Ш у л и г а. Полы мыть в кабинете академика и ведра с мусором вытаскивать? Недурно придумали твои гостечки в соломенных шляпах! (Отходит от костра, но тут же возвращается.) Ты хорошенько приглядись, Савелий Тихонович, к этому фраеру с бакенбардами. Вчера я видел своими глазами, как он лапал Наташку на гаревом мысу. А целовал ее так, что я от расстройства чуть из лодки не вывалился.
С а в е л и й. Что?! Что ты сказал?!
Ш у л и г а. Говорю то, что видел. Твой командир стал большим ученым, о нем пишут газеты!.. А ты, егерь Савелий Истомин, как был рядовым солдатом, так и останешься им до тех пор, пока не высохнет это озеро. Ну, я пошел. (Остановился.) А расконвоированного Шулигу ты еще вспомнишь… вспомнишь, когда твоя сиротка принесет тебе в подоле внука или внучку… А твой бывший боевой командир, великий физик, не захочет быть дедом младенца. А тебя, старого искалеченного солдата, этот физик не пустит на порог своего кабинета, если ты вздумаешь поговорить с ним по душам. Понял, Савелий Тихонович, какую пакостную игрушку лепит жизнь? Приятных снов тебе, Савелий Тихонович.
С а в е л и й. Ах ты, стервец! Да как ты смеешь?! (Направляется следом за Шулигой, но тут же возвращается к костру.)
Шулига исчезает в темноте. Савелий в задумчивости сидит у костра. С наблюдательной вышки по лестнице спускается Н а т а ш к а. Подходит к костру.
(Наташке.) Принеси ключи от моторного вельбота! Да поживей! (Возится у костра.)
Наташка скрывается в избушке и тут же появляется с ключами.
Н а т а ш к а. Только сам-то смотри поосторожней. Ветер-то вон какой…
С а в е л и й. Говорил им, чертям полосатым: возьмите спасательные пояса. Погордились: мы пловцы, с разрядом!.. (Надевает спасательный пояс, застегивает брезентовую куртку.)
Н а т а ш к а. Возьми меня с собой, пап?
С а в е л и й. Марш в избушку! Да закройся на задвижку. Тут эти… шастают… Расконвоировали их, бандюг!.. В ружье два патрона. В случае чего… стрелять ты умеешь. Ступай.
Наташка уходит в избушку. Сквозь вой ветра и нахлесты волн слышно тарахтенье мотора. Вначале тихое, потом — громче и громче. Савелий Тихонович прислушивается. Склоняется над костром, чтобы подгрести к нему угли, но сильная боль в груди прожигает его так, что он сникает у костра и сидит неподвижно. В это время из камышей с ружьями и с убитыми утками за поясами показались Е г о р, С е р г е й и Т а н я. Видя, что Н а т а ш к а вышла из избушки и направилась к костру, они решили подшутить над ней. О чем-то перешептываются. Сергей незаметно протягивает руку в окно избушки и вытаскивает гитару.
Н а т а ш к а (подойдя к отцу). Что с тобой, пап?
С а в е л и й (с трудом переводя дух). Плохо, доченька…
Сзади на цыпочках подходят Егор, Сергей и Таня. Останавливаются в двух шагах от костра. Замерли. Таня подняла руку.
Н а т а ш к а. Принести лекарство?..
Таня делает взмах рукой, Сергей пальцами бьет по струнам гитары, и они громко, испугав Наташку, поют веселую рыбацкую песню. Савелий сидит, поникнув головой.
(Стараясь перекричать песню и вой ветра.) Замолчите, изверги!.. С отцом плохо!.. За-а-мол-чи-те!..
Егор зажимает струны гитары, дает знак прекратить песню.
Е г о р (склоняясь над отцом). Что случилось, отец?
С а в е л и й (с трудом). Помоги встать, сынок.
Егор и Сергей под руки осторожно поднимают Савелия.
Обидно… Испортил я вам охоту. Положите меня в избушке…
Затемнение.
Квартира Ракитиных. Та же комната. Утро. Окна раскрыты. Потягиваясь, из смежной комнаты выходит С е р г е й с гантелями. Заканчивает утреннюю зарядку. Стучится в спальню к матери. Оттуда доносится бормотанье.
С е р г е й (полуоткрыв дверь). Графиня Ракитина, вставайте! Вас ждут великие дела!.. (Подходит к двери другой комнаты. Стучится и тоже слегка приоткрывает.) Юные леди!.. Покидайте объятья Морфея!
Из комнаты слышится голос Тани: «Пошел к черту! Дай поспать!..» Звонок в коридоре. Сергей идет открывать дверь. Из коридора слышится голос: «Телеграмма, распишитесь». Из спальни доносится голос Маргариты Петровны: «От кого телеграмма?.. Сережа, иди сюда!..» Сергей входит в комнату, кладет на стол свежие газеты, распечатывает телеграмму, читает. Ходит по комнате, потом идет на кухню, возвращается оттуда с сияющим медным тазом для варки варенья, с силой бьет по тазу деревянной колотушкой.
Свистать всех наверх!.. (Бьет колотушкой по дну таза, напевает.)
…Наверх вы, товарищи, все по местам!
Последний парад наступает,
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает…
Из комнаты слева выскакивают заспанные Т а н я и Н а т а ш к а. На Тане халатик, на плечах Наташки покрывало.
Т а н я. Ты что, с ума сошел?!
Из спальни в ночном халате выходит М а р г а р и т а П е т р о в н а.
М а р г а р и т а П е т р о в н а. Когда кончится этот цирк?!
С е р г е й (потрясая телеграммой). Сделайте улыбочки, приготовьтесь, иначе читать не буду!..
М а р г а р и т а П е т р о в н а. Дай телеграмму!
С е р г е й. Спокойно!.. Слабонервным — под язык таблетку валидола.
Н а т а ш к а. Читай, Сережа!
С е р г е й (читает). «Смотрите сегодняшнюю «Правду». Институт физики предлагает постоянную работу Москве. Предоставляют трехкомнатную квартиру Ленинском проспекте. Гарантируют прописку всем членам семьи. Институте Гнесиных согласован перевод Тани на третий курс. Договорился о работе Сергея системе Академии наук. На раздумья дали десять дней. Срочно позвоните мне телефону 137-20-52. Почему молчит наш телефон? Пытался дозвониться — не смог. Целую всех. Ваш отец».
М а р г а р и т а П е т р о в н а (разворачивая газету). Портрет… отца… (Читает, руки ее дрожат.) Господи!.. В один день столько свалилось!.. Дай телеграмму, сынок. (Берет телеграмму, читает ее, ходит по комнате, как по чужой квартире.) Москва!.. Государственная премия… Квартира на Ленинском проспекте… Доченька, это случайно не сон?
Т а н я (целует мать, Сергея, Наташку). Мамочка!.. Это совсем не сон!.. Это все так!.. Ради этого папа отдал двадцать лет жизни… (Берет из рук матери телеграмму, подбегает к телефону, набирает номер, дует в трубку, но тут же со злостью бросает ее на рычажки.) Опять испортился!.. Сережа, Наташенька, одеваемся и едем на центральный телеграф! Позвоним в Москву по автомату!
Наташка и Таня скрываются в соседней комнате. Маргарита Петровна идет в свою спальню, но тут же возвращается. Увидев сына, стоящим в глубокой задумчивости, подходит к нему.
М а р г а р и т а П е т р о в н а. Почему такой грустный, сынок?
С е р г е й (рассеянно). Так…
М а р г а р и т а П е т р о в н а. Ты не рад, что у отца такая победа?
С е р г е й. Государственная премия — это здорово.
М а р г а р и т а П е т р о в н а. А Москва?
С е р г е й (рассеянно). На Руси живет много пословиц и поговорок о Москве… «Москва — всем городам город», «Москва бьет с носка…», «Москва слезам не верит…».
М а р г а р и т а П е т р о в н а. При чем тут пословицы и поговорки?
С е р г е й (в задумчивости). Москва слезам не верит… Чудно́…
М а р г а р и т а П е т р о в н а. Что здесь чудного? Старинная пословица феодальной России!
С е р г е й. А я хотел бы, чтобы Москва верила и радостям, и слезам. (Пауза.) Таня!
Т а н я (выйдя из своей комнаты). Что?
С е р г е й. Напиши открытку Егору. Пусть немедленно приезжает.
М а р г а р и т а П е т р о в н а. Зачем?
С е р г е й. Некоторые вопросы теперь нужно решать уже с ним.
М а р г а р и т а П е т р о в н а. Это по каким таким законам?
С е р г е й. По законам совести. Не забывайте, что он жених Татьяны и через месяц у них свадьба. (Тане.) Чего молчишь?
Т а н я. Как скажет мама.
М а р г а р и т а П е т р о в н а. Ну знаешь что, Сергей Леонидович!.. Рано ты начал командовать в доме!..
С е р г е й (Тане). Если не напишешь ты — я сделаю это сам.
Затемнение.
Бревенчатая рыбацкая избушка с двумя окнами и дверью. Печка, стол, три грубых табурета, по стенам — нары, застланные сухим камышом. На крючках и огромных гвоздях висят рыболовные снасти, удочки. В простенке между окнами висит ружье. На нарах на грубой мешковине лежит С а в е л и й. Он в выцветшей гимнастерке и брюках галифе. Ноги накрыты вытертым одеялом. Рядом с топчаном — кованый сундук. У топчана стоит Е г о р. Слушает у отца пульс.
Е г о р. Ритм галопирующий.
С а в е л и й. Ты что, врач?
Е г о р. Я про твою болезнь прочитал столько, что спокойно могу вытаскивать билет с этим вопросом на экзаменах в медицинском.
С а в е л и й. Ну и что ты вычитал? Сколько лет я могу еще носить этот осколок под сердцем?
Е г о р. Можешь носить до ста лет. А может случиться так, что в один прескверный день он возьмет и повернется.
С а в е л и й. Что нужно сделать, чтобы этот прескверный день не приходил подольше?
Е г о р. Бросить работу и находиться под строгим наблюдением врачей.
С а в е л и й. Моих пятидесяти шести рублей хватит только на табак и на лекарства. А кто будет Наташку поднимать на ноги?
Е г о р. А я на что пятнадцать лет учился?
С а в е л и й. Пока сам давай как следует оденься. Инженеру ходить в этих спортивных разлетайках и в разных кедах-федах — не к лицу. Город не деревня. (Пауза.) Только вот не рано ли задумал жениться?
Е г о р. Этот вопрос уже решен!