плотности, так что…
Как ни странно, но встретили их неплохо, разместили в одном из небольших дворцов. По мнению скептически настроенного попаданца, дворец этот больше напоминал сельский клуб с несколькими флигелями и исторической или художественной ценности не представлял.
Уланы же поначалу пришли в восторг, но быстро опомнились: казарма из дворца получилась достаточно паршивая. Все эти высокие потолки, отсутствие нормального отопления и прочее.
– Ерунда какая-то, – выразил свое мнение Никифор, которого Игорь повысил до сержанта, – красиво, но жить здесь…
Мнение «сэнсэя» выражало мнение всего полка. Впрочем, с припасами австрийцы не обидели, и буквально на следующий день после заселения потянулись подводы с дровами и провизией.
Дворец-казарма больше всего напоминал санаторий – все раненые, и двигаются неспешно, с ленцой. Ну а как иначе, если раны могут открыться? Да и просто болят… Отъедались не только люди, но и лошади. Постепенно приходили в форму, и вот уже пошли разговоры о бабах…
– Ой, не советую, – сказал подчиненным на одной из посиделок корнет, – так вляпаться можно…
– Ето как, – заинтересовался один из ветеранов, – нам говорили, что бабы здесь такие… На передок слабые.
По рядам прошел смешок, и послышались довольно похабные комментарии.
– Да слабые, кто ж спорит-то, – пожал плечами командир. Уланы оживились, и глаза у них начали масляно поблескивать.
– Только вот что… Сами понимаете, другая страна, другой народ, другая религия… – католики они, – пояснил корнет.
– Все? Иль другие тоже есть?
– Есть и другие – протестанты, евреев очень много. Да эт не важно – важно то, что обычаи здесь другие, понимаете? Вот подошел ты к бабе с целью завалить ее, и что дальше?
– Ну так – брать и валить, – уверенно отозвался один из именитых кобелей.
– Ага, а потом под плетьми окажешься, потому как не к той подошел. Ну как ты различишь – кто тут из баб сама юбки на голову набросит, а кто – честная?
Зачесались затылки и щетинистые (потому как большинство брилось от силы раз в неделю) подбородки.
– Бордель? – неловко предложил один из улан.
– А больше ничего и не остается, – развел руками Игорь, – только учтите – сифилис тут гуляет так…
Вояки поежились, мало того, что поганая болезнь не лечилась, так еще и отношение к заболевшим в русской армии было самое отрицательное – жесткий карантин и впоследствии – заключение в монастырь без права выхода. Жестоко? Зато и не было почти на Руси этой дряни…
– А эт как нам…
– Вспоминайте отрочество да вручную наяривайте, – мрачно отозвался свежеиспеченный корнет.
Изображать «закат солнца вручную» долго не пришлось – командование озаботилось борделем с проверенными девицами. Ну… учитывая, что проверка была откровенно примитивной, то Игорь и немалая часть улан туда не лезли. Да и откровенно… Лучше уж «вспомнить отрочество», чем залезать на девицу, на которой только сегодня побывало с десяток человек.
Вскоре начало прибывать пополнение – новички, которые уже по году-два обучались в слободе.
– Смешные, – озвучил корнет Никифору свою мысль.
– Да, – ностальгически протянул тот, – чисто волчата – порода видна, но пока заматереют…
– Закрепи-ка их, чтобы у каждого ветерана был молодой, да пусть гоняют.
Офицеры же в обучении участия почти не принимали – незачем. Зачем лезть, если почти весь личный состав – вояки с многолетним стажем? Так, приглядеть на всякий случай…
Система была устоявшейся и проверенной временем, офицеры занимались только общим командованием, учениями от эскадрона и выше, ну и, конечно, занимались (если хотели) с наиболее продвинутыми учениками. Попаданец же, привыкший к бешеному ритму двадцать первого века, откровенно скучал и маялся от безделья, так что преподавание стало его спасением.
– Силен… – задумчиво сказал Осинский, глядя на Игоря, гоняющего улан в импровизированном фехтовальном манеже.
– Недаром один из лучших бойцов армии, если не лучший, – согласился Рысьев.
– Да я не о том, – отмахнулся полковник, – я о поведении. Заметил, что он никогда не перекладывает ответственность на кого-то другого? И свое «я» не выпячивает? Скажу я тебе… да ты и сам знаешь… Рода наш «Русин» ох и знатного… И обедневшего.
– А последнее-то с чего? – удивился Рысьев. Осинский с легким самодовольством глянул на подчиненного…
– А с того, что воспитание у вельмож отличается, те уже привыкли к более… гибкому поведению. Лизнуть там кого вовремя, прогнуться… Не трусы, но дипломаты, придворные. Если кто не особо знатен, так там воспитание попроще – видно такое. А у него, скажу я тебе, воспитание ой какое… Помнишь, он ведь и с генералами общался?
– А как же, помню.
– И как общался-то? Субординацию соблюдал, но на равных, понимаешь? И придворного воспитания точно нет. Так и получается, что ставит себя высоко, то есть роду знатнейшего, но вельможности нет, то есть обеднели давненько.
– Эк ты, Иван Сергеевич, ловко вывел, – удивился Рысьев, – но и то верно.
– А как ты хочешь, – наставительно сказал немолодой улан, – командир полка – это не только в бою командовать, но и такие моменты замечать. Так что учись давай, Прохор Михайлович.
С утра – фехтование, после обеда – рукопашный бой, вечером – танцы. И все равно скучно. Да, привык уже к этому времени, но… Телевизора нет (пусть и раньше не особо его смотрел), компьютер и интернет отсутствуют, книги – откровенно «нечитабельные», так еще и дорогие… Блин, да даже с сексом облом! Стерев «хозяйство» до мозолей, парень все-таки решился и начал искать себе любовницу.
В Вену, несмотря на относительную близость, выбраться удалось только через месяц. Вроде бы и скучно, но… То рана болела, то дежурство по лагерю, то какие-то неотложные дела с хозяйством эскадрона и полка.
– Игорь, ты самый ответственный человек в полку, – проникновенно сказал секунд-майор Рысьев, положа ему руку на плечо…
Ехали при полном параде – новые мундиры (как же дорого он обошелся, зараза!), сверкающие серебром седла, чисто выбритые… Единственное, от чего категорически отказался «боярин», так это от напудренного парика, бывшего в это время неотъемлемой частью человека высшего общества.
В лагере на такое «чудачество» смотрели сквозь пальцы, несмотря на требования устава, а в городе…
– Да плевать мне на их мнение, – искренне ответил Игорь. – Вы вообще знаете, откуда парики появились? Сифилитики в моду ввели – от него же волосы выпадают, вот и маскируются.
От такой информации офицеры несколько опешили, но оспаривать не стали, несмотря на отдельные «взбрыки», военным он был образцовым. Да и привычная попаданцу стрижка ежиком пользовалась определенным успехом в военной среде, в первую очередь, среди отмороженных на голову вояк-кавалеристов. Ну а Игорь под это определение подходил идеально… Так что посудачили и успокоились.
– Не туда свернул, – одернул парень проводника, – нам налево.
Улан покосился на него, но свернул послушно, и действительно, искомая кондитерская оказалась на месте. Соскочив с коней и передав поводья прислуге, кавалеристы зашли внутрь.
– Ну, все как раньше! – вырвалось у умиленного попаданца.
– Бывал? – коротко спросил поручик Арсеньев.
– Да, с отцом, – не задумываясь, ответил корнет, не замечая многозначительных взглядов остальных улан.
Подойдя к прилавку, полюбовался на выставленные пирожные и с видом знатока заказал каждому из офицеров.
– Я знаю, какие здесь самые хорошие, – пояснил он.
К пирожным принесли кофе, которое любили не все.
– Боярин (а это обращение с легкой руки подчиненных прилипло к нему очень прочно), ты ж вроде не пьешь кофе? – спросил молоденький капрал Лисьин.
– Пью, Федот, просто не часто, – блаженно зажмурившись, ответил ему парень. – В походе под сухарь пить его как-то…
Уланы дружно заулыбались, странноватые привычки попаданца давно стали притчей во языцех.
Сидели хорошо, пока спокойствие не нарушила компания австрийцев.
– Господа, – щелкнул каблуками один из подошедших кирасир, – просим прощения, но очень хочется отведать здешних пирожных, а мест, вы сами видите…
– Господин…
– Прапорщик Буртах из полка Модены.
– Господин Буртах, если вы подождете еще минут десять, мы закончим воевать со сладостями и пойдем дальше знакомиться с Веной, – миролюбиво ответил командир полка.
– Благодарю вас, господа, – коротко склонил голову кирасир и отошел.
Ссора и дуэль? А зачем? Сценка вполне бытовая, дуэли в военное время среди союзников запрещены накрепко, вплоть до виселиц.
Одна дуэль у Игоря все же состоялась. Повод был, по его мнению, самый дурацкий – попаданец споткнулся о выступающий из мостовой булыжник и ругнулся по-венгерски, а проходящий мимо военный-венгр принял это на свой счет. Да настолько близко принял, что и сам обложил улана венгерскими ругательствами из самых грязных – по матушке, да по не по «абстрактной», а конкретной… Возможно, обиженный «таракан» (как мысленно назвал его парень – очень уж нелепые усы были у Ласло Дьердя) и пожалел об этом, но… слова прозвучали. Решено было стреляться из пистолетов на двадцати шагах – оружие выбирал Ласло, как вызванная сторона.
Стрелялись поутру, уже на следующий день после нелепой ссоры. Встретились в большом саду, принадлежащему одному из расположенных близ Вены мужских монастырей. Два дуэлянта, два секунданта…
– Желают ли стороны примириться? – звучит дежурный вопрос Репина. Игорь бы желал… но после длительного и эмоционального посыла «по матушке» нельзя – не поймут.
– Примирение невозможно, – суховато отвечает Русин, нехорошо поглядывая на делано спокойного венгра. Настроение препаршивое, мало того что можно погибнуть или стать калекой, так еще и за нарушение закона о дуэлях можно влететь вплоть до поселения в Сибири.
Проверка оружия, выбор пистолетов по жребию… Попаданец невольно аж залюбовался. Ну до чего красивая дуэльная пара лежала в шкатулочке!