— Моей дочери последнее время нездоровится, — говорит она, словно бы оправдываясь. — Поэтому я стараюсь проводить побольше времени с ней…
Однако Лидию ничуть не волнует состояние здоровья дочери ее психиатра. Она разглядывает свой живот и не проявляет ни малейшего интереса к семейным проблемам мадам Вальдек, которые не имеют к ней никакого отношения. В конце концов, она пришла сюда совсем по другому поводу. Ей и ее психиатру не следует меняться ролями!
— Для моей матери день моего рождения — самый черный день! — сердито произносит Лидия.
Вальдек ничего не говорит в ответ. Молчание для нее — своего рода щит, которым она иногда защищается от резких высказываний пациентов.
— Она думает, что я сумасшедшая, — только и всего! — нахмурившись, продолжает Лидия.
— Вы не сумасшедшая, Лидия. У вас, правда, есть кое-какие проблемы, но…
— Однако все считают, что я чокнутая… Все так говорят!
— Не впадайте в паранойю, Лидия…
— Я прекрасно знаю, что думают и что говорят мне в спину люди!
— Ну, если кто-то такое и говорит, он ошибается! — энергично возражает Нина. — Они просто совсем не знают вас! Не позволяйте никому относиться к вам как к сумасшедшей…
Лидия припоминает оскорбительные слова, брошенные ей пленником, и сжимает правый кулак, словно бы она держит этого наглеца и хочет его раздавить.
— Вы правы, доктор… Я не должна никому позволять относиться ко мне как к сумасшедшей! Мне нужно быть суровой по отношению к тем, кто меня оскорбляет. Или оскорблял раньше…
Психиатр слегка улыбается.
— Я вижу, что вы полны энергии, Лидия! Мне кажется, в вашей жизни в последнее время что-то изменилось… Или я ошибаюсь?
— Нет, вы абсолютно правы. Я даже надеюсь, что в ближайшее время мне станет намного лучше… Мои проблемы уладятся!
— Я очень рада это слышать!
Лидия разжимает кулак и, улыбнувшись во весь свой рот с ослепительно-белыми зубами, заявляет:
— Я нашла решение своих проблем… Оно у меня уже есть… Оно — в моих руках!
Сейчас, должно быть, уже полдень. Солнце — в зените. Его лучи осветили почти весь подвал. Правда, это длилось лишь несколько минут после чего подвал снова погрузился в полумрак, но Бенуа не преминул воспользоваться представившейся возможностью: чтобы развеять скуку, он внимательно осмотрел через решетку все уголки подвала. Этой постройке, по всей видимости, не меньше ста лет, и электрооборудование здесь — примерно такого же возраста! Вдоль влажных стен протянуты оголенные провода. Стоит только случайно к ним прикоснуться — и…
Он разглядывает беспорядочно стоящие вдоль стен садовые инструменты: грабли, вилы, штыковые и совковые лопаты… Непонятно, зачем складывать садовые инструменты здесь, в подвале.
И еще более непонятно, зачем запирать в этом подвале полицейского!..
Еще возле стен стоят десятки коробок с какими-то хозяйственными товарами. Однако коробки находятся слишком далеко от Бенуа, и он не может толком рассмотреть их. Даже при ярком солнце через окошко в подвал проникает не очень-то много света.
Бенуа ложится на одеяло, чтобы попытаться заснуть, но тут до него откуда-то сверху доносится голос его мучительницы.
Он приподнимается с одеяла и напрягает слух. Лидия очень громко с кем-то разговаривает. Может, по телефону, а может… Бенуа бросается к решетке и кричит:
— На помощь! Помогите!
Он кричит долго — несколько минут. Он замолкает лишь после того, как Лидия перестает разговаривать. Затем наступает тишина. Бенуа напряженно ждет.
Раздается скрип двери. Появляются ноги. Ее ноги… Черт побери!
— Почему вы так орете, майор?
— Чтобы согреться!
Она приближается к решетке, и ее светлые глаза, в которых отражаются солнечные лучи, начинают поблескивать.
— Вы, наверное, думаете, что кто-то может вас услышать? И прийти вам на помощь? Даже и не мечтайте!
«Это какой-то кошмарный сон!»
Лидия держит в руке дорожную сумку. Его сумку. Ту самую, которая лежала в багажнике его автомобиля. Она открывает на сумке застежку-«молнию».
— Вам нужна чистая одежда, Бенуа?
Женщина вытаскивает из сумки джинсы, рубашку, свитер, нижнее белье, полотенце. Она кладет все это на пол в стороне от решетки, словно приманку, а затем располагается на стуле — своем «посту наблюдения».
— Ваши призывы о помощи, которые я только что слышала, были прямо-таки душераздирающими!
«Она надо мной еще и насмехается!»
Прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди, Бенуа молчит, не желая ей отвечать. Какой смысл общаться с умалишенной?
— Вы сегодня не очень-то разговорчивы, майор… А ведь обычно вы такой словоохотливый! Особенно с женщинами… Прямо-таки говорун…
— А тебе это откуда известно? — не выдерживает Бенуа.
— О-о, вы предпочитаете снова перейти на ты? Я не возражаю… Знаешь, а я ведь давно за тобой наблюдаю.
— Неужели?
— Да, именно так. И я знаю о тебе все. Или почти все…
Бенуа подходит к решетке и, взявшись за прутья руками, сжимает их с такой силой, с какой он с удовольствием сжал бы хрупкую шею этой женщины.
— И что же ты обо мне знаешь?
— В частности то, что за последние три месяца ты шесть раз изменил своей жене… Шесть раз за три месяца — это многовато, не так ли? Тем более что ты изменял ей с тремя различными женщинами!
Бенуа слегка бледнеет, и его пальцы еще сильнее сжимают холодное железо.
«Мерзавка… Она за мной шпионила… Получается, что я попал сюда не случайно. Ей был нужен именно я!»
— Да, с тремя женщинами. Разве не так, Бенуа?
— Ну и что? Тебе-то какое до этого дело?
— Мне есть дело до всего, что касается тебя! Я хочу узнать тебя поближе… Хочу узнать о тебе абсолютно все.
— Именно поэтому я оказался здесь? Я должен поплатиться? Поплатиться за свои супружеские измены?
Лидия начинает смеяться.
— Нет! Нет, Бенуа! То, что ты наставляешь рога своей жене, меня совсем не интересует, можешь мне поверить! Но это, тем не менее, кое о чем говорит мне…
Бенуа бледнеет все сильнее и сильнее.
— Это говорит о том, что ты — весьма искусный обманщик!
Бенуа решает перейти в контратаку, чтобы не позволять ей безнаказанно над ним насмехаться.
— Все зависит от того, с какой точки зрения на это взглянуть!.. Можно, например, сказать, что я — весьма искусный любовник!
— О-о… Да, конечно, можно сказать и так! Хотя я в этом не очень-то уверена…
— Хочешь, чтобы я продемонстрировал свои способности?
— Это меня не интересует.
— Тогда, возможно, у тебя есть какая-то серьезная проблема.
Его выпад, по-видимому, попал в цель: лицо Лидии кривится, как после пощечины. Он решает еще раз надавить там, где у нее, по всей вероятности, находится больное место.
— Я угадал, Лидия? У тебя проблемы с мужчинами? Почему тебе не нравятся такие типы, как я, — те, которые изменяют своим женам? Может, потому что точно так же изменяли и тебе? Я угадал, Лидия? Тебе наставляли рога… Да, какой-то мужчина разбил твое хрупкое сердечко, и ты решила отомстить всем мужчинам в моем лице за их неверность…
Лидия прищуривается. Кажется, что она вот-вот набросится на Бенуа с кулаками.
— Отвечай, Лидия!.. Что это ты вдруг замолчала? Обычно ты такая словоохотливая!
— Нет, ты не угадал, Бенуа…
— А мне, наоборот, кажется, что я попал в самую точку!
Лицо Лидии снова становится бесстрастным и холодным как мрамор.
— У меня нет никаких проблем с мужчинами.
— Я тебе не верю — ни одному твоему слову… Ты — психопатка!
— Объясни мне, Бенуа, почему тебе нужно так много разных женщин…
— А не пошла бы ты к черту?!
— Если ты объяснишь это, я принесу тебе что-нибудь поесть… И чашечку горячего кофе. А еще я дам тебе чистые шмотки.
— Ты меня шантажируешь? Только этого еще не хватало!
— Так устроена жизнь: чтобы что-то получить, нужно что-то отдать. Имей в виду, я плотно поела и спешить мне некуда. У меня полно времени!
Бенуа засовывает руки в карманы и бросает на Лидию испепеляющий взгляд. Ему очень хочется есть, но еще больше хочется послать эту женщину куда подальше.
— Что конкретно ты хочешь знать?
— Я хочу знать, почему ты изменяешь Гаэль.
«Ей даже известно, как зовут мою жену…»
— Она ведь довольно красивая, Бенуа!..
— Она очень красивая!
— Тогда почему ты ей изменяешь?
— Принеси мне чего-нибудь пожрать, и я тебе расскажу…
— Вот уж нет! Давай не будем нарушать правила, майор!
— Правила? Здесь нет никаких правил!
— Есть правила. Правила, установленные мной. Здесь действуют только они. Сначала рассказываешь, потом ешь.
Бенуа не собирается позволять ей унижать себя и упорно молчит. Он пытается оказывать сопротивление. Но это так трудно! Однако его самолюбие — почти единственное, что у него еще осталось. Он ложится на одеяло с таким видом, как будто обиделся.
— Ты отказываешься мне отвечать?
— Ты мне осточертела.
— Хм… Я вижу, мне придется тебя очень многому научить.
— Ты мне осточертела!!!
— Наверное, Гаэль не очень умело ведет себя в постели… Я угадала, Бенуа?
— Я запрещаю тебе упоминать о моей жене, чертова сумасбродка! — кричит Бенуа.
— И чем же ты можешь мне пригрозить? Изобьешь меня? Дотянешься до меня через эту решетку?!
Лидия начинает хохотать, прижав к лицу кулачки.
— Похоже, ты меня совсем не уважаешь, майор.
— Вот тут ты угадала!..
Лидия встает и берет с одного из стеллажей какой-то предмет. Бенуа тут же узнает свой пистолет, и у него начинает екать сердце. Лидия наводит пистолет прямо на него. Он поднимается на ноги, неотрывно глядя на ствол пистолета.
— Ты его узнал, да? Если ты думаешь, что я не умею им пользоваться, то глубоко ошибаешься… Я ходила на занятия по стрельбе!
— Стрелять по мишеням и стрелять в человека — далеко не одно и то же…
— В человека? А где ты видишь здесь человека? Лично я не вижу здесь ничего, кроме кучи дерьма, упакованного в штаны и рубашку…