— К чему ты это говоришь? Ты с ума сошла!
— Может, и сошла, но все же не стоит считать меня круглой дурой! Думаешь, я слепая и ничего не вижу?
— Но…
Глаза Гаэль светятся мстительным злорадством, на ее губах — насмешливая улыбка. Джамиля ставит чашку на стол.
— Я тебя уверяю, что…
— Прекрати! — ледяным тоном перебивает гостью Гаэль. — Не утруждай себя понапрасну. Мне известно, что Бенуа переспал с тобой. Я, правда, не знаю, когда и где. И сколько раз. Впрочем, мне на это наплевать.
— Только один раз, — пытается оправдаться Джамиля. — Я… Мне жаль, что так получилось, для меня такое поведение не характерно, я…
Гаэль поднимается из-за стола и, повернувшись спиной к своей сопернице, подходит к окну.
— Я прекрасно знаю, что Бенуа мне изменяет.
— А… а ему известно, что ты об этом знаешь?
— Нет. Конечно, неизвестно… Тебе уже пора идти.
— Хорошо, я ухожу. Я… Прости меня за то, что я… — бормочет Джамиля.
— Свои извинения можешь оставить при себе, — перебивает ее Гаэль. — Найди моего мужа. Это единственное, о чем я тебя прошу. Тем более что это твоя работа.
— Я ухожу… Но… дело в том, что я приходила попросить у тебя разрешение на… В общем, нам нужно осмотреть вещи Бенуа… Особенно его письменный стол.
— Не знаю, чем это вам поможет.
— А вдруг нам повезет?.. Возможно, что…
— Хорошо, я не возражаю.
Джамиля встает из-за стола и направляется к выходу, чувствуя на своей спине пристальный взгляд Гаэль. Она явно недооценила эту женщину.
Гаэль наливает себе еще одну чашку кофе. И закуривает сигарету.
Да, она знает, что Бенуа ей изменяет.
Это причиняет ей страдания.
Но сейчас у нее на душе стало легче. Да, ее душа уже почти не болит.
«Судебное заседание» вскоре возобновилось.
Но «обвинение» почему-то молчит.
Лидия ограничивается лишь тем, что в свете угасающего дня разглядывает силуэт измученного подсудимого, отчаянного вцепившегося пальцами в металлическую решетку своей «клетки».
— Лидия… Я хочу предложить тебе… В общем, давай заключим сделку.
— Я не заключаю сделок с такими мерзавцами, как ты!
— Пожалуйста, выслушай меня! Я, честно говоря, слышал об этой исчезнувшей девочке… Когда ты назвала ее имя, оно поначалу ничего не сказало мне, но сейчас я вспомнил. Это произошло где-то неподалеку от деревушки Оссель, да? Так вот, если ты меня выпустишь, я даю тебе слово, что не донесу на тебя за то, что ты незаконно лишила человека свободы. — Бенуа делает глубокий вдох и продолжает: — И еще я даю слово, что помогу тебе найти того, кто совершил это преступление. Я сделаю все, что будет в моих силах, клянусь. Клянусь здоровьем сына.
— Так тебе, получается, на своего сына наплевать?.. Впрочем, твое слово в любом случае ничего не значит! Ты что, считаешь меня дурой, да? Ты и в самом деле надеешься, что я открою эту дверь и выпущу тебя на свободу? Чтобы ты тут же набросился на меня и убил меня еще раз?
— То есть как это «убил меня еще раз»? Я думал, что убили Орелию…
— Заткнись!
Бенуа тяжело вздыхает. Лидия скрещивает ноги и закуривает сигарету.
— Так ты ничего не добьешься, Лидия. Потому что это преступление совершил не я!
— Нет, ты.
Снова молчание.
— Кто тебе сообщил, что медальон спрятан в моем сарае?
— Не знаю.
— Не знаешь?! Тогда, может быть, Святой Дух? Или потусторонние голоса?!
— Тот, кто тебя выдал, предпочел остаться неизвестным.
— Значит, ты получила анонимное письмо, да?
Лидия кивает.
— А тебе не приходит в голову, что меня могли оклеветать?
— Мне известно, что майор Лоран — профессионал в области вранья, но сейчас ты заходишь слишком далеко, Бен! У тебя чересчур богатое воображение… Кроме того, дело не только в медальоне…
— Да? А в чем же еще?
— В девяностых годах ты жил, как и сейчас, неподалеку от того места, где исчезла Орелия… Мы были почти соседями. Жили друг от друга на расстоянии в несколько десятков километров, не больше. Или я ошибаюсь?
— Ну и что из этого? Только потому, что я жил в пятидесяти километрах от того места, где она исчезла, меня уже можно…
— Заткнись! Все улики указывают на тебя! Ты понапрасну тянешь время! Лучше признай себя виновным! «Защите» следовало бы сменить тактику!
— А «обвинению» следовало бы задать себе кое-какие вопросы! Тебе не кажется странным, что ты получила это письмо через целых пятнадцать лет после того, как было совершено преступление?
— Нет, не кажется. Этот человек тебя, по-видимому, хорошо знает. Он раскрыл твое истинное лицо. Лицо мерзкого убийцы… И он захотел, чтобы правосудие свершилось. У Орелии нет никого, кроме меня, — вот почему это письмо было отправлено именно мне.
Бенуа с размаху бьет ногой по решетке, но та, несмотря на сильный удар, почти не вибрирует.
— Не надо так нервничать, майор!
— Это какой-то идиотизм! — кричит Бенуа. — Ты — чокнутая! Ты все это выдумала — и письмо, и медальон!
— Майор, похоже, у тебя короткая память, ведь лжец — это ты…
Еще один сильный удар по решетке. И яростный крик, отразившийся эхом от стен подвала. Лидия слегка вздрагивает. Ей кажется, что она только что услышала рев какого-то свирепого зверя.
— У тебя нервный припадок, Бен…
— Заткнись!
Лидия, засмеявшись, встает со стула и идет в сторону лестницы.
— Я не убийца! — кричит Бенуа. — Но вот тебя я обязательно убью! Я тебя задушу! И изуродую твою красивую мордашку!
— Пусть тебе приснятся кошмары, майор! До завтра…
9
— Не переживай… Я не уступлю. Я не сдам его в полицию. Ему не удастся спрятаться от нас в тюрьме. Ему не вырваться из наших рук!
Лидия заканчивает причесываться перед маленьким зеркалом в ванной комнате. Ее огненно-рыжие локоны сегодня чем-то похожи на языки пламени. С ними не так-то просто совладать.
— Можешь быть уверена, что я готова идти до конца. И что очень скоро я за тобой приеду…
Она кладет на полку щетку для волос и затем еще раз смотрит на свое отражение в зеркале.
— Ты очень красивая.
Ты — тоже.
Лидия, радостно улыбаясь, несколько секунд любуется своим лицом.
— Ты идешь со мной? Наш враг ничего не ел аж с субботы… Он, наверное, умирает от голода! А я, между прочим, побегала вчера по магазинам. — Она лукаво улыбается и добавляет: — И у меня для него есть небольшой сюрприз!
На часах — ровно десять утра. Вчера она не соизволила явиться на «судебное заседание» и подсудимому опять пришлось томиться в одиночестве.
Войдя в подвал, Лидия видит, что ее пленник свернулся клубочком на одеяле, как собачонка на коврике. Она улыбается ему фальшивой улыбкой.
— Я принесла тебе обильный завтрак! — сообщает она. — Вкусный кофе, свежий хлеб, масло и джем…
— Мерзавка!
— О-о, я вижу, что ты еще не потерял дара речи, Бен! Это хорошо… Ну что, ты подумал?
— Я хочу есть.
— Знаю, но меня это не волнует. Ты подумал над тем, о чем я говорила тебе в прошлый раз? Обещаю: если ты сознаешься, я дам тебе что-нибудь поесть…
— Иди в задницу!
— Какой ты сегодня грубый! Куда подевалась твоя вежливость, Бен?
— Я бросил ее в унитаз и спустил воду!
— Понятно. Но ты мог хотя бы побриться… Заставь себя сделать это ради своего судьи!
Бенуа поднимается на ноги, и Лидия тут же отходит на три шага назад.
— Ну и свирепая же у тебя рожа, дорогой Бенуа… Хочешь на себя посмотреть?
Лидия начинает что-то искать в одной из лежащих на стеллажах картонных коробок.
— Куда же я его положила? — ворчит она.
— Что ты там ищешь? — громко спрашивает Бенуа. — Свои мозги?
— A-а… Вот он!
Она приближается к решетке, держа в руках старенький фотоаппарат «Поляроид».
— Улыбнитесь, господин майор… Фотография для потомков!
Вспышка ослепляет Бенуа, и он, зажмурившись, с недовольной гримасой отворачивается.
— Снято! Пара минут — и ты увидишь, на кого ты стал похож после недельного пребывания за этой решеткой… Надеюсь, ты сможешь оценить, как сильно изменился! Еще несколько дней — и ты превратишься в жалкое подобие человека…
Она машет в воздухе снимком, чтобы тот побыстрее высох, а Бенуа тем временем снова садится на одеяло. Лидия с удовольствием констатирует, что ее пленник, по-видимому, скоро превратится из двуногого в четвероногое существо.
— На вот, смотри…
Она бросает фотографию между прутьями решетки, но Бенуа не обращает на снимок ни малейшего внимания.
— Ты не хочешь взглянуть на свою рожу, Бен?
— Иди в задницу!
— А может, перестанем обмениваться любезностями и поговорим серьезно? Ты готов к серьезному разговору со мной? Как это у вас, полицейских, называется — «сесть за стол»? Дурацкое выражение! Оно кажется еще более дурацким после того, как несколько дней поголодаешь, да?
Бенуа делает вид, что очень внимательно разглядывает подвальное окошко. Лидия чувствует, как в нем нарастает гнев, и ей кажется, что он излучает этот гнев подобно электромагнитным волнам.
— Может, мне нужно направить тебе яркий свет прямо в лицо?
— Что тебе больше всего нужно — это обратиться к психиатру, причем как можно быстрее!
— Дело в том, что я и так уже посещаю психиатра, — бесстрастно отвечает Лидия и добавляет: — Еженедельно…
— Значит, это не психиатр, а шарлатан! Обратись к какому-нибудь другому психиатру!
— Еженедельно… Вот уже почти пятнадцать лет…
Ее голос меняется, в нем появляются злобные нотки. Ситуация, похоже, становится опасной.
Бенуа не ошибся: повернув голову, он с удивлением видит, что Лидия идет в сторону лестницы.
— Что с тобой случилось, дорогая моя Лидия? Тебе стало страшно? Ты уже покидаешь меня?
— Я еще вернусь, дорогой мой Бенуа! У меня для тебя сюрприз! Штуковина, которая придется сейчас как нельзя кстати… С ее помощью я очень быстро заставлю тебя во всем признаться… Вот увидишь!