Деревья на Тверском мирно шуршали кронами, чирикали и пересвистывались разгоряченные весной птицы. Все вокруг дышало гармонией, и трудно было гонять взад-вперед депрессивные мысли и думать о работе. Надя позволила себе мороженое и просто брела вперед, позволяя легкому ветерку фамильярно трепать себя за волосы и щекотать под юбкой.
Как давно Надя не выходила на улицу просто так, безо всякого дела! Как давно не оглядывалась по сторонам, погруженная в вечные хлопоты! Платон со своей виолончелью казался теперь чем-то далеким и эфемерным. Сном, выдумкой, фантазией. Кем бы он ни был, сейчас Наде даже дышалось легче. И если бы в ушах не пели тихонько струны, она бы и вовсе забыла о существовании симфонической музыки.
Надя тряхнула головой, стараясь избавиться от отголосков прошлого, но мелодия не стихла. Напротив, чем дальше шла Надя, тем громче становились звуки, пока не показались наконец за деревьями и сами музыканты. У памятника Тимирязеву расположился на лавочках струнный квартет. Играли «Маленькую ночную серенаду» Моцарта, живо так, явно больше ради удовольствия, чем из-за денег: слишком уж хорошие инструменты, да и одежда приличная.
Надя попросту не смогла пройти мимо. Как и другие зеваки, коих набралось немало, остановилась в сторонке и вытянула шею, чтобы получше разглядеть артистов. Девочки-скрипачки были совсем молодые, скорее всего, только-только из училища. Альтист – чуть постарше, длинный и угловатый, как будто весь состоящий из бамбуковых палок. И все же не лишенный обаяния: с модным хвостом, выбритыми висками и залихватской серьгой в ухе. Эдакий стиляга. А вот за виолончелью – и тут Наде пришлось даже на цыпочки приподняться – сидел не кто иной, как Игорь Заславцев. Надя моргнула, – не показалось ли ей? Нет, спутать было невозможно. Более того, он мгновенно заметил ее в толпе и коротко, едва уловимо, кивнул, чтобы не сбиться с ритма.
Теперь развернуться и уйти было бы попросту невежливо. Надя улыбнулась в ответ и аккуратно протиснулась в первый ряд. Ей стало до чертиков любопытно, почему вдруг Игорь решил играть на улице. В первую встречу он произвел на нее впечатление типичного симфонического сноба. Платон тоже порой этим грешил, но все-таки чаще заигрывал с публикой, играл не для себя, для людей. Подмигивал, отпускал музыкальные шуточки вроде мелких импровизаций, цеплял слушателя, чтобы тот не успел заскучать.
Игорь же, как думала Надя, принадлежал к той категории музыкантов, которые считают искусство самоценным и высоким. Кому скучно – тот сам виноват, кто уснул на концерте – презренный мещанин. А уж позволить себе фамильярность в трактовке классики… Нет, это сущее преступление против музыки. Подобные адепты академизма забредали иногда в комментарии под роликами Платона, устраивали высококультурную ругань, а один даже окрестил фривольную манеру игры кабацкими понтами.
С чего Надя взяла, что Игорь относится к числу педантов? Во-первых, он не улыбался с афиш. Одухотворенный взгляд вдаль, серьезнейшее выражение лица. Будто он – носитель важной миссии, а не простой смертный. Во-вторых, он заявился тогда в «Кукушкино гнездо» в рубашке, застегнутой на все пуговицы, причесанный, словно только что из парикмахерской. Идеально ровный пробор против Платоновского художественного беспорядка. А если прибавить к этому витиеватую манеру общения и неприкрытую неприязнь к Платону… Словом, Надя была уверена, что Заславцев – тот еще зануда.
Теперь же, глядя, как он сидит на бульваре в окружении студентов и кайфует от задорной маленькой серенады, Надя понимала, что поторопилась с выводами. От Платона Игорь все же отличался: он не стремился солировать, не тянул одеяло на себя. Было очевидно, что девочки-скрипачки куда слабее и неопытнее его, и все же он, как щедрый партнер в танце, позволял им вести.
Конечно, звездой Игоря трудно было назвать, но все же за его плечами был не один сольный концерт на престижных московских площадках. И Надя искренне удивилась, что он так скромно влился в студенческий квартет. Еще и бесплатно к тому же. Огляделась вокруг, но не заметила ни камер, ни Лизы. То есть пиаром здесь и не пахло.
А народ тем временем ликовал: кто же не любит Моцарта? Сажали детей на плечи, хлопали, селфились всласть. Когда же музыка стихла, грянули такие аплодисменты, что Надя опешила. И кто после этого скажет, что в наше время упали нравы, а вкусы испортились? Толпа улюлюкала, кричала «браво», и Надя не сомневалась: будь тут у кого-нибудь шляпа, она бы непременно взлетела в воздух.
Дождавшись, когда восторги улягутся, Надя уже собралась подойти к Игорю, чтобы поздороваться, расшаркаться, как того требовал этикет, и двинуться дальше, но музыканты скучковались, перешептываясь, а потом Игорь встал и поднял смычок, требуя тишины.
– Здесь сейчас стоит одна особенная девушка, – возвестил он, не сводя с Нади взгляда, и она поежилась, внезапно оказавшись в центре внимания. – И следующую вещь мы хотим сыграть для нее.
Пьесу Надя узнала с первых нот. Знаменитый «Чардаш» Монти. Губы сами собой растянулись в улыбке, – после такого назвать Игоря занудой у Нади бы точно язык не повернулся. Какое там! Музыка раскачивалась, набирая обороты, затягивала, зазывала в пляс. Скрипачка подошла к Игорю, и Надя ахнула: тот перехватил ее партию. Инструменты будто переговаривались друг с другом, Заславцев перебрался в самую верхотуру. Пальцы бегло летали по грифу, заставляя Надю восхищенно затаить дыхание. Она словно оказалась в цирке и наблюдала, как без страховки раскачиваются вниз головой под куполом акробаты. И для скрипки-то эта партия считается виртуозной, а уж исполнить ее на виолончели…
– Браво! – Надя давненько не кричала на концертах, а тут просто не могла смолчать. – Бра-во!
Народ подхватил ее крик, и квартет еще долго купался в овациях.
– Еще! – заорал какой-то мужик в подпитии. – Даешь «Мурку»!
– Нет, на сегодня все, простите, – извинился альтист, но его голос потонул в разочарованном реве.
На сей раз музыканты не поддались на уговоры и «бисы». Игорь встал первым, убрал виолончельный шпиль, потянулся за чехлом, и лишь после этого люд стал потихоньку разбредаться.
– Привет, – Надя неуверенно подошла к Игорю, не зная, как правильно реагировать на его посвящение.
– Надежда! – Он захлопнул чехол и выпрямился. – Рад вас видеть, такая неожиданность!
– Не то слово, я сама не думала, что встречу вас тут…
– Это судьба, – он с энтузиазмом пожал ее руку, его ладонь была еще горячей после игры. – Я обычно здесь не играю, просто был в консе, и ребята предложили…
– Было здорово, – улыбнулась Надя. – Ну я, пожалуй…
– Алина, Саша! – Игорь окликнул коллег. – Познакомьтесь, это Надежда.
– Надежда? – Альтист изогнул бровь и загадочно ухмыльнулся. – Та самая особенная девушка?
– Эй, никаких намеков! – пресек поползновения Игорь. – Это агент Барабаша.
Пожалуй, если бы он сказал, что Надя – прямая наследница английской королевы, его слова произвели бы меньший фурор. Струнники замолчали, таращась на нее, как на живую легенду, одна из скрипачек даже приоткрыла рот от изумления.
– Правда? – на вдохе произнесла она.
– Вообще-то уже нет, – призналась Надя. – Я уволилась.
– Не может быть, – теперь уже и Игорь округлил глаза. – До меня доходили слухи, что вы в отпуске, но я и подумать не мог…
– Ну, что ж поделать. – Надя все силы приложила, чтобы это прозвучало беззаботно. – Нервная работа.
– И вы знакомы с Барабашем? – пискнула вторая скрипачка.
– Тоже мне, достижение, – поморщился Игорь, будто при нем разрезали лимон. – Я с ним тоже знаком. Но почему все-таки вы ушли?
– Это… – Надя замялась, подбирая нейтральное и лаконичное объяснение. – Это личное.
– Да-да, понимаю, – сочувственно вздохнул Заславцев. – Платон бывает просто невыносимым… А знаете что? – Он покосился на скрипачек, которые ловили каждое слово. – Давайте поужинаем вместе?
– Точно! – оживился альтист и выгреб из чехла охапку помятых купюр. – Отметим, выпьем, тут рядом шикарный паб…
– Нет, – Игорь взялся за инструмент и перекинул ремень через плечо. – Выпьем в другой раз, а нам с Надеждой нужно поговорить, так сказать, тет-а-тет.
– У нас концерт в Рахманиновском в следующую пятницу! – вклинилась первая скрипачка. – Вы приходите обязательно, мы для вас приглашение придержим. На какую фамилию?…
– Потом, все потом, – отмахнулся Игорь и увлек Надю прочь. – Вы уж извините, Алина – младшая сестра моего однокурсника, мы в оркестре вместе сидели. Так что насчет ужина? Какую кухню предпочитаете?
– Я не думаю, что стоит… – Надя не хотела обидеть Заславцева, особенно после его виртуозного «Чардаша», но ужин в ее планы не входил. По крайней мере, с мужчиной.
– Почему же? – Игорь галантно отвел локоть, предлагая Наде взять его под руку. – Я настаиваю.
– Ну… Если честно… – она покосилась на локоть. – Я не вижу смысла, вы уж простите. Агентом я уже не работаю, а если вы… Ну, по личной причине… То я сейчас не ищу отношений.
– Что вы! Это не свидание! Просто дружеский ужин. Я приглашаю, но вас это совершенно ни к чему не обязывает.
Жизнь давно научила Надю, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Игорь явно надеялся на какие-то бонусы, вот только на какие именно, пока оставалось загадкой. Впрочем, в себе Надя не сомневалась и была твердо уверена, что какие бы планы в ее адрес Игорь ни строил, все они были заранее обречены. А если так, то почему бы не поесть в приличном заведении в компании не самого неприятного мужчины? С какой стороны ни посмотри, это было всяко лучше сериального свидания с Вадиком. Кто знает, как долго еще Надя будет прозябать в безденежье и безработице? И когда ее в следующий раз куда-нибудь пригласят? Даром она, что ли, больше часа торчала перед зеркалом, маскируя круги под глазами и накручивая локоны? Каждой женщине время от времени нужно, чтобы за ней ухаживали, от этого больше проку, чем от самых дорогих кремов и сывороток.