— Белочке всего пятнадцать, — напомнила Кейт Эдварду. — Ей еще рано встречаться с мальчиками.
— Точно, — пробормотал он. Изображать оскорбленную невинность с виртуозностью Белочки он пока не научился, поэтому покраснел и хмуро уставился на свои коленки.
— С мальчиками ей можно только дружить.
— Точно.
— Он же мой… — попыталась возразить Белочка.
— Никакой он не репетитор! Иначе почему мне пришлось подписать вчера твою двоечную контрольную по испанскому?!
— Это все сослагательное наклонение? — воскликнула Белочка. — Никак в него не врублюсь?
Своими вопросительными интонациями она словно пыталась выяснить, удовлетворило ли сестру ее объяснение.
Кейт резко развернулась на пятках и вышла. Однако Белочка мигом соскочила с дивана и выбежала следом.
— Хочешь сказать, что нам больше нельзя видеться? Эдвард просто приходит ко мне в гости!
— Парню лет двадцать, — заметила Кейт. — Тебя это не смущает?
— Ну и что? А мне пятнадцать. Целых пятнадцать!
— Не смеши меня! — отрезала Кейт.
— Ты просто завидуешь! — воскликнула Белочка, входя за Кейт в гостиную. — Потому что тебе приходится довольствоваться Пиотром…
— Его зовут Петр, — проговорила Кейт сквозь зубы. — Учись произносить правильно!
— Подумаешь, мисс Идеальное Произношение! По крайней мере мне не надо просить отца, чтобы он нашел мне парня!
Эти слова Белочка выпалила уже на пороге кухни. Мужчины посмотрели на них удивленно.
— Твоя дочь — зануда! — объявила Белочка отцу.
— Прошу прощения?
— Пронырливая, завидущая зануда, всюду сующая свой нос! И я отказываюсь… Ну вот, посмотри!
Ее внимание привлекло что-то за окном. Остальные повернулись и увидели, как мимо кухни проскользнул сгорбившийся Эдвард — пролез под низкой кроной багряника и устремился по лужайке к своему дому.
— Надеюсь, теперь ты довольна! — воскликнула Белочка.
— Ума не приложу, — обратился доктор Баттиста к Петру, — почему стоит мне провести в присутствии женщин хотя бы недолгое время, заканчивается все одинаково: я недоуменно восклицаю "Что тут случилось?"
— Вы рассуждаете как махровый женофоб! — строго заметил Петр.
— Зря ты так, — отозвался доктор Баттиста. — Мое наблюдение основано исключительно на эмпирических данных.
Понедельник 13:13.
"Привет, Кейт! Мы получили разрешение на брак!"
"Что значит — мы?"
"Твой отец и я".
"Надеюсь, вы будете счастливы вместе".
Глава 8
— Как поживаете, Пиотр? — спросила тетушка Тельма.
— М-мм! — попыталась прервать разговор Кейт.
Слишком поздно.
— Меня настигла страшная аллергия, однако теперь мне лучше, — ответил Петр. — Вероятно, всему виной тот пахучий древесный наполнитель, который раскладывают на газонах вокруг кустов.
— Мы называем его мульча, — сообщила тетушка Тельма. — Муль-ча. Помогает удерживать влагу жаркими летними месяцами. Впрочем, я сильно сомневаюсь, что на нее бывает аллергия.
Тетушка Тельма обожала всех поправлять. Петр улыбался ей в лицо так широко и уверенно, словно задался целью ее полюбить, и она растаяла. Возможно, вечер пройдет куда лучше, чем ожидала Кейт.
Они собрались в передней: Кейт и ее отец с Петром и тетя Тельма с мужем — дядей Барклаем. Тетушка Тельма была крошечной миловидной блондинкой слегка за шестьдесят, с короткой стрижкой и ярким макияжем. Она носила шелковый брючный костюм бежевого цвета и тонкий, как паутинка, пестрый шарфик, несколько раз обернутый вокруг шеи, причем концы свисали на спину. (Кейт нравилось думать, что тетя неизменно носит шарфы не просто так, а с неким умыслом — скрыть шрам от пластической операции или, на худой конец, следы вампирских клыков.) Дядя Барклай был статным седовласым красавцем в дорогом сером костюме. Он возглавлял влиятельную инвестиционную компанию и воспринимал доктора Баттиста с дочерьми как причудливый экспонат в провинциальном музее естествознания. Сейчас он элегантно маячил в дверном проеме, небрежно сунув руки в карманы и поглядывая на родственников со снисходительной улыбкой.
Остальные нарядились, кто как смог. Кейт надела джинсовую юбку с рубашкой в клетку. Петр был в джинсах (явно не американских — слишком низкая талия и расклешенные книзу штанины), зато сорочка белоснежная и отутюженная, на ногах коричневые полуботинки, а не обычные кеды. Даже доктор Баттиста постарался: надел свой единственный костюм (черный), белую сорочку и галстук-бабочку. Без любимого комбинезона он выглядел тощим и неуверенным.
— Это так волнительно! — начала тетя Тельма.
— Давайте пройдем в гостиную, — в унисон с ней воскликнула Кейт. Они частенько начинали говорить одновременно. — Дядя Терон уже здесь, — добавила Кейт, ведя гостей в комнату.
— Да неужели, — откликнулась тетушка Тельма. — Значит, он прибыл раньше времени, поскольку мы с Барклаем пришли минута в минуту.
Как и было оговорено, дядя Терон действительно прибыл гораздо раньше, чтобы обсудить церемонию. На это Кейт было возразить нечего.
Тетя Тельма проплыла вперед и вошла в гостиную с протянутыми руками, готовясь обнять Белочку, как раз вставшую с дивана.
— Белочка, моя дорогая! — воскликнула тетя Тельма. — Боже правый! Неужели ты не мерзнешь?
Стоял первый жаркий день года, и Белочка не смогла бы замерзнуть при всем желании. По-видимому, тетя Тельма беспокоилась о длине ее платья без рукавов, которое едва закрывало бедра, а на плечах завязывалось на два торчащих банта, смахивавших на ангельские крылышки. Да еще босоножки были без задников. Недопустимая вольность!
Среди многочисленных инструкций тетушки Тельмы, выданных племянницам за долгие годы, имелась и такая: не вздумайте надевать на светские мероприятия обувь с открытой пяткой. Важнее было только Правило Номер Один: ни в коем случае не красьте губы, садясь за стол. Все правила тети Тельмы навечно врезались в память Кейт, хотя у нее никогда не было обуви с открытой пяткой, да и помадой она никогда не пользовалась.
Впрочем, Белочка, похоже, не уловила в замечании тети никакого подтекста.
— Умираю от жары! — отмахнулась она и чмокнула в щечку сначала тетю, потом дядю. — Привет, дядя Барклай!
— Терон! — торжественно провозгласила тетушка Тельма, будто даруя высочайшую милость.
Дядя Терон поднялся со стула и глядел на нее, сложив в замок на уровне паха пухлые, поросшие светлыми волосками руки. Они с тетей Тельмой были близнецами, что и объясняло созвучие имен, но тетя Тельма появилась на свет первой, о чем не уставала повторять, и потому вела себя властно, в то время как дядя Терон вел себя весьма скромно, никогда не состоял в браке и вряд ли имел мало-мальски серьезный жизненный опыт. С его лица не сходило удивление, будто он с трудом пытался постичь причины даже самых обычных людских поступков; в желтой мирской рубашке с короткими рукавами он выглядел особенно беззащитным.
— Мы выдаем замуж Кейт! — воскликнула тетушка Тельма. — Терон, разве это не волнительно?
— Еще как, — кивнул он с встревоженным видом.
— А ты у нас темная лошадка! — обратилась она к Кейт, усаживаясь. Тем временем Петр подтащил кресло-качалку поближе к тете Тельме, продолжая преданно глядеть ей в лицо сияющими глазами. — Мы даже не знали, что у тебя есть поклонник. Боялись, что Белочка прогуляется к алтарю раньше сестры.
— Белочка? — воскликнул стоявший у камина доктор Баттиста. — Ей всего пятнадцать!
— Садись, отец, — сказала Кейт. — Тетя Тельма, что вам предложить? Дядя Терон пьет имбирный эль.
Она упомянула лимонад, потому что отец, как выяснилось, купил только одну бутылку вина (зря Кейт ему это поручила); оставалось лишь надеяться, что до обеда вина никто не попросит. Но тетя Тельма ответила:
— Мне белого вина, — и повернулась к Петру, с затаенным дыханием ожидавшего бесценных перлов, готовых сорваться с ее губ. — Ну, расскажите же нам, как?…
— Есть только красное, — перебила Кейт.
— Что ж, пусть будет красное. Пиотр, как?…
— Дядя Барклай? — спросила Кейт.
— Красное пойдет.
— Как вы с Кейт познакомились? — наконец договорила тетушка Тельма.
Петр с готовностью ответил:
— Она пришла в лабораторию к доктору Баттиста. Я ничего не ждал. Думал: живет дома, бойфренда нет… И тут появилась она! Высокая. Волосы как у итальянской кинозвезды.
Кейт поспешно вышла.
Когда она вернулась с вином, Петр восторгался ее личностными качествами. Тетя Тельма улыбалась и кивала.
— Она похожа на девушек с моей родины, — говорил он. — Честная. Говорит то, что думает.
— Да уж! — пробормотала тетушка Тельма.
— На самом деле сердце у нее доброе. И чуткое.
— Ну, Кейт! — одобрительно воскликнула тетушка.
— Заботится о людях, — продолжил Петр. — Ухаживает за детьми.
— Конечно. Кстати, ты собираешься заниматься этим и дальше? — спросила она у Кейт.
— Чем? — не поняла Кейт.
— Выйдя замуж, ты останешься работать в детском саду?
— Ох, — Кейт думала, что тетя Тельма спрашивает, долго ли она собирается разыгрывать спектакль. — Да, конечно.
— Это совсем не обязательно, я вполне смогу обеспечить семью, — заявил Петр и сделал широкий жест, едва не смахнув свой бокал. (К сожалению, он тоже попросил вина). — Если захочет, то уволится. Или вернется в колледж! Пусть идет учиться в университет Хопкинса! Я заплачу. Теперь я за нее отвечаю.
— Что?! — возмутилась Кейт. — Незачем тебе за меня отвечать! Я и сама прекрасно справляюсь.
Тетушка Тельма поцокала языком. Петр лишь улыбнулся присутствующим, будто приглашая их разделить веселье.
— Хорошая девочка, — неожиданно выдал дядя Барклай.
— Ну, когда у вас пойдут дети, то и спорить будет не о чем, — подытожила тетушка Тельма. — Луис, что за вино мы пьем?
— Чего? — смутился доктор Баттиста.
— Вино восхитительное!.. Скажи-ка, Пиотр, твои родственники приедут на свадьбу?
— Нет, — ответил Петр.