перевозки пехоты и тягач с прицепленным двухколесным станком противотанковой пушки, а к ней расчет из четырех человек. Им предстоит проехать 12 километров по широкой дороге для сельскохозяйственной техники, уходя на юг от деревушки, а потом углубиться в лес по просеке, которую готовили ударными темпами военнопленные по ночам. Лес не вырубили начисто, чтобы не привлекать внимания воздушной разведки, но основательно проредили, расчистив землю от бурелома и пней. Так образовалась система из тоннелей шириной в четыре метра, как раз для прохода танков и техники, чтобы срезать обходной путь и выйти на высоту за стометровой стеной из лесного массива. Откуда удобно будет нанести удар по советской пехоте, что направляется к северному флангу обороны Гомеля перед готовящимся наступлением.
Обер-лейтенант уже предвкушал, как будет представлен к железному кресту первого класса за уничтожение огромного количества советских стрелков, которые, по донесению абвера, решили подойти ближе к центральным укреплениям для стремительной и мощной атаки. Всего-то и надо, что добраться до безопасной позиции высоченного лесного холма и уничтожить шквальным огнем остатки тех, кто выживет после взрыва танков. Вон они как рванули по ровной дороге, поднимая снежную пыль впереди всей колонны. «По машинам, полный вперед!» – выкрикнул он приказ своим шутце, удивившись, как сноровисто и ровно катятся тяжелые машины в голове колонны. Хотя последние несколько дней добровольцы, что согласились сесть за управление советскими танками, потешали офицеров неловкими дергающимися движениями и воющими от натуги двигателями Т-34 на импровизированном полигоне у села.
Алексей, прижавшись к налобнику перископа, успокоил водителя:
– Все за нами идут, сбавьте обороты, Семен Михайлович, слишком резво летим. БТР не успевают с грузом на борту.
Машина немного замедлилась, поджидая всю колонну. Танк под управлением Бабенко пустили головной машиной, чтобы Алексей помогал сориентироваться водителю. Остальным приходилось идти следом, и Логунов, и Омаев были привязаны к приборной панели и механизмам управления, исполняя обязанности механика-водителя. Руслан, который до этого сидел на рычагах танка всего лишь раз пять, теперь чувствовал, как от тяжелых усилий при переключении рычагов скорости и выжимании педалей у него по спине течет ручьем пот. Он не видел ничего, кроме покачивающейся кормы переднего танка под номером «019», которая равномерно шла по дороге, приминая свежий снег.
– Товарищ командир, впереди сверток. Земля черная и без снега, это поворот наш в просеку?
– Да, да, через 500 метров уходите вправо на 60 градусов.
Головной танк сбавил скорость и прочертил гусеницами плавный разворот, войдя на лесную дорогу.
– Короткая! – вдруг выкрикнул водитель. – Алексей Иванович, здесь нет просеки. Нет дороги!
– Вижу, вижу! – Соколов и сам растерялся, лес впереди не расступился, лишь вроде бы стал пореже. – Не торопитесь, сейчас я что-нибудь придумаю. Стойте, остальные еще далеко. Пускай думают, что мы ждем БТР.
Лейтенант в волнении метался по командирской башне, всматриваясь в мутный триплекс приборов видения. Редкий пролесок впереди и никакой прорубленной просеки для прохода танков. Вот остановился второй танк «231», замедляется «059», в котором сидит Омаев, и немецкие БТР с каждой секундой все ближе. Неужели все пропало, они свернули не туда и сейчас немецкий офицер узнает, кто находится внутри Т-34!
– Флажки, там флажки на деревьях! – он вдруг увидел крошечные метки на ветвях сосен. – Они обозначают дорогу! Налево 45 градусов, триста до ориентира «толстая сосна»!
Танк осторожно проехал между двух кряжистых старых сосен и медленно пошел вперед, за ним вся колонна повторила маневр. Соколов высматривал вешки, оставленные для колонны, и отдавал приказы, чтобы водитель мог провести огромную махину по приготовленному тоннелю в квадрате лесного массива. Машины мерно гудели, плавно проходя широкими гусеницами по кочкам и перекатам расчищенной дороги. Бабенко с облегчением вздохнул – с каждым километром они все ближе к линии фронта и к своему спасению. Час за часом колонна двигалась извилистым путем между деревьев, взбиралась на пригорки, опускалась в овраги, пока не дошла до конечной точки – небольшой высоты, что пологим подъемом начиналась от хвойных зарослей и круто обрывалась щебнистым козырьком над небольшим полем. Поле обрамлял венок из раскидистой поросли молодых елочек вперемешку с густыми кустами, а от остального пространства отделяла дорога и два глубоких оврага по бокам. Каменистый навес выбрали для установки огневых точек из-за узкой и глубокой трещины в грунте, которая образовывала что-то наподобие естественного окопа на вершине холма. Головная машина чуть замедлилась, но внутри Соколов предупредил:
– Давайте на малых, Семен Михайлович. Пехота спешивается с БТР, но вы не останавливайтесь, уходим медленно, наши идут следом.
Офицер на броневике что-то выкрикнул и махнул перчаткой.
– Чего там, Алексей Иванович, что кричат? – Бабенко нервничал, потому что без связи приходилось им вдвоем с командиром принимать решения, в какой момент делать остановку или куда направляться. Соколов напряженно крутил командирскую башню, всматриваясь в панораму в привычном зеленоватом оттенке оргстекла.
Да, по правилам перед наступлением командир должен составить «карточку местности» с проходимыми местами, положением противника, наметить курс для машины. Наблюдение ведут несколько человек, распределив сектора в соответствии с местами нахождения в танке. Вот только сейчас действовать приходилось по наитию, а остальным без подсказок командира понимать лишь общий план действий.
С высоты было отлично видно, как границу поля очертила кайма из черно-зеленой хвойной молоди, а вдоль нее протянулась рокадная дорога. И сейчас широкий проезд превратился с реку, поток из людей в шинелях, ватных куртках с винтовками и ППШ на плечах. На север двигался стрелковый батальон, в грузовиках и на вездеходах везли связистов с аппаратурой, пулеметы, минометы, инструменты саперов. В хвосте две лошади тащили полевую кухню и скрипучую телегу, где уложены ящики с деталями для ремонта техники. Личному составу соединения пехоты приходится мерить ногами километры в любую погоду, вышагивая под палящей жарой и дождем, таща груз из винтовки с патронами и скатки с личными вещами. От топота сапог, ботинок, валенок дрожит глухо земля, когда идет строй за строем, перекидываясь шуточками, подбадривая себя песней, вслушиваясь в команды взводных.
И штрафник Бочкин шел в таком же строе вдоль молодого ельника. Но задумчивый парень не отвечал на вопросы соседей, не размышлял вслух, когда же будет привал и долгожданный обед. Рядовой крутил головой по сторонам, пытаясь вычислить, в какую же сторону ему надо улизнуть, чтобы перейти линию фронта и отправиться на помощь товарищам. Поэтому самый первый заметил, как на возвышенности по правой стороне дороги появились черные силуэты. Знакомые очертания узнал танкист сразу – родные Т-34, легкие и маневренные. Сначала на площадке появилась первая бронированная машина, потом вторая и третья. Помедлили несколько секунд и осторожно начали спускаться по крутому склону.