Петр доел сандвич и отряхнул ладони. Уходить он и не думал.
— Симпатичный у вас садик.
— Спасибо.
— Любите за ним ухаживать?
— Ага.
— Я тоже.
— Раньше мне хотелось стать ботаником, — поделилась Кейт, — а потом меня выгнали из колледжа.
— За что вас выгнали?
Кейт поняла, что на сегодня достаточно. Иначе он подумает, что ему удалось ее смягчить. Она поспешно поднялась и сказала:
— Давайте провожу вас до машины.
Петр тоже встал, глядя на нее удивленно.
— Не стоит.
Тем не менее она направилась к палисаднику, и ему пришлось последовать за ней.
Обогнув дом, они увидели минивэн Минцев и Белочку, машущую с пассажирского сиденья. Она ничуть не смутилась тому, что Кейт застала ее в машине с мальчиком.
— Привет снова, Пиотр! — крикнула она.
Петр молча поднял руку, Кейт отвернулась и пошла заканчивать работу в саду. День и вправду стоял чудесный. Она все еще злилась на отца, однако ей грело душу, что парень, за которого ее пытался выдать отец, по крайней мере, не конченый хам.
Глава 6
— Кэтрин, жизнь моя! — вскричал отец. — Мое сокровище! Свет моих очей!
Кейт оторвалась от книги.
— Да?
— У меня будто гора упала с плеч! — воскликнул он. — Это надо отпраздновать! Где Белочка? Та бутылка вина еще цела?
— Белочка ушла к подруге с ночевкой, — ответила Кейт, загнула уголок страницы и отложила книгу в сторону. — Что празднуем?
— Будто не знаешь! Скорей идем на кухню.
Кейт поднялась, чувствуя смутную тревогу.
— А наш Пиотр — парень себе на уме! — заметил отец, направляясь на кухню. — Молчком выскочил из лаборатории, пока там была Белочка со своим репетитором. Я даже не знал, что он ходил повидаться с тобой, пока он не сообщил мне новость.
— Какую еще новость?
Отец не ответил, открыл холодильник и пошарил в глубине.
— О какой новости ты говоришь? — спросила Кейт.
— Вот она! — Отец извлек початую бутылку кьянти, закупоренную довольно небрежно.
— Отец, она стоит уже семь месяцев.
— Ну и что, она же хранилась в холодильнике. Систему мою ты знаешь. Давай бокалы!
Кейт потянулась к верхней полке застекленного буфета.
— Скажи хотя бы, за что пьем, — попросила она, протягивая отцу два пыльных бокала.
— Как за что?! Пиотр говорит, что теперь он тебе нравится.
— Неужели?
— Рассказал, как вы вдвоем сидели в саду, ты угостила его дивным ланчем, и вы мило пообщались.
— Ну, если можно так сказать, — пожала плечами Кейт. — И что с того?
— Значит, у него появилась надежда! Он уверен, что все получится!
— Ах, так! Уверен, значит? Тогда он больной на всю голову!
— Ну-ну, — добродушно проговорил отец, разливая вино. Смешно встопорщив усы, он отошел и сравнил уровень жидкости в бокалах. — Пять унций. На шестнадцать секунд.
Кейт поставила бокал в микроволновку и нажала нужные кнопки.
— Лишний раз убеждаюсь, что быть вежливой не стоит. В самом деле! Явился без приглашения, можно сказать, вломился в дом, хотя входная дверь была открыта — спасибо Белочке! А если бы нас ограбили?… В любом случае вышло совершенно по-хамски. Прервал мой заслуженный перерыв, слопал половину моего сандвича с ростбифом… Конечно, я сама предложила, хотя он мог бы и отказаться из вежливости. Впрочем, откуда иностранцам о ней знать…
— Ничего не забыла? — спросил отец, кивнув в сторону микроволновки — вино уже согрелось.
— И посмотри, как он все извратил! — задохнулась Кейт, заменяя один бокал другим. Она снова нажала кнопки. — Что мне было делать: сидеть молча? Естественно, я поддерживала видимость беседы. А теперь ему хватает наглости заявить, что он мне нравится!
— И все же признайся, он способен внушить симпатию!
— При чем здесь симпатия?! Ты же просишь меня выйти за него замуж!
— Нет-нет-нет, не прямо сейчас, — заверил отец. — Давай не будем забегать вперед. Я лишь прошу тебя не принимать поспешных решений. Подумай над моим планом. Только не слишком долго, ведь уже апрель. Но…
— Отец! — строго проговорила Кейт.
— Вино, — напомнил он, кивнув в сторону микроволновки.
Кейт достала второй бокал, отец поднял свой.
— У меня тост! Выпьем за… — Кейт боялась, что он скажет "за тебя и Пиотра", но он закончил иначе: — За непредвзятость!
Доктор отпил глоток, Кейт к вину не притронулась и поставила бокал на стойку.
— Прелестно! — объявил отец. — Стоит поделиться моей системой с журналом "Ценитель вин".
Он сделал глоток побольше. С наступлением весны отец перестал носить нательные рубахи в мелкий рубчик, которые носил зимой. Рукава рабочего комбинезона были закатаны до локтей, обнажая тонкие волосатые руки, выглядевшие удивительно хрупкими. Неожиданно Кейт стало его жалко, несмотря на всю ее злость. До чего же он неприспособленный, как он вообще умудряется выживать?!
— Отец, посмотри правде в глаза, — почти ласково проговорила Кейт. — Я никогда не выйду замуж за нелюбимого человека.
— Знаешь, в других культурах браки планируют родители…
— Мы-то не в другой культуре, и никакого запланированного родителями брака не намечается. Это не брак, а рабство!
— Что?! — ужаснулся отец.
— Разве нет? Ты пытаешься сбыть меня с рук против моей воли. Хочешь, чтобы я жила с чужим мне человеком, спала с ним — ради твоей выгоды! Разве это не рабство?
— Вот тебе и на! — воскликнул он. — Господи, Кэтрин! Я и не думал, что тебе придется с ним спать!
— Разве?
— Теперь понятно, почему ты так сопротивлялась!
— А ты что ожидал?
— Ну, я просто… Боже мой! Этого от тебя никто не требует! — Он отпил вина и прокашлялся. — Все, на что я рассчитывал — мы будем жить, как жили, только Пиотр переедет к нам. Похоже, без этого не обойтись. Мы отдали бы ему бывшую комнату миссис Ларкин, ты бы осталась в своей спальне. Я полагал, что это ты понимаешь. Боже правый!
— Тебе не приходило в голову, что Службе иммиграции это покажется подозрительным? — спросила Кейт.
— С чего бы? Многие супружеские пары спят раздельно. Скажем, что Пиотр храпит. Может, так оно и есть — кто знает? Видишь ли… — Он принялся шарить по карманам в поисках телефона. — Видишь ли, я кое-что выяснил. Нужно задокументировать, что ухаживание происходило постепенно, тогда мы докажем… — Прищурившись, отец посмотрел на экран мобильника, нажал одну кнопку, другую и снова прищурился. — Фотографии! — воскликнул он. — Фотографии, снятые на протяжении некоторого времени. Так мы докажем, что у вас есть общая история!
На первом кадре Кейт и Петр сидели за столом наискосок друг от друга в отцовской лаборатории, Кейт на табурете, Петр на складном стуле. Кейт была в замшевой куртке, Петр — в лабораторном халате. Оба смотрели на фотографа ошарашенно, словно их застигли врасплох.
На следующем фото они сидели в той же позе, только теперь Кейт говорила что-то фотографу. На шее у нее очертились две жилки, о которых она прежде и не подозревала.
На другом кадре фигура Кейт вышла смазанно. Она стояла на тротуаре, повернувшись к мужчине, шагающему за ней следом. Было непонятно, кто это.
На четвертой фотографии они шли под руку, огибая другую пару. Похоже, отец за ней следил.
На пятом кадре Кейт с Петром сидели за столом в доме Баттиста, на переднем плане маячила Белочка, и банка меда у нее в руках частично закрывала лицо Петра.
Потом Петр сидел за столом рядом с Кейт. Это была последняя фотография.
— Разберусь и перешлю их тебе, — пообещал отец. — Думаю, вам пора начать обмениваться эсэмэсками.
— Что-что?
— Я тут прочел в газете, что иногда Служба иммиграции просит супружеские пары предъявить свои телефоны. Просматривают переписку, дабы убедиться, что они действительно состоят в отношениях.
Кейт протянула телефон отцу, но он в это время подливал себе вина. Первый бокал он уже допил, теперь, похоже, собирался допить всю бутылку. Он протянул ей бокал и попросил:
— Четырнадцать секунд.
— Почему так мало?
— Ну, вино уже немного согрелось на воздухе.
Он взял свой мобильник, сунул в карман и стоя ждал, пока Кейт поставит бокал в микроволновку.
— Не хотел об этом пока говорить, — начал доктор Баттиста, — но мне кажется, что я стою на пороге открытия. Настоящий прорыв в науке, причем как раз в тот момент, когда сильные мира сего почти потеряли веру в мой проект. И если Пиотр останется, если нам удастся… Представляешь, что это для меня значит?! Кейт, я прошел такой долгий путь! Я терял терпение, впадал в депрессию, хотя всегда знал, что важнее этого в моей жизни нет ничего! Да, твоя мать…
Он умолк и снова кивнул в сторону микроволновки. Кейт достала вино и подала отцу. Второй бокал он выпил залпом, что вряд ли было разумно. К алкоголю доктор Баттиста не привык. Хотя благодаря вину он стал более общительным.
— Моя мать? — повторила Кейт.
— Твоя мать считала, что мы должны проводить выходные вместе. И даже в отпуск ездить! Она ничего не понимала. Ты-то поймешь, мы с тобой похожи. Мы люди здравые и практичные. А твоя мать была слишком… точнее, не слишком стойкой. Не любила оставаться одна — можешь себе представить? Вдобавок впадала в отчаяние от малейших пустяков. Не раз говорила мне, что не видит смысла в жизни.
Кейт скрестила руки на груди.
— Я отвечал ей: "Еще бы, дорогая! Положа руку на сердце, могу сказать про себя то же самое. Неужели ты думала, что в жизни есть смысл?" Похоже, ее это нисколько не утешало.
— Да неужто? — буркнула Кейт, потянулась к стакану и сделала большой глоток. — Многие женщины счастливы в материнстве и чувствуют себя вполне состоявшимися. Они ни с того ни с сего не решают, что жизнь бессмысленна.
— Хм-м. — Отец задумчиво уставился на муть на дне бокала, затем поднял взгляд. — Ты тут вовсе ни при чем, Кейт. Ведь ты об этом думаешь? В подавленном настроении она находилась задолго до твоего рождения. Боюсь, частично в этом виноват я. Точнее, брак со мной. Что бы я ни говорил, она воспринимала неправильно. Она думала, что я ее недооцениваю, веду себя так, будто я умнее нее. Разумеется, это полная чушь! То есть я, понятное дело, куда умнее ее, однако интеллект — не единственный фактор, который имеет значение в браке. В любом случае ей никак не удавалось преодолеть свое уныние. У меня было такое чувство, что я стою на краю болота и смотрю, как она погружается в трясину. Она пыталась лечиться у разных специалистов, однако безуспешно — ничего не помогало. И таблетки пила. Всевозможные антидепрессанты, селективные ингибиторы обратного захвата серотонина и прочие… Ничто на нее не действовало, а ведь у многих препаратов были серьезные побочные эффекты. Наконец мой британский коллега рассказал о своем изобретении — новом препарате, который только начали использовать в Европе. В Штатах его еще не допустили к применению в медицинской практике, но он творил настоящие чудеса. Друг прислал мне его, твоя мать п