Но начало их отношений было нелегким. Спасенный кот оказался норовистым. Джимми вытерся полотенцем, раздобытым двумя этажами выше, а когда потом стал вытирать кота, тот едва не взбесился. Создавалось впечатление, что это ему одновременно и нравится, и не нравится: он то блаженно перекатывался, то цапал когтями руки. Высохнув, кот оказался вдвое объемистее своей мокрой версии, но так и остался жалким и голодным.
Джимми отыскал под матрасом банку с бобами. Та была не очень ржавая. Он вскрыл ее отверткой и стал по одному скармливать коту скользкие бобы, пока у него согревались ноги, – их все время покалывало, как током.
Перекусив бобами, кот обрел привычку ходить за ним по пятам, чтобы сразу увидеть, если Джимми найдет что-то еще. Это делало поиски еды развлечением, а не бесконечной войной с собственным бурчащим желудком. Но развлечение развлечением, а потрудиться пришлось много. Они направились вверх по лестнице – он снова в ботинках, а кот на бесшумных лапках, то чуть отставая, то забегая вперед.
Джимми быстро понял, что чувство равновесия у кота превосходное. В первые несколько раз, когда он увидел, как кот трется о наружные столбики перил, иногда даже лавируя между ними, у него чуть не случился сердечный приступ. Это выглядело так, будто коту хочется умереть или он просто не понимает, чем для него обернется падение. Но вскоре Джимми научился доверять коту, а тот – доверять ему.
И в ту первую ночь, когда он лежал под брезентом на нижней ферме, прислушиваясь к гудению насосов, пощелкиванию то включающихся, то отключающихся ламп и прочим звукам, которые он поначалу принял за чьи-то крадущиеся шаги, кот пролез под рукой, пристроился к животу возле согнутых ног и заурчал, как насос с разболтанными креплениями.
– Тебе было одиноко? – прошептал Джимми.
Вскоре ему стало неудобно так лежать, но менять позу он не хотел. Шею немного свело, но зато где-то внутри постепенно растаяло другое напряжение, о котором он даже не знал, пока оно не исчезло.
– Я тоже был одинок, – тихо поведал он коту, восхищенный тем, насколько больше он стал говорить, когда рядом появилось животное.
Так было намного лучше, чем разговаривать с призраком и притворяться, что это человек.
– Это хорошее имя, – прошептал Джимми.
Он не знал, как называют котов, но имя Тень ему подойдет. Подобно тени, в которой он его нашел, кот стал еще одним пятнышком тени, следующим за Джимми по пятам. И в ту ночь, много лет назад, они заснули где-то на ферме среди пощелкивающих насосов, капающей воды, жужжащих насекомых и более странных звуков, которые Джимми предпочел не определять.
С тех пор прошло несколько лет. Теперь кошачья шерсть и усы торчали среди корешков книг Наследия. Джимми подстригал бороду, одновременно читая о змеях. Сжав прядку волос, он отвел ее от подбородка и с хрустом срезал тупыми ножницами. Большую часть он бросил в пустую жестянку, но короткие обрезки просыпались на страницы, усеяв ее сбежавшими знаками препинания, смешанными с кошачьей шерстью. Кот при этом бродил туда-сюда под руками, выгибая спину и расхаживая по предложениям.
– Я ведь читаю, – пожаловался Джимми.
Но все же он отложил ножницы и покорно погладил друга от шеи до хвоста, а Тень прижимался спиной к его ладони. Мяукнув, кот что-то проворчал, намекая, какой он бедный и несчастный, и потребовал продолжения ласки.
Коготочки сжались в кулачки и проткнули фото змеи, и Джимми отправил кота на пол. Тень улегся на спину, подняв лапы и внимательно наблюдая за Джимми. Это была ловушка. Джимми дозволялось гладить коту живот лишь секунду-другую, после чего Тень вдруг решал, что это ему совсем не нравится, и нападал на руку. Джимми все еще не очень хорошо понимал кошачье поведение, но статью о кошках перечитал раз десять. Тогда-то он с горечью и узнал, что кошки живут меньше, чем люди. Он старался не думать о том дне. О дне, когда он опять станет Соло, потому что ему очень хотелось оставаться Джимми. Ведь Джимми гораздо больше разговаривал. А Соло в голову лезли всякие дурацкие мысли, он смотрел вниз через перила, плевал в глубину и наблюдал, как трепещущий плевок разрывает на капли от безумной скорости падения.
– Тебе скучно? – спросил Джимми.
Тень ответил ему безразличным взглядом. Похожим взглядом он давал понять, что проголодался.
– Хочешь прогуляться?
Уши кота дернулись – ответ был достаточно ясен.
Джимми решил снова проверить, что делается на самом верху. С тех пор как погас свет, он был наверху всего раз, и то лишь заглянул совсем ненадолго. Если где в укрытии еще и остался исправный консервный нож, так это там. И он забудет о ржавых отвертках и порезах о края грубо вскрытых банок.
Они вышли после полудня, немного передохнув в пути на ферме. Когда они добрались до кафе, там царила полная тишина. Туда еще пробивались отсветы зеленых ламп с лестницы. Последние ступеньки Тень пробежал впереди – ему, как всегда, не терпелось. Джимми сразу отправился на кухню и обнаружил, что ее разгромили и обчистили.
– Кто забрал все открывалки? – спросил он кота.
Но кота не оказалось рядом. Он подбежал к дальней стене, и вид у него был возбужденный.
Джимми прошелся вдоль раздаточного прилавка, отыскал вилки и стал их перебирать, чтобы заменить свою старую, и тут услышал мяуканье. Посмотрев через широкий зал кафе, он увидел, что Тень трется о закрытую дверь.
– Веди себя потише, – велел он коту.
Неужели кот не понимает, что лишь навлечет неприятности, поднимая такой шум? Но Тень его не слушал. Он мяукал и мяукал, царапал дверь и становился на задние лапы, пока Джимми не сдался. Он преодолел лабиринт опрокинутых стульев и покосившихся столов и подошел к коту, решив выяснить, из-за чего тот разволновался.
– Там еда? – спросил он.
Тень так себя вел почти всегда лишь из-за еды. Кота тянуло ко всему съедобному как магнитом, что Джимми в конечном итоге счел очень удобным. Подойдя к двери, он увидел на ручке остатки веревочной петли. Сама веревка за годы превратилась в труху. Повернув ручку, Джимми обнаружил, что дверь не заперта, и приоткрыл ее.
В комнате за ней оказалось темно. Джимми полез в карман за фонариком, а Тень уже юркнул в дверь, взмахнув хвостом.
Испуганное шипение раздалось в тот момент, когда Джимми включил фонарик. Он замер на пороге, когда конус света упал на лицо, смотрящее на него открытыми и безжизненными глазами. Наваленные за дверью тела зашевелились, и по ноге Джимми шлепнула рука.
Он завопил и отпрянул. Лягнув бледную и вялую руку, он позвал кота. Тот с воплем рванулся наружу, шерсть у него стояла дыбом. Джимми ощутил во рту металлический привкус, адреналин хлынул в кровь. Джимми бросился закрывать дверь. Приподняв вялую руку мертвеца, он затолкал ее обратно. Рукав от прикосновения рассыпался, но плоть под ним была на ощупь невредимой и упругой.
Последнее, что он увидел за дверью, – открытые рты и скрюченные пальцы. Гора тел, на вид совершенно целых, словно люди только что умерли и застыли там, где они наползали друг на друга, протягивая руки к двери.
Захлопнув створку, Джимми немедленно принялся стаскивать к ней столы и стулья. Он соорудил из них огромную кучу, ругаясь, пока Тень кружил вокруг.
– Гадость, гадость!.. – сказал он коту со все еще вздыбленной шерстью.
Осмотрев баррикаду, отделяющую его от кучи мертвецов, он понадеялся, что она свое дело сделает и что он не выпустил слишком много призраков. С ручки все еще свисали остатки старой веревки, и Джимми мысленно поблагодарил того, кто не дал этим людям выбраться.
– Пошли, – сказал он коту.
Тень потерся об его ногу, успокаиваясь. На погасшем экране смотреть было не на что, еды или чего-то полезного он не нашел. И Джимми решил, что нагляделся уже достаточно; у него внезапно родилось чувство, что весь первый этаж доверху набит мертвецами.
93
Кроме нюха на еду, у Тени был нюх на неприятности. И талант их создавать. Как-то под утро Джимми проснулся от какого-то жуткого звука: из коридора слышалось жалобное шипение. Не успев окончательно проснуться, он поднялся по лесенке и обнаружил кота, застрявшего под верхней ступенькой. Он не знал, как кот туда попал, а кот не понимал, как спуститься. Джимми приподнял и отодвинул люк. Кот вцепился когтями в металлическую сетку за лестницей, упираясь спиной в ступеньку, и выбрался наверх.
Через два утра такое повторилось, и Джимми решил держать крышку люка поднятой постоянно. Ему надоело открывать и закрывать люк, уходя и возвращаясь, а Тени нравилось бродить по серверной, когда ему вздумается. Он давно уже не видел людей в укрытии, а значит, бояться было нечего и некого, к тому же большая стальная дверь все еще подмигивала красной лампочкой, надежно защищая его от любой внешней опасности.
Серверы коту понравились. Очень часто Джимми находил его на сервере номер сорок, корпус которого так нагревался, что Джимми едва мог к нему прикасаться. Но Тень не возражал. Он или спал на нем, или поглядывал сверху на далекий пол, высматривая насекомых, на которых охотился.
Иногда Джимми находил его в углу, где когда-то лежало тело убитого им давным-давно мужчины. Коту нравилось обнюхивать пятна ржавчины и касаться решетки языком. Ради такой свободы люк оставался открытым. Именно из-за этого плохие люди и пробрались внутрь, когда надолго отключилось электричество. И Джимми, проснувшись однажды утром, увидел склонившегося над ним человека.
Отключение электричества разбудило его посреди ночи. Отгоняя призраков, Джимми спал при включенном свете. Ему даже нравилось, что в динамиках рации негромко шуршит статика, – это заглушало перешептывание призраков. Когда после громкого хлопка обрушились тишина и мрак, Джимми резко проснулся и отыскал фонарик, наступив при этом коту на хвост. Он стал ждать, когда включатся лампы, но они так и не включились. Слишком уставший для размышлений о том, что делать дальше, он снова лег спать, зажав в руке фонарик. Тень настороженно устроился возле его головы.