«Нет, береги свои силы, Бен… Они понадобятся тебе для того, чтобы выбраться из этого дерьма».
Он снова начинает ходить по «клетке» взад-вперед, потому что его терзает навязчивое ощущение, что если он будет сидеть неподвижно, то станет легкой добычей для уже приготовившейся сцапать его смерти.
Он, наверное, похож на тигра в клетке.
Ему вдруг становится понятно, почему многие животные в зоопарке все время ходят по своей клетке туда-сюда.
— Черт возьми, ну почему я не бросил ее одну на той обочине?! — невольно вырывается у него. — Как я мог быть таким болваном?!
«Но с другой стороны, как я мог предвидеть, что дело примет такой вот оборот? Как я мог догадаться, что эта бабенка с внешностью роковой женщины собирается запереть меня в подвале?»
Вот уж точно — роковая женщина. Именно такой женщиной она для него, наверное, и станет.
«Как бы там ни было, если только на работе поймут, что я куда-то исчез, меня сразу же начнут искать… Хотя, конечно, вряд ли кому-то придет в голову, что я нахожусь в этом подвале… А может, она по глупости оставила мой мобильник включенным?.. Тогда они смогут выяснить, где я нахожусь…»
— Давайте, ребята, вытащите меня отсюда! — бормочет Бенуа. — Вытащите меня отсюда…
Главное — не думать о смерти. Пока что не думать…
Через несколько часов у него появляется ощущение, что ему страшно находиться в замкнутом пространстве, — и это при том, что никогда раньше он не страдал клаустрофобией!
А еще никогда раньше он не чувствовал себя таким беспомощным. Да, беспомощным и беззащитным перед нависшей над ним опасностью.
Его судьба сейчас находится в руках другого человека. В руках женщины. Чокнутой женщины.
«Она оказалась на той дороге отнюдь не случайно. Она поджидала именно меня… Но откуда она могла знать, что я поеду через Сен-Ви, причем именно в это время? Нет, я почти никогда не возвращаюсь к себе домой в одно и то же время, так что это все ерунда. Кроме того, я возвращался из Дижона, а не из Безансона… Скорее всего, это была случайность. Горькая случайность. Мне просто не повезло. И я подобного невезения отнюдь не заслужил».
Он ложится на одеяло. Тонкое одеяло на бетонном полу — не самое удобное ложе, но лучше не тратить попусту свои силы.
«Ничего, она у меня еще дождется… Как только я выберусь отсюда, она умоется горькими слезами».
Это похоже на игру.
Кто заговорит первым — тот проиграл.
«Сколько уже времени она меня так разглядывает? Не меньше часа…»
Лидия сидит на стуле, скрестив, как обычно, ноги. Время от времени она закуривает сигарету.
Бенуа сейчас тоже с удовольствием затянулся бы дымом…
Когда Лидия пришла в подвал, она сразу села на свой стул по ту сторону решетки. Села молча и уставилась на Бенуа. Ее лица почти не видно, оно — словно тень. На этот раз она одета не в элегантный дамский костюм, а в нечто менее сексуальное: джинсы, свитер, кеды.
Бенуа тоже с удовольствием переоделся бы. Принял бы душ, натянул бы на себя чистую одежду…
Он лежит не шевелясь. Свернулся калачиком у стены на одеяле и выжидает.
Он решил делать вид, что ни чуточки не боится и даже не нервничает. На его лице — выражение олимпийского спокойствия.
«Она хочет часами сидеть и смотреть на меня? Хорошо! Пусть смотрит! Когда-нибудь это дурацкое занятие ей надоест и она расскажет мне, что ей от меня нужно. Расколется как миленькая. Я уже видал чокнутых женщин, но этой, похоже, можно было бы отдать первый приз…»
Проникающий через подвальное окошко солнечный свет начинает меркнуть. День пока еще не закончился, но скоро от него останутся одни лишь воспоминания. Не очень-то приятные.
«Надеюсь, что меня уже ищут. И что мой телефон ее выдаст… Если бы она хотела меня убить, то давно надавила бы на спусковой крючок. Это совсем не трудно!»
Бенуа пытается, как может, утешить самого себя…
От неподвижного лежания на твердом полу у него затекли ноги. Ему хочется встать и размяться, но он твердо решил, что не пошевелится и не заговорит первым.
Сейчас его освещает падающий из подвального окошка тусклый свет. Она сидит в темноте. Он смотрит на нее, но почти ничего не видит. Он различает лишь ее силуэт.
«Мне уже осточертело лежать на этом бетоне! Я хочу пить. И есть. Хотя как можно думать о еде, когда не знаешь, удастся ли пережить ближайшую ночь?.. Врожденные инстинкты… Тело продолжает жить, хотя сознание постепенно привыкает к мысли о смерти…»
Лидия закуривает еще одну сигарету. Слабое пламя зажигалки на секунду освещает ее лицо.
«Довольно красивое личико, — думает Бен, — хотя, конечно, не идеальное. Но притягивающее. Ни один взгляд — ни мужской, ни женский — не смог бы равнодушно скользнуть по этому лицу и не остановиться. Да, любой взгляд непременно остановился бы на этой скульптуре изо льда и огня, чтобы рассмотреть ее черты — одновременно и притягивающие, и отталкивающие, — которые так сильно контрастируют с кротостью, угадывающейся в глубине красивых глаз женщины… Удивительное творение природы. Красивое лицо. Лицо чудовища…»
Именно так он ее теперь воспринимает: чудовище, принявшее облик очаровательной женщины.
Весьма подходящая внешность для того, чтобы приманивать к себе свои жертвы — беспечных мужчин.
— О чем вы сейчас думаете, майор?
Бенуа еле заметно вздрагивает. Он выиграл: она заговорила первой!
Он ничего не отвечает, а лишь слегка улыбается. С самоуверенным видом.
— Так о чем же вы сейчас думаете, Бенуа?
— Конечно же, о вас… О ком еще я могу сейчас думать?
— Вы задаете себе множество вопросов, не так ли?
— Всего лишь несколько.
— И какие?
Он встает и начинает ходить туда-сюда вдоль решетки.
— Я спрашиваю себя, какому же это придурку психиатру могло прийти в голову выпустить вас из психиатрической больницы!
В ответ на этот оскорбительный выпад Лидия смеется: тихо, но зловеще.
— Вы полагаете, что я сумасшедшая?
— Я в этом уверен!
— Вы ошибаетесь.
— Рад это слышать!
— А еще какими вопросами вы задаетесь?
— Я спрашиваю себя, что я с вами сделаю, когда выберусь отсюда…
— Вы мне угрожаете?
— Еще как!
— Вы и в самом деле думаете, что вам сейчас можно разговаривать со мной с позиции силы, майор? Я бы на вашем месте вела себя поскромнее!
— Это, дорогуша, не в моем стиле! Вы уж извините!
Лидия снова смеется. Она по-прежнему пристально смотрит на него, машинально теребя пальцами прядь своих великолепных рыжих волос. Эту привычку нервно теребить волосы Бенуа заметил у нее еще тогда, когда увидел ее в первый раз.
— Я вам так сильно нравлюсь, что вы готовы смотреть на меня часами?! — ухмыляется он. — Это, конечно, льстит, но…
Она не удосуживается что-либо ответить ему.
— Если это действительно так, то я обещаю прислать вам свою фотографию, когда вы будете сидеть в тюрьме, — продолжает Бенуа. — Или в сумасшедшем доме. Вы сможете разглядывать ее столько, сколько вам вздумается, тем более что свободного времени у вас там будет хоть отбавляй…
На лице женщины — никаких эмоций.
— Послушайте, Лидия… Если я вам нравлюсь, то, возможно, я мог бы кое-что для вас сделать… Если вы хотите именно этого, то у вас нет необходимости запирать меня в подвале! Для нас, поверьте, гораздо лучше подошла бы ваша спальня.
Лидия встает со стула, и у Бенуа в душе вспыхивает огонек надежды. Однако женщина поворачивается и идет в сторону лестницы.
— Эй, Лидия, куда вы? Не уходите! Что произошло? Вы вдруг стали меня бояться? Вернитесь!
Дверь в верхней части лестницы захлопывается. Бенуа тяжело вздыхает. Он только что потерпел полное поражение.
Ему нужно было вести себя менее цинично и стараться быть более учтивым.
Он подходит к одеялу, ложится на него и укрывается своим пальто. Как же здесь холодно и сыро!
«Она все равно скоро вернется… Я изменю свою тактику. Я найду ее слабое место…»
Они находятся каждый со своей стороны решетки. Уже наступила ночь, но в подвале светло: Лидия включила освещение. Свет мерцает подобно отблескам костра.
На этот раз она подошла совсем близко к решетке… Бенуа просовывает руки между прутьями решетки, хватает свою мучительницу и грубо притягивает ее к себе.
— Ну так что, Лидия?.. Тебе нужна эта решетка, чтобы чувствовать себя уверенно, да?
Она прикасается своими губами к его губам. Ему хочется укусить ее, но он вынужден делать то, что хочет она, а иначе ему отсюда не выбраться. Он целует ее, затем запускает руки ей под юбку…
Им очень мешает эта дурацкая решетка, но в столь необычной ситуации есть и своя прелесть!
Раньше он думал, что в сфере интимных отношений познал уже все. Однако… однако об интимной близости через прутья решетки в «Камасутре» ничего не говорится! Нужно будет написать об этом в приложении…
Она сладострастно шепчет его имя, а затем начинает расстегивать его рубашку. Он терпеливо ждет. Ключи от двери — у нее, а потому ему приходится во всем ей подчиняться…
Он закрывает глаза и начинает невольно подрагивать.
Она расстегивает его ремень, стаскивает с него джинсы.
Да, что ни говори, а все складывается как-то по-дурацки…
Она полностью владеет ситуацией, а он даже не пытается взять инициативу на себя. Ему, правда, никогда не нравилось подчиняться женщинам. Скорее наоборот…
…Бенуа вздрагивает и открывает глаза.
Он лежит в полной темноте, прислонившись спиной к ледяной стене.
Ощущение удовольствия все еще разливается теплом по его телу, но это был всего лишь сон, пусть даже и более чем реалистичный.
«Вот черт! К чему этот дурацкий сон? Не могу же я хотеть трахнуть эту шизофреничку!»
Он пытается пройти в темноте к санузлу, но, потеряв ориентацию, наталкивается на стену и бьется об нее головой.
— Черт побери!
— Что-то не так, майор?
Бенуа вздрагивает. Его точно рано или поздно хватит сердечный удар!
Голос Лидии донесся из темноты с той стороны решетки. Она наверняка опять сидит на своем стуле. Сидит и наблюдает за ним. Она наблюдала за ним и тогда, когда он спал.