Дональд узнал его. Бревард. Он был шефом СБ почти столько же времени, сколько Дональд провел в этой смене. И уж кто-кто, а Бревард точно не был ему другом.
Второй был моложе. Дональд его не узнал. Он обычно вставал поздно, чтобы его видело как можно меньше людей, и ночных охранников знал лучше, чем дневных. Молодой охранник залез на платяной шкафчик, приваренный к стене, и поднял потолочную панель. Затем достал из набедренного кармана фонарик и пошарил лучом во все стороны. Дональд хорошо понимал, что он там ищет. Он это уже проверял.
— Там заблокировано, — сказал молодой.
— Уверен?
— Это не он, — произнес Турман, все это время не сводивший глаз с Дональда, и обвел рукой комнату. — Там все было в крови. Он бы в ней измазался с головы до ног.
— Если только не отмылся где-нибудь и не переоделся.
Турман нахмурился, обдумывая эту идею. Он стоял в двух шагах от Дональда, у которого вдруг пропал голод.
— Кто это был? — спросил Турман.
— Кто был кто?
— Не прикидывайся дураком. На одного из моих людей напали, и в ту же ночь некто в комбинезоне реакторного техника прошел со своим пропуском через систему безопасности на этом этаже. Прошел по этому коридору — в поисках тебя, полагаю. Зашел в помещение связи, где, как я знаю, ты проводил много времени. Ты никак не мог провернуть все это в одиночку. Ты подключил кого-то — наверное, человека из своей последней смены. Кого?
Дональд отломил кусочек печенья и положил его в рот, лишь бы себя чем-то занять. Шарлотта. Что она сейчас делает? Носится по укрытию в поисках его? Заходит в помещение связи? Если это была Шарлотта, то она спятила.
— Он что-то знает, — отметил Бревард.
— Понятия не имею, о чем вы говорите, — отозвался Дональд. Он сделал глоток воды и увидел, что у него дрожат руки. — На кого напали? С ним все в порядке?
Дональд подумал, что могли ведь найти и кровь его сестры. Что же он натворил, разбудив ее? Ему снова пришла в голову мысль о том, чтобы выложить все начистоту и рассказать, где она прячется. Хотя бы для того, чтобы она не оставалась в одиночестве.
— Это был Эрен, — ответил Турман. — Он закончил вечернюю смену, пошел к лифту и был найден тридцатью этажами ниже в луже крови.
— Так Эрен ранен?
— Эрен мертв, — сказал Бревард. — Ему в шею воткнули отвертку. Один из лифтов забрызган кровью. И я хочу знать, где тот, который это сделал…
Турман поднял руку, и Бревард смолк.
— Дайте нам минуту, — попросил Турман.
Молодой охранник, стоявший на шкафчике, поставил потолочную панель на место. Затем спрыгнул и вытер руки о штанины комбинезона. На шкафчике остались ворсинки и чешуйки пенопласта. Охранники вышли в коридор. Прежде чем дверь закрылась, Дональд узнал одного из офисных работников, проходившего мимо, и едва не окликнул его. Ему было любопытно узнать, что́ все подумали, когда выяснилось, что он вовсе не тот, за кого себя выдавал.
Турман достал из нагрудного кармана сложенный квадрат ткани — чистый платок — и протянул его Дональду, который принял его с благодарностью. Странно, что теперь это выглядело подарком. Он ждал позыва к кашлю, но сейчас наступил редкий момент облегчения. Турман достал пластиковый пакет и открыл его. Дональд понял, для чего тот предназначен, достал из кармана старый окровавленный платок и бросил его в пакет.
— Для анализа?
Турман покачал головой:
— Здесь нет ничего такого, чего мы не знаем. Это так сказать… жест. Ты ведь понимаешь, что я пытался тебя убить. Эта попытка была проявлением слабости, и именно из-за этой слабости у меня ничего не получилось. Как оказалось, ты был прав насчет Анны.
— А Эрен действительно мертв?
Турман кивнул. Дональд развернул платок, затем сложил его.
— Эрен мне нравился.
— Он был хорошим человеком. Одним из моих рекрутов. Ты знаешь, кто его убил?
Теперь Дональд понял, для чего был нужен платок. Плохой коп стал хорошим копом. Он покачал головой. Попытался вообразить, как Шарлотта кого-то убивает, и не смог. Впрочем, он не смог бы представить, как она управляет дроном и сбрасывает бомбы или как делает полсотни отжиманий. Она была для него загадкой еще с детства и постоянно удивляла.
— Не могу представить, что кто-либо из тех, кого я знаю, убивает человека подобным образом. Кроме тебя.
Турман не отреагировал на эти слова.
— Когда меня сунут в ящик?
— Сегодня. У меня есть и другой вопрос.
Дональд взял с подноса стакан с водой и долго пил из него. Вода была холодной. Просто невероятно, какой приятной на вкус может быть вода. Надо сказать Турману о Шарлотте прямо сейчас. Или дождаться, пока его начнут укладывать в спячку. Он никак не мог бросить ее там в одиночестве. Тут он понял, что Турман ждет.
— Валяй, — сказал Дональд.
— Ты помнишь, как Анна ушла из арсенала, когда ты был наверху? Насколько я понимаю, ты недолго пробыл с ней.
— Нет, — ответил Дональд. По его ощущениям, он пробыл с Анной чуть ли не вечность. — А что? Она что-то сделала?
— Ты помнишь, как говорил с ней о линиях подачи газа?
— Подачи газа? Нет. Я даже не знаю, что это такое. А что?
— Мы обнаружили, что кто-то вмешивался в управление этими линями между медицинским отделом и отделом контроля населения. — Турман махнул рукой, отметая невысказанную мысль. — Повторю: я думаю, что ты был прав насчет Анны.
Он повернулся, собираясь уходить.
— Погоди, — остановил его Дональд. — У меня тоже есть вопрос.
Турман остановился, уже коснувшись ручки на двери.
— Что со мной происходит? — спросил Дональд.
Турман опустил взгляд на красный платок в пластиковом пакете.
— Ты видел когда-нибудь, как выглядит поле боя после сражения? — Он заговорил тише, с ноткой печали в голосе. — Твое тело сейчас — поле боя. Вот что происходит внутри тебя. Там сражаются миллиардные армии. Одни машины стремятся разобрать тебя на кусочки, а другие надеются сохранить тебя в целости. И со временем их сапоги превратят твое тело в обломки и грязь.
Турман кашлянул в кулак и стал открывать дверь.
— В тот день я не собирался перейти через холм, — сказал Дональд. — И вышел не для того, чтобы меня увидели. Я просто хотел умереть.
— Потом я это тоже сообразил. — Турман кивнул. — Не надо было тебе мешать. Но они врубили сигнал тревоги. Я пришел наверх и увидел, как мои люди спешно надевают комбинезоны, а ты уже прошел половину расстояния до холма. В мой окоп упала граната, и я годами знал, что сделаю, если такое когда-нибудь произойдет. И я закрыл ее своим телом.
— Не надо было, — сказал Дональд.
Турман открыл дверь. За ней ждал Бревард.
— Знаю, — сказал Турман и вышел.
Глава 45
Дарси работал, опустившись на четвереньки. Он макал красную тряпку в ведро с красной водой и выжимал ее, пока она не становилась розовой, а затем снова принимался оттирать кровь в лифте. Стены были уже чистыми, образцы посланы на анализ. Работая, он бурчал под нос, изображая Бреварда: «Возьми образцы, Дарси. Вычисти тут все, Дарси. Сделай мне кофе, Дарси». Он не понимал, почему приготовление кофе и вытирание крови стали частью его служебных обязанностей. Дарси уже скучал по безмятежным ночным дежурствам и не мог дождаться, когда же снова сделается нормальной жизнь. Поразительно, что́ именно начало восприниматься как нормальная жизнь. Он уже почти не ощущал медного запаха крови и металлического привкуса на языке. Это было как с ежедневными лекарствами в бумажных стаканчиках, пресной едой и даже с адским жужжанием заклиненных в открытом положении дверей лифта. Со всем, к чему привыкаешь, пока это не исчезает. С тем, что стихает до еле заметной боли, подобно воспоминаниям о прежней жизни. Дарси мало что помнил о своей прежней жизни, но знал, что свою работу делал хорошо. У него было ощущение, что он работал охранником давным-давно, в том мире, о котором никто не говорит, в мире, оставшемся в старых фильмах и снах. Ему помнилось смутно, что он был приучен принимать пулю на себя вместо кого-то другого. Дарси снился один четкий повторяющийся сон о том, как он бежит трусцой ранним утром, ветерок охлаждает пот на лбу и шее, чирикают птицы, а он бежит позади какого-то мужчины возрастом старше, тот в спортивном костюме, и Дарси отмечает, как этот мужчина постепенно лысеет. Дарси помнил, как наушник в ухе становился скользким, не держался на месте и постоянно выпадал. Помнил, как наблюдал за людьми вокруг, и как учащался пульс, если лопался воздушный шарик или стрелял глушитель ветхого мотороллера, и как он всегда ждал шанса принять…
Пуля.
Дарси перестал елозить тряпкой и вытер лицо рукавом. Он уставился в промежуток между полом и стеной лифта, где застряло что-то блестящее, некий металлический камешек. Попытался достать его пальцами, но они не пролезали в щель. Пуля. Но к ней в любом случае нельзя прикасаться.
Тряпка плюхнулась в ведро. Дарси выбежал в коридор и схватил набор для взятия образцов. Лифт продолжал жужжать и жужжать — он ненавидел стоять на месте, ему хотелось куда-нибудь отправиться.
— Остынь, — буркнул Дарси.
Он достал из набора коробочку с пакетиками для образцов, достал пакетик. Пинцета на положенном месте не оказалось. Дарси копался на дне футляра, пока не отыскал пинцет, и обругал людей из других смен, которые не уважают коллег. Это как жить в общежитии, подумалось Дарси. Нет, сравнение неправильное, и воспоминание тоже неправильное. Это как жить в казарме — видимость порядка с бардаком внутри. Накрахмаленные простыни со сложенными уголками поверх запятнанных матрацев. Вот что это такое — люди не кладут вещи на место.
Он ухватил пулю пинцетом и уронил ее в пластиковый пакетик. Она немного потеряла форму, но лишь слегка. Не ударилась обо что-то твердое, но во что-то попала. Потерев о пулю о внутреннюю стенку пакетика и посмотрев на просвет, он увидел на пластике маленькое розовое пятно. Кровь. Он осмотрел пол и проверил, не размазал ли он воду с кровью поблизости от того места, где застряла пуля, и не могла ли кровь попасть на нее из-за его небрежности.