– Я знаю, тебе сейчас трудно, – она погладила его по спине, борясь с желанием крепко-крепко стиснуть его в объятиях.
– Да что ты можешь знать!.. – отшатнулся Платон.
– Но это еще не конец. И уж точно не стоит из-за этого бросать музыку!
– Правда?! – Платон вскинул подбородок и с неприкрытым сарказмом уставился на нее. – Думаешь, это так просто? А если… Если у меня вдохновения нету? Если все это никому не нужно?
– А разве музыка – это только вдохновение? – Надя склонила голову набок. – По-моему, это труд. Адов упорный ежедневный труд. Без отмазок, «потому что» и долбаных муз с лирами.
– Это только если у тебя нет…
– Таланта? – договорила за него Надя. – Как у меня, например? То есть вкалывать – для убогих, вроде нас с Игорем?
– Ты отлично знаешь, что я не тебя имел в виду! – нахмурился Платон.
– А тебе не приходило в голову, почему Эрлих в свое время выбрал Игоря?
– Игоря все выбирают, верно? И ты тоже… – Платон сжал кулаки. – Он же весь такой обходительный… Подлиза чертов!
– Он умеет работать, – мягко перебила Надя. – Одного таланта мало. Слушай, ты можешь жалеть себя, можешь обвинять в своих проблемах остальных… Но если хочешь знать мое мнение, это путь в никуда.
– Я уже в никуда… В нигде… – Платон сбился. – Короче, ты поняла.
– Если ты любишь, по-настоящему любишь, а не ноешь, потому что тебе не дали очередную игрушку, научись уже наконец думать о ком-то кроме себя! – Надя встала с кровати и окинула Платона новым взглядом. Да, вид его был жалок, да, ему разбили сердце, но он упивался своей болью, как когда-то упивался развлечениями. Ему хотелось, чтобы его жалели, и то, что Надя пару минут назад приняла за зрелость, оказалось обычным детским желанием привлечь к себе внимание.
– Я и так постоянно думаю! Все время! – крикнул он. – И что толку?! Как будто это что-то изменит!
– Менять надо не что-то, Платон, а себя! – Надя потеряла терпение. – Надо брать себя за шкирку, вставать, даже если не хочется, работать, делать что-то, черт возьми! Любишь человека – помоги ему быть счастливым, а не превращайся в заросшее щетиной желе с чипсами! Если тебя не могут полюбить в ответ, то пусть хотя бы уважают!
– А ты что, не уважаешь меня? – разозлился Платон и опустил ноги с кровати, но чуть было не поскользнулся на пустом пакете из-под начос.
Надя медленно оглядела комнату: гору мусора, крошки на полу, пыльную мебель и задвинутый в угол чехол виолончели.
– Сам-то как думаешь? – ответила она вопросом на вопрос, подхватила сумочку и, бросив Платону ключ, вышла, даже не обернувшись.
Ей было больно видеть своего друга таким, но помогать ему… Во-первых, она сомневалась, что сможет уговорить Ларионову вернуться к Платону, а во-вторых, какой смысл помогать человеку, который сам не готов пальцем о палец ударить? За него и так вечно делали всю грязную работу. Пришло время для естественного отбора: кто найдет в себе силы барахтаться – выплывет, кто предпочтет скукситься и сложить лапки – пойдет ко дну. В конце концов, Римма Ильинична не вечна, а Надя, как бы она ни любила Платона, не собиралась тянуть его на своем горбу вместо матери. Он – взрослый мужчина, а не мальчик. Решил бросить дело своей жизни и свести на нет плоды многолетних диет и тренировок, значит, так тому и быть.
Да, какая-то часть Нади по-прежнему рвалась назад, в квартиру Платона, чтобы помочь ему хотя бы с уборкой, но на сей раз здравый смысл взял верх, и она вернулась домой. Упасть без сил на кровать, забыться сном без сновидений, а наутро, вооружившись кофе, заняться собственными делами, коих накопилось немало. Таков был план. И Надя следовала ему неукоснительно. Уж кто-кто, а она была мастером спорта по хватанию себя за шкирку и упорной пахоте, какой бы раздрай ни творился в душе.
Едва только рассвело, Надя уже сидела перед ноутбуком и старательно выискивала все ролики с флешмобом из торгового центра. Она уже осознала свою главную ошибку: в тот день на них были нацелены десятки, если не сотни телефонов, и глупо было надеяться, что клип, смонтированный Вадиком, станет единственным. Что ж, опыт – главный капитал концертного агента, а его теперь у Нади было в избытке.
После часа долгих и муторных поисков она нашла двадцать шесть видео в разных соцсетях и около пятидесяти фотографий. Остальные, видимо, снимали просто на память. Одного Надя не могла понять: почему Вадик возился с клипом целую неделю, каждый день кормил ее завтраками и историями про цветокоррекцию, а все остальные преспокойно выложили отснятый материал чуть ли не сразу и умудрились при этом набрать гораздо больше просмотров? Ответ был прост: людям важнее инфоповод, чем красивые съемки с квадрокоптера.
Надя злилась и на Вадика, и на саму себя, что не додумалась прошерстить Интернет гораздо раньше, но она, в отличие от Платона, не стала долго мусолить собственный провал, а попыталась все исправить.
Для начала она написала каждому блогеру или, по крайней мере, каждому, кто себя таковым считал. Попросила указать ее контакты и поставить хэштег #заславцев_cello. На случай, если ее не воспримут всерьез, отметилась в комментариях под каждым постом, что оказалось непросто: пришлось выдерживать паузы и бесконечно менять формулировки, чтобы система не сочла ее ботом. Времени это сожрало массу, зато результатом Надя осталась довольна.
Ближе к обеду она сумела перейти к концерту в Архангельском. Набрала организаторов, в красках расписала, почему музыканты не готовы играть только за идею и возможность побыть на свежем воздухе. Наобещала красивую программу, зрелищное выступление и сопровождение профессионального фотографа.
– Мы понимаем, что надо идти в ногу со временем, и поэтому задумали серию видеороликов для интернет-аудитории, – уверенным тоном сообщила она. Напирала, как продавец пылесосов, не давая собеседнице и слова вставить. Дама, судя по тембру, принадлежала к старшему поколению, а потому любое упоминание современных технологий было для нее, как стеклянные бусы для туземца. – У нас разработана стратегия продвижения, будет съемка с квадрокоптера, кроме того, мы активно сотрудничаем с блогерами…
– С блогерами… – завороженно повторила дама из Архангельского.
– Именно. Поэтому наше сотрудничество будет полезно и вам тоже. Пиар, сами понимаете, – Надя каждым словом вгоняла свой гарпун все глубже в крупную рыбу. – Но бесплатно мы это организовать не сможем. Перевозка инструментов, костюмы, съемка, затраты на контекстную рекламу и таргет… Зато представьте, сколько народу узнает о вашем концерте, если мы приведем несколько блогеров! У каждого аудитория по несколько миллионов! В следующем году это можно будет превратить в масштабный фестиваль! Считайте, что вашу рекламу прокрутили по федеральному каналу!..
Уже через полчаса, заваривая порошковое пюре со странной отдушкой, которую производители почему-то гордо назвали беконом, Надя подсчитывала в уме свою прибыль. Да, пока у нее был контракт только с Игорем, но ведь студенты – народ голодный и, вопреки ЕГЭ, неглупый. Пара подписей – и к их стипендии будет солидная прибавка. Надя бы в свои институтские годы за такие деньги не то что на скрипке, на бубнах и балалайках бы играла и еще пританцовывала для пущего эффекта. Да что уж там: ее бы и сейчас пятнадцать процентов агентских сильно бы выручили. С рационом гастарбайтеров ей до язвы оставалось не так уж и долго.
Проглотив необходимую дозу углеводов и химикатов, Надя направилась в «Кукушкино гнездо». Возможно, обговорить все с Вадиком было бы проще по телефону, но сейчас Наде требовалась не простота, а победа. Один раз она позволила навешать себе лапши, и этого хватило.
Вадик будто предчувствовал, что ему предстоят разборки: у дверей «Гнезда» высились два матерых качка в черных костюмах, как в плохих фильмах про братву. Надя неловко протиснулась между ними, показав паспорт и доложив, что работает с Вадимом. Студия была украшена искусственными цветами, будто кто-то решил либо провести там свадьбу, либо устроить временный склад для ритуального агентства. Вадик скакал вокруг камеры и увлеченно снимал лысого брутального мужика с кустистыми бровями и его молодящуюся подтянутую спутницу.
– Только не сейчас, – нервно шепнул Вадик, едва завидев Надю.
– Но это важно!
– Одну секунду, – Вадик натужно улыбнулся мужику с бровями-гусеницами и за локоть оттащил Надю в угол. – Это – тесть моего партнера, – и Вадик сделал страшное лицо. – Депутат! – добавил он одними губами. – У них годовщина свадьбы и…
– Вот пусть твой партнер и снимает!
– Долго еще ждать?! – грозно пробасил лысый.
– Бегу-бегу! – Вадик замахал руками, отчаянно жестикулируя Наде, но она так и не разгадала посыла.
Связываться с депутатом и в особенности с его телохранителями, априори было плохой идеей, а потому Надя присела на пустой ящик из-под цветов и принялась терпеливо ждать. Закончив лебезить перед клиентами и нахваливать их фотогеничность после каждого щелчка затвора, Вадик, расшаркиваясь в реверансах, выдворил наконец неприкосновенную пару и с видом величайшего облегчения вытащил из мини-холодильника запотевшую бутылку пива.
– Ты видела, какой у него жуткий взгляд? – спросил он, сделав несколько больших глотков. – И молчит, сволочь, хоть бы понять, нравится ему или нет…
– По-моему, он просто старался не моргать, – пожала плечами Надя. – Так вот, по поводу нашего флешмоба…
– А, ты поблагодарить пришла?! – расцвел Вадик. – Ну, вперед. Скажи, крутецки намонтировал? Первый раз этой прогой пользовался, но вышло просто нереально, а?
– Нереально долго, – Надя сразу запретила себе поддаваться на болтовню Вадика. Он так себя хвалил, что ему невольно хотелось поддакивать, а этого сейчас делать было никак нельзя.
– Что?! – удивился Вадик. – Так я же объяснял: там сначала с цветкором вышла лажа, потом мы с Ромкой переделывали…
– Ты. Обещал. Два дня.
– Но…
– Но и этого слишком много, – Надя встала, чтобы не смотреть на Вадика снизу вверх: так она всегда чувствовала себя в слабой позиции. – Ты в курсе, что другие блогеры выложили видео в тот же день?