— Наааааассссстяааа, — мой голос звучал странно растянуто и низко. — Зззаааккррреееппии…
Голова Мальвины в моих руках плавно вернулась в прежнее положение… Это она, оказывается, просто дёрнулась? Сколько же времени прошло? И Настя, и Мальвина — у обеих удивлённые лица, широко распахнутые глаза…
— Настя, скрепи, пожалуйста, края раны. — голос вернулся в норму… И скорость тоже… Это что же, я под разгоном всё сделал? Ну и ладно. Настя выпустила небольшую ленту паутины и осторожно заклеила порез. Его продолжение на щеке под глазом было не таким глубоким и уже почти зажило, так что его я трогать не стал. Мальвина пыталась проморгаться вновь открывшимся глазом.
— Теперь хорошо, теперь ПРАВИЛЬНО болит! Потому что заживает! — улыбнулась она.
— Ну, раз с лазаретом разобрались, давайте сюда этого кролика — я голоден, как сто чертей! И рассказывайте по порядку, что произошло, пока я спал и почему вы так косо друг на друга смотрите.
По первому пункту возражений не последовало, и я на некоторое время лишился возможности активно участвовать в дискуссии — рот был очень занят, аж уши заложило. Тем временем дискуссия развернулась… Горячая.
— Это ты во всём виновата!
— Нет, ты! Ты первая начала!
— А что я начала? От тебя вообще никакого толка! Если бы не ты — мастер бы так не страдал!
— А ты вообще одноглазая! Да если бы не я — мастера бы вообще здесь не было! Его бы съел кто-нибудь, или ещё чего похуже!
Детский сад, честное слово! Надо бы вмешаться, но такой подвиг мне пока не под силу… Вот ещё кусочек съем, тогда…
— Зато теперь он вон как выглядит! Думаешь, ему это нравится? Это он тебя, глупую, жалеет и молчит!
— А на тебя он теперь только из жалости и полезет, с таким-то лицом!
— КОЛЯ, СКАЖИ ЕЙ!!! — это они уже хором. Да, хороший был кролик, жаль, только, маленький. Вместо ответа я просто опять крепко обнял их обеих — Настю справа, Мальвину слева, и крепко задумался, как же укротители управляются со своими гаремами — у некоторых ведь и больше десятка пиджи бывает… Правда, вроде бы, помногу за раз не достают, остальные в шарах сидят… Да уж. Ладно, авось прорвёмся. Обе пиджи гневно смотрели друг на друга, крепко прижавшись ко мне.
— Вообще-то, я хотел узнать, где мы и что собираемся делать… — демонстративно-задумчиво протянул я. Вид у обеих сделался очень пристыжённый. — Но если у вас такие серьёзные споры, прямо на уровне детского сада, честное слово, то давайте сначала разрулим их. Итак, ты, Мальвина, считаешь, что Настя меня изуродовала, мне это не нравится и я по этому поводу страдаю, а от неё нет никакой пользы. Да, изуродовала, да, мне это не нравится, нет, не страдаю, нет, польза есть. Во-первых, без неё я бы действительно не выжил — я ничего не знаю о здешнем лесе, хоть те же ягоды вспомни! Во-вторых, у меня появились дополнительные способности, без которых я, опять же, не выжил бы, да и вообще, главное цело, — я кивнул вниз: мой организм — мужская его половина, скажем так — наконец-то обратил внимание, что к нему с обоих боков прижались очень симпатичные девушки… пиджи… да какая разница, всё равно симпатичные! И активно демонстрировал желание пообщаться поближе. Взгляды обеих слегка затуманились предвкушением. — В-третьих, ко всему можно привыкнуть, и даже научиться жить с удовольствием. И, наконец, Настя совсем не бесполезна. Посмотри хотя бы на себя — ну или хотя бы пощупай. Теперь твоя рана — довольно скверная, кстати — хорошо закрыта и туда не попадёт никакая инфекция, она быстро заживёт и даже шрама почти не останется.
— Теперь ты, Настя. Тебе не нравится Мальвина чем-то конкретным или вообще? Подумай, ты же умеешь! — думать ей явно не хотелось… Хотелось ей совсем другого, а не думать, и без Мальвины. — Понятно. Вообще. А боевые способности — это просто предлог, так? Сдаётся мне, что это обычная жадность, то бишь, ревность — как же так, ты первая пришла, а тут новенькие требуют делиться. — судя по сильно задумчивому виду, очень близко. — Уверяю тебя, Мальвине тоже несладко. Насколько я понимаю, это у вас генетически заложено — соревновательный дух и борьба за лидерство в группе.
Они обе попытались что-то сказать, что-то вроде «лидер у нас ты, а вот ОНА — только мешает», даже рты открыли одновременно… И так же одновременно закрыли. Настя потому, что уже хорошо меня знала, и поняла, что я сейчас опять буду вещать, и, возможно, по делу. А Мальвина уже была в гареме и прекрасно знала, зачем нужна альфа… И что, скорее всего, в моём гареме ей это место не светит.
— Вам как, покороче или попонятнее? — смотрел я на Мальвину.
— Лучше покороче, — буркнула она, прижимаясь крепче и отвернув лицо в сторону — никому не нравится признавать поражение. Настя терпеливо ждала, видимо, уловив моё настроение. Я повернулся к ней.
— Ну, если покороче, тогда так. Редко бывает, что у человека есть только одна пиджи — обычно группа, гарем. Видимо, из-за того, что Сукебе создал вас для ведения военных действий, у вас генетически запрограммирована необходимость чёткой иерархии. Поэтому в гареме всегда есть альфа — главная пиджи. Вот именно на почве того, кто из вас будет главной, вы и поссорились. Каждая из вас считает, что подходит на эту роль лучше, ты — потому, что мы с тобой вместе дольше, Мальвина — потому, что у неё больше боевого опыта, да и вообще боевой потенциал выше… Честно говоря, я очень надеялся, что до этого не дойдёт — вас же всего две, но, видимо, не судьба мне отвертеться от ответственности. Так что, Мальвина, не дуйся, — я повернулся к ней, к большому удивлению обеих. — Если Настя будет плохой альфой и будет тебя обижать — я передумаю, а её отшлёпаю.
Краем глаза уловив… что-то, я стрельнул глазами в сторону Насти — как раз вовремя, чтобы заметить, как с лица её исчезает румянец, а вид из мечтательного-мечтательного становится деловым-деловым.
— Гм. Не ожидал. Ну, если хочешь — могу тебя и сейчас отшлёпать, поводов ты дала предостаточно, — Настя опять стремительно краснела, явно не зная, что сказать или сделать… и, похоже, не зная, чего ей хочется больше — спорить или соглашаться, и от этого краснела ещё больше. — Но Мальвину всё равно не обижай, ладно? — Всё ещё пунцовая, она решительно кивнула.
— Так, теперь ты, Мальвина. Я так понимаю, что у старого мастера альфой была ты, верно? В частности, из-за дельта-связи, так? Да я и не сомневался, что не только из-за неё, это я к тому, что у нас с Настей нечто похожее… Не так глубоко, не так сильно… Но я довольно неплохо чувствую её, а она, судя по тому, как быстро выучила язык, хорошо чувствует меня. Так что не обижайся, но альфой будет она. И я серьёзно: если она не справится — назначу другую, только надеюсь, что ты ей поможешь. Она очень-очень умная, даже не знаю, насколько умнее меня, так что ты ей просто объясняй, она разберётся. Настя, ты тоже слушай внимательно. Разделение труда: я ставлю цели, как самый наглый, Настя их обдумывает, как самая умная, Мальвина — советует по всем вопросам, как самая опытная, получившийся план выполняем вместе. Пока понятно? — они сосредоточенно кивнули, всё-таки, военная жилка у них в крови, точно вам говорю… и секс, блин… Недаром в старину говорили, что в любви и на войне все средства хороши — вот Сукебе (так и хочется переиначить этого засранца!) и объединил. — Теперь сложное: если я вдруг скажу или соберусь сделать глупость — немедленно меня поправить. Ну или остановить, по ситуации. И это — приказ. Первый и, надеюсь, единственный мой приказ. Предпочитаю договариваться по-хорошему.
Они смотрели на меня несколько удивлённо — что это за генерал, который не командует, а просит. Но я-то не генерал…
— Говорил же, что будет сложно. Я вполне могу ошибиться — в любом месте, в любое время, в любом вопросе. И мне гораздо важнее не сделать глупость, чем «сохранить лицо», мол, я тут главный. В конце концов, историю пишут победители, и я твёрдо намерен черкнуть там пару строк. Если вам так больше нравится — можете считать, что ваше мнение — это подлый приём, которым я бесчестно пользуюсь, чтобы победить. Так лучше? — судя по их лицам, так действительно было лучше.
— А теперь очень важный вопрос: у нас ещё еда есть? — я показал пустой горшок. Вид у них сделался слегка ошарашенный — горшок был довольно приличного размера, должно было бы хватить на всех троих. — Ну что? Я два дня ничего не ел! Так что быстренько тащите всё сюда, а то отшлёпаю обеих!
Судя по тому, с каким красным лицом убежала Мальвина, в своих фантазиях Настя была не одинока… Мне же вспомнился анекдот про «пороть его, похоже, уже поздно»…. Память постоянно выкидывала такие фортели — не помня своей жизни в целом (или даже двух, как меня упорно убеждало адское месиво, оказавшееся на месте моей памяти), я с поразительной лёгкостью вытаскивал на свет разные бесполезные мелочи…
Невзирая на взаимные трения, когда дело касалось меня, пиджи мгновенно находили общий язык. Настя притащила фрукты, а Мальвина спешно раскочегарила «печку» и что-то жарила. Постепенно голод уходил, вместе со слабостью, и я потихоньку оживал.
— Так что всё-таки случилось после боя? — наконец вспомнил я.
— Ну, как гарпии улетели, ты сам видел, а потом мы отнесли тебя в пещеру, это чуть ниже по течению и вглубь леса от стоянки Мальвины — она присмотрела её на зиму, но так ни разу и не воспользовалась — здесь не бывает холодов. Мы боялись, что гарпии вернутся. Потом я тебя охраняла, а Мальвина пошла к своему шалашу, а там… Гарпии всё поломали и изгадили. И покедекс тоже разломали, и сумку порвали, и… навалили сверху… кучу… — пояснила она шёпотом, передёрнувшись. — Мальвина вернулась грустная-прегрустная, и весь день плакала, и полночи. Вцепилась в тебя и не отпускала, всё время что-то шептала, и всё плакала и плакала.
— Будто ты не плакала, — фыркнула Мальвина.
— Плакала, — согласилась Настя. — Ну а кто на нашем месте не плакал бы? Мастер в отключке, гарпии вернутся или нет — неизвестно, зато известно, что если вернутся — мы не отобьёмся. Когда мастер очнётся — непонятно, ещё вспышка эта меня напугала…