Чем лучше она понимала старика, тем более далекой от него ощущала себя. И более одинокой. Усевшись, Джульетта принялась растирать ноги – бедра и икры закаменели после недавнего подъема. Может, за последние недели ее ноги и окрепли, как у носильщика, но они все еще болели, и эта боль сделалась постоянной. Массируя мышцы, Джульетта превращала тупую боль в острую, но такую она и предпочитала. Резкая и четкая боль была лучше тупой и ноющей. Ей нравились понятные ощущения.
Джульетта стряхнула с ног ботинки – странно было считать эти раздобытые ботинки своими – и встала. Хватит отдыхать. Она перенесла холщовые мешки на один из вычурных рабочих столов – в лаборатории буквально все было изящнее, чем у нее в механическом. Даже детали, обреченные прослужить недолго, изготавливались на таком уровне химического и инженерного совершенства, который она смогла оценить только сейчас, когда поняла их зловещее предназначение. Она набрала целую кучу прокладок и уплотнений – и хороших из отдела снабжения, и плохих из лаборатории, чтобы посмотреть, как эта система работает. Они разместились вдоль дальнего края главного рабочего стола, напоминая о той дьявольской жестокости, с которой ее вышвырнули наружу.
Вывалив на стол детали из отдела снабжения, она и подумала о том, как странно иметь сюда доступ и даже жить в запретном месте другого укрытия. Еще более странным было осознавать, что все эти рабочие столы и безукоризненно чистые инструменты находились здесь для одной цели – посылать людей вроде нее на смерть.
А если обвести взглядом стены, где на вешалках разместилось около дюжины комбинезонов чистильщиков в различной степени готовности, то создавалось впечатление, что живешь и работаешь в комнате, полной оживших призраков. Если бы один из комбинезонов спрыгнул с вешалки и прошелся, это не удивило бы Джульетту. Рукава и штанины у комбинезонов были пухлыми и как будто заполненными, а зеркальные щитки шлемов скрывали любопытные лица. Висящие комбинезоны создавали иллюзию присутствия людей. Они бесстрастно наблюдали за Джульеттой, пока она сортировала находки на две кучи: в одну попадали предметы, необходимые для ее следующего большого проекта, а в другую – всякие полезные мелочи, которые она прихватила, даже не представляя конкретно, для чего они могут пригодиться.
Туда, во вторую группу, отправилась ценная аккумуляторная батарея, испачканная засохшей кровью, которую Джульетта не сумела стереть. Перед мысленным взором вспыхнули виденные ею сцены: например, двое мужчин, совершившие самоубийство в главном офисе отдела снабжения, – руки переплетены, запястья перерезаны, вокруг огромная лужа цвета ржавчины. То была одна из худших картин, воспоминание, от которого она не могла избавиться. По всему укрытию Джульетта натыкалась и на другие следы насилия и вандализма. Теперь она поняла, почему Соло ограничивался только вылазками в сады. Она также поняла его привычку каждый вечер блокировать изнутри дверь в серверную шкафом для документов, хотя Соло уже много лет жил там в одиночестве. Джульетта не винила его. Она тоже каждый вечер перед сном задвигала засовы на двери лаборатории. Она не верила в призраков, но это ее убеждение подвергалось суровому испытанию: Джульетта постоянно ощущала, что за ней наблюдают – если не люди, то само укрытие.
Она принялась за работу над воздушным компрессором с удовольствием, ей всегда нравилось делать что-то руками. Что-то мастерить. Отвлечься от мыслей. Первые несколько ночей после того, как ей удалось выжить в жутком испытании очисткой, а затем силой пробиться в это мертвое укрытие, она долго и упорно искала место, где могла бы спокойно выспаться. О помещении под серверной, где воняли накопленные Соло кучи объедков и хлама, не могло быть и речи. Она заглянула в жилое помещение главы АйТи, но из-за мыслей о Бернарде не смогла там даже спокойно посидеть. Диванчики в разных кабинетах оказались слишком короткими. Джульетта устроила себе неплохой лежак на теплом полу в серверной, но пощелкивание и гудение внутри множества высоких корпусов едва не свело ее с ума.
Как ни странно, но эта лаборатория, со всеми ее призраками и комбинезонами на стенах, оказалась единственным местом, где ей удалось нормально выспаться. Наверное, причиной тому стало изобилие инструментов, сварочные аппараты и гаечные ключи и огромные шкафы с выдвижными ящичками, набитыми всеми мыслимыми разъемами и штепселями. Если ей понадобится что-то починить, даже саму себя, она найдет здесь все необходимое. Другим местом в Семнадцатом укрытии, где Джульетта чувствовала себя как дома, стали две тюремные камеры, в которых она иногда спала во время путешествий наверх и вниз. И еще ей было спокойно, когда она сидела возле того пустого сервера и разговаривала с Лукасом.
Она думала о нем, пока шла через комнату, чтобы взять нужного размера втулку в одном из шкафов с металлическими деталями. Сунув ее в карман, Джульетта сняла один из готовых комбинезонов, восхитившись его весом и вспоминая, каким громоздким казался тот, который когда-то был надет на нее. Положив его на рабочий стол, она сняла воротник шлема, отнесла его к сверлильному станку и аккуратно проделала отверстие. Закрепив воротник в тисках, она стала ввинчивать в отверстие втулку, нарезая резьбу, к которой потом будет крепиться шланг для воздуха. Джульетта занималась этим, вспоминая последний разговор с Лукасом, когда в лабораторию вошел Соло, распространяя вокруг запах свежевыпеченного хлеба.
– Привет! – окликнул он Джульетту, стоя в дверях.
Джульетта взглянула на него и качнула головой, приглашая войти. Для вращения втулки требовались усилия, металлическая ручка впивалась в ладони, на лбу выступил пот.
– Я испек хлеб.
– Пахнет восхитительно, – буркнула она.
Научив Соло делать плоский бездрожжевой хлеб, она не могла его остановить. Большие жестянки с мукой исчезали с полок в кладовой одна за другой, пока он экспериментировал с рецептами. Джульетта напомнила себе, что надо научить его печь и что-нибудь другое – чтобы направить его усердие в нужное русло и добиться какого-то разнообразия.
– И еще я нарезал огурцы, – сообщил он с такой гордостью, как будто звал ее на пир. Во многих отношениях Соло так и застрял в подростковом возрасте – включая кулинарные привычки.
– Подожди, я скоро освобожусь.
Последними усилиями она ввинтила втулку до конца, получив резьбовое соединение – такое же аккуратное, как если бы его сделали в отделе снабжения. Теперь втулка легко вывинчивалась, как и полагалось хорошо пригнанному болту.
Соло поставил тарелку с хлебом и овощами на рабочий стол и уселся рядом на стул:
– Над чем ты работаешь? Над еще одним насосом?
Он посмотрел на большой компрессор на колесиках с торчащими из него шлангами.
– Нет. На это уйдет слишком много времени. Я работаю над тем, что позволит дышать под водой.
Соло рассмеялся и принялся жевать кусок хлеба, пока не сообразил, что она не шутит.
– Так ты серьезно?
– Да. Насосы, которые нам действительно нужны, находятся в водосборных бассейнах на самом дне укрытия. Требуется лишь провести до них электричество из АйТи. Вниз. И тогда в укрытии станет сухо через несколько недель или месяцев, а не лет.
– Дышать под водой, – пробормотал Соло и посмотрел на нее так, будто именно она сходила с ума.
– Это мало отличается от того, как я пришла сюда из своего укрытия. – Джульетта обмотала соединитель на конце воздушного шланга силиконовой лентой и стала ввинчивать его в воротник. – Комбинезоны герметичные и поэтому водонепроницаемые. Мне нужен лишь постоянный приток воздуха для дыхания, и я смогу работать внизу столько, сколько захочу. Во всяком случае, достаточно долго, чтобы запустить насосы.
– Думаешь, они все еще могут работать?
– Должны. – Она взяла гаечный ключ и плотно затянула соединитель. – Они предназначены для работы под водой, и у них простая конструкция. Им нужно лишь электричество, а у нас здесь его хватает.
– А что буду делать я? – Соло отряхнул руки, усеяв крошками рабочий стол, и потянулся за новым куском хлеба.
– Ты станешь присматривать за компрессором. Я покажу, как его запускать и заправлять топливом. В этом шлеме я установлю портативную рацию шерифа, так что мы сможем переговариваться. Тебе нужно будет приглядывать за целой кучей шлангов и проводов. – Она улыбнулась ему. – Не волнуйся, без дела ты не останешься.
– А я и не волнуюсь, – заявил Соло. Он выпятил грудь и захрустел огурцом, поглядывая на компрессор.
И Джульетта увидела, что Соло – как любой подросток с небольшим жизненным опытом, но сильным стремлением – пока еще не научился убедительно врать.
60
«…мальчики с другой стороны лагеря. За этими результатами пристально наблюдали экспериментаторы, изображавшие из себя советников в лагере. Когда насилие вышло из-под контроля, эксперимент был досрочно прекращен. В Робберс-кейве все началось с двух групп мальчиков с почти одинаковыми биографиями и системами жизненных ценностей. Позднее это стало называться в психологии „сценарием приема в группу и отторжения из группы“. Едва воспринимаемые различия – манера носить шляпу, акцент – превратились в непростительные проступки. Когда посыпались камни, а во время налетов на вражеский лагерь пролилась кровь, у экспериментаторов не осталось иного выбора, кроме как прекратить…»
Лукас больше не мог читать. Он закрыл книгу и прислонился спиной к высоким полкам. Ощутив какой-то неприятный запах, он поднес к носу корешок старой книги и принюхался. «Это я сам пахну», – решил он в конечном итоге. Когда он в последний раз мылся? Его привычный распорядок дня уже давно нарушился. По утрам его не будили вопящие дети, вечерами он не наблюдал за звездами и не возвращался к себе по тускло освещенной лестнице, чтобы повторить все это на следующий день. Теперь он с трудом проваливался в сон, ворочаясь на койке в секретной комнате на тридцать пятом этаже. Здесь было двенадцать коек, но только один человек. Теперь его занимали мигающие красные лампочки, сигнализирующие, что к нему кто-то идет, разговоры с Бернардом и Питером Биллингсом, когда они приносили ему еду, долгие беседы с Джульеттой, когда она звонила, а он мог ответить. А в промежутках – книги. Книги об исторических потрясениях, о миллиардах людей и о еще большем количестве звезд. Истории о насилии, безумии толпы, о поразительной эволюции жизни, о светилах, которые когда-нибудь погаснут, об оружии, способном погубить все живо