— Не нужно, — усмехаюсь я. Время идет — а я все еще здесь, на этом нелепом совещании. Точнее, среди участников этого бездарного заговора. Пусть сами тут разбираются:. А меня внуки ждут.
— Все, что мог, я вам уже рассказал. Честь имею, господа!
Вот так вот, дорогие мои. Павел Полиномов не будет больше отдуваться за всех, получая в качестве благодарности ненавидящие взгляды и теряя любимых женщин. Танцуют все! — но без меня, без меня…
Глава 12
К сыну приходится ехать на метро. Не беда, бензин нынче стоит столько, что десять раз подумаешь, прежде чем за руль сесть. А тут и думать не надо.
Встречает меня Юлька, невестка. Вкус у моего Витюхи хороший: мне его жена тоже нравится. Симпатичная, стройная, игривая как котенок. Это обычно. Но сегодня — вся зареванная.
— Я вам все утро звоню, а телефон не отвечает, — говорит она со скрытым упреком в голосе. И, не дождавшись моих оправданий, огорошивает новостью:
— Виктор все сбережения перечислил на счет храма «новой веры» и вторую ночь не ночует дома…
Юлька прижимает к глазам мокрый платочек, садится на краешек дивана. Я растерянно стою на пороге комнаты, не зная, за что хвататься. И невестку нужно как-то успокоить, и сына срочно искать.
— В какой храм?
— «Салют», ближайший кинотеатр. Загулял бы со стервой какой — я бы и не волновалась даже. Все равно бы вернулся. По щекам бы отхлестала — и все. А тут… У меня такое чувство, что я его уже никогда не увииижууу… заходится Юлька в плаче. Я уже успел скинуть туфли и как раз вовремя подставляю под ее склоненную голову свою грудь.
— Ну-ну, успокойся… Витюха, может, и бабник маленько, но фанатиком никогда не был. Ни в чем. Я сейчас пойду, отыщу его и нашлепаю по попке.
Юлька, всхлипывая, щедро орошает слезами мой светлый пиджак.
Жалко, что оружия у меня с собой — никакого, даже перочинного ножа. Сейчас пойду в этот кинотеатр, оторву тамошнему «чебурашке» голову, а когда на меня наедут, заору «Витюха! На помощь!» Неужели не бросится на защиту?
— Ты с внуками приехал повидаться, а я тут… — спохватывается, все еще всхлипывая, Юлька. — Они мультик смотрят. Сейчас я их позову.
— Не нужно. Я прямо сию минуту пойду в этот… храм, поищу Витьку.
— Я уже ходила, — отстраняется от меня невестка. — В холле его нет, а в большой зал пускают, только если в малом посмотришь фильм про этих гномиков. А. у меня дети без присмотра, я от них еле вырвалась.
От них — это от тех, в кинотеатре. Юлька нервничает, и мне приходится напрягаться, чтобы понимать ее. Ну, выплакалась? Кажется, можно уходить.
Только теперь я замечаю, что на невестке — новая, совсем не домашняя кофточка, которая ей очень идет, и нежнейшей материи длинная юбка, сквозь которую, однако же, вполне отчетливо просвечивают округлые колени. Это она, значит, Витюху ждет. Все-таки ждет…
Ну, я его и в самом деле отшлепаю. Заставлять плакать такую женщину…
— Не волнуйся. Скоро я его приведу. А ты… Приготовь нам пока что-нибудь перекусить. Вряд ли их там, в храме, кормят так же вкусно, как это делаешь ты.
— Уже приготовила. Мясное суфле и рассольник. Витя очень рассольник любит.
Это я знаю. У меня научился.
— Ну, я побежал.
Жаль, с внуками не поиграл. Но еще успею. Вот только Витюху приведу…
Возле «Салюта» происходит час-то непонятное: двое милиционеров в летней форме — светлые брюки и рубашка с короткими рукавами, — с рациями и при дубинках, спорят о чем-то с целой толпой молодых и не очень женщин, на голове у каждой — венок из полевых цветов. Женщины окружили блюстителей порядка так плотно, что те уже встали спиной к спине и выставили перед собой дубинки, держа их горизонтально, в надежде сохранить хоть какую-то дистанцию между собой и явно чем-то взбудораженными женщинами.
Ага, милиционеров явно оттесняют от входа в кинотеатр. А они пытаются вернуться к настежь распахнутым стеклянным створкам.
— Мужчина, не ходите туда! — кричит мне один из них, привставая на цыпочки и вытягивая тонкую петушиную шею. — Они не выпустят вас!
— Я хочу сына забрать, — объясняю я.
Две девицы, лет по восемнадцати, отделившись от толпы, окружающей милиционеров, подхватывают меня под руки.
— Не слушайте их! У нас так интересно! Идемте, мы найдем вашего сына!
— Не ходите! — еще раз кричит милиционер уже сорванным голосом, но высокая блондинка, воспользовавшись моментом, проскальзывает снизу под его дубинку и, обхватив опешившего паренька за шею, начинает жадно целовать явно уступающего ей в росте блюстителя.
Интересно… А эти прыщавки, что держат меня под руки, тоже поцелуями начнут ублажать, если я воспротивлюсь? Но пока все идет по плану. Правда, «чебурашка» нас не встречает. Наверное, он тоже в большом зале.
Перед входом в зал малый я решительно останавливаюсь.
— Моего сына зовут Полиномов Виктор Павлович. Пожалуйста, отыщите его и скажите, что отец хочет его срочно видеть.
— Ну конечно, отыщем, — обещает рыженькая, прижимаясь еще неокрепшей грудью к моему правому локтю.
— Только вначале давайте посмотрим фильм, все вместе, — предлагает вторая, прижимая к юной груди мой локоть левый.
— Нет, девочки, так дело не пойдет, — решительно останавливаюсь я. У меня от кино изжога бывает, поэтому вот уже лет десять я никаких фильмов не смотрю.
— И правильно делаете, — смеется рыженькая, подталкивая меня к тяжелой портьере, закрывающей вход в зал. — Но это — совсем другое кино. Оно объемное и не на экране, а на концерт-дисплее. Вот увидите, вам понравится!
— Я требую немедленно позвать моего сына Полиномова Виктора Павловича! — кричу я изо всех сило — И не трогайте меня! Не трогайте! визгливо заканчиваю я свой зов. Если Витюха где-то недалеко — не может не откликнуться.
— В чем дело? — показываются из-за портьеры вместо сына два дюжих молодца, тоже почему-то с венками на голове. Цветы, конечно, искусственные, но почти не отличаются от живых.
— Да вот, не хочет идти в зал, — ябедничает рыженькая.
Я вдруг отчетливо понимаю, что смотреть фильм про «чебурашек» мне никак нельзя. Я уже видел фрагменты — и подписал опросный лист, который вовсе не собирался подписывать. И я уже почти люблю этих забавных человечков, так благотворно влияющих на сексуальные способности мужчин. Поэтому из зала малого мне будет одна дорога — в зал большой. Там я, конечно, найду Витюху, Только вот Юлька навсегда останется одна с внуками. А если — и она?! Последняя мысль выводит меня из оцепенения. С этими двумя хлопцами я, пожалуй, не справлюсь: возраст не тот. Но…
Рывком вырвав руки и толкнув своих восхитительно юных спутниц в объятия к молодцам, я стартую, как на стометровке, в сторону входа.
Не зря же я каждое утро бегаю… А там двое милиционеров, против женщин они бессильны, но отбиться от хлопцев помогут…
На бегу я замечаю, что лестница, ведущая на второй этаж, туда, где расположены входы в большой зал, перегорожена решеткой. А в узкую калитку, оставленную для прохода, две женщины в венках проводят парня лет тридцати. На лице его застыла блаженная улыбка. По ту сторону решетки его ждут четверо хлопцев, очень похожих на тех, которые гонятся… Нет, уже не гонятся. Зачем я им нужен, если и две молодые женщины в широкополых шляпах, и пожилая супружеская чета с веселыми улыбками, совершенно добровольно идут в малый зал? Без всяких сопровождающих. И еще люди, и еще…
Оглянувшись, я перехожу на шаг и спокойно выхожу из кинотеатра. Блюстителей у входа уже нет — видать, поехали за подкреплением. Стайка женщин в венках тоже разбежалась. Но… но…
Я растерянно смотрю на четверых других милиционеров — они даже без дубинок, — занимающих посты по обе стороны от входных дверей, из которых я только что вышел.
— Заходите, заходите! — говорит самый, пожалуй, пожилой из них, заметив мою нерешительность, — Ничего плохого с вами здесь не случится. Наоборот! — подмигивает мне он. — Мы там были и очень даже хорошо себя чувствуем! Лучше, чем раньше! — довольно смеется он.
— Спасибо… Как-нибудь в другой раз, — растерянно лепечу я, отодвигаясь задом наперед подальше от внушающего мне теперь ужас здания.
Значит, на милицию рассчитывать не приходится. Штурмовать «храм» в одиночку и без оружия — глупо. Хорошо, что хоть без потерь удалось отступить. А Витюха? Как его оттуда достать?
Дойдя до ближайшего телефона-автомата, я звоню Юле. Найти сына мне пока не удалось. Но я все равно приведу его домой, рано или поздно. Приведу и отшлепаю по попке…
Юлька вновь начинает плакать, и я вынужден прервать разговор чуть ли не на полуфразе. Точнее, на полувсхлипе. У меня ведь еще и дочь есть. Ее тоже нужно предупредить. А то она с этими своими теледебатами… Пусть отключает напрочь телевизор, терминал и ни в какие храмы общей веры — ни ногой. А то я и ее, несмотря на возраст…
Отвечает мне плачущий Ванюшка:
— Дедушка, приезжай! Я есть хочу, и мне страшно одному. Мама вчера вечером ушла в кино и все не идет да не идет… Ты только прямо сейчас приезжай…
Глава 13
Да, давно мне не приходилось так суетиться… С домашними заботами я разобрался быстро: Ванюшку, скрепя сердце, сдал с рук на руки бывшей жене, ей же поручил ежедневно бывать у Юльки. Выслушала Алена все молча и ни словечка не возразила. Только спросила глазами, как делала это давным-давно, во времена нашей юности: «А ты?»
— А я иду воевать с «общим богом»!
Напоследок я строго-настрого запретил ей смотреть телевизор, работать с компьютерными сетями и подпускать к тому и другому Ванюшку. Что-то еще она сказала… А, передала слова Крепчалова, что он готов оказать мне любую помощь, какая только в силах Министра информатики и информационных технологий. Я эту помощь с благодарностью принял и попросил, чтобы Витек немедленно отдал приказ о запрете всех упоминаний об артегомах во всех средствах массовой информации. Алена грустно улыбнулась мне опять-таки той, давней, забытой и преданной нами обоими улыбкой, и ничего не сказала. Понимает: такое даже ее всесильному мужу не по зубам.