Рядом с Марни, сидевшей за столом, высилась кипа её книг. Кивнув, она взяла у Греты потрепанное издание в твердой обложке с загнутыми уголками и побуревшими страницами.
— Эта книга будто побывала в чане, в котором размешивали краску, — заметила Марни, скрипя пером по бумаге.
Грета почувствовала, как её лицо запылало.
— Нет-нет, что вы. Просто это моя любимая книга. Простите. Нужно было принести другой экземпляр.
Марни подняла на неё глаза и улыбнулась.
— Глупости. Важны не слова на бумаге, а то, как вы их понимаете.
— Да, конечно, — кивнула Грета. — Клянусь, я бы ничего такого не сказала. Я пришла сюда, потому что вы изменили мою жизнь.
— Как вас зовут?
— Грета?
— Чудесно. Кто вы по профессии?
— Медсестра. Хотела выучиться на врача.
— Что вам помешало?
— Не знаю. Наверно, неуверенность в себе.
— Не так-то просто правильно установить компас, — сказала Марни.
Грета хотела еще немного с ней побеседовать, но стоявшая сзади женщина стала подталкивать её.
— Спасибо, мисс Спеллман.
— Можно просто Марни.
Грета вышла на улицу и открыла книгу:
«Грета,
Я вижу, какая вы. Я знаю, какая вы. Вы на пути к тому, чтобы выполнить предназначение Божие. Она любит вас. Приезжайте ко мне на ферму в любое время.
С любовью,
Рядом с подписью Марни нарисовала пчелу, как она это обычно делала, на чем бы ни ставила свой автограф — на книге, футболке или бутылочке с лосьоном.
Спустя три дня Грета отправилась на остров Ламми. Как она ни противилась порыву сразу же поехать туда, побороть свое побуждение ей не удалось. Из Небраски в штат Вашингтон она переселилась после того, как посмотрела передачи с участием Марни по телевизору, и теперь, когда она наконец-то познакомилась с ней, Грете не терпелось воочию увидеть ферму Спеллман. В ту пору она верила, что мчится по направлению к самому прекрасному цветку. Как пчёлка. Со временем выяснится, что она заблуждалась.
Вскоре после прибытия на ферму Грета написала письмо родителям:
«Дорогие мама и папа,
Сразу спешу вас успокоить: у меня все хорошо. Не волнуйтесь. Просто я хочу, чтобы вы знали: я люблю вас и сестер. Работу медсестры я на время оставила, тружусь на острове в штате Вашингтон. Здесь нечто вроде женского кооператива. Не хочу напускать таинственности, потому как ничего таинственного в этом нет. Я работаю с Марни Спеллман. Мама, ты, наверно, видела её по телевизору. Она — удивительная женщина, производит продукцию, которая питает тело и разум. Я пришлю вам на пробу эликсир из пчелиной пыльцы, и, уверена, вы со мной согласитесь. В общем, хоть я сейчас работаю и не в больнице, я чувствую, что делаю нечто особенное, нечто такое, что лечит не только физические недуги у женщин (и у мужчин). Надеюсь, вы не сочтёте это чем-то бессмысленным. Я прошу, чтобы вы не поддержали меня в этом начинании, а хотя бы элементарно поняли то, что я много раз пыталась вам втолковать. Я не только дочь и сестра. Я могу дать гораздо больше.
Памела и Фредерик Свенсены сидели в молчании после того, как дважды прочитали письмо. Фред, жилистый, широкий в плечах, был на десять лет старше жены. Памеле исполнилось сорок пять. У нее были выразительные зеленые глаза, ладони усыпаны веснушками, ногти были такие же короткие, как у мужа. Свенсены всю жизнь трудились с раннего утра до позднего вечера.
— Она у нас случаем не лесбиянка, а? — спросил Фред.
— Да нет, что ты, — замотала головой Памела. — В школе четырех парней сменила. Я думала, она у нас рано выскочит замуж.
Фред посмотрел на жену поверх очков.
— Тогда в чем дело?
— Она ищет свой путь, Фред.
— И только-то?
— Во всяком случае, я хочу в это верить.
— Что ж, ладно. Ты девочек понимаешь лучше, чем я, Пэм. Только странно, что она отказалась от всего, что у неё было в Омахе, и последовала за какой-то женщиной, которая делает кремы для рук на другом конце страны.
Памела Свенсен сложила и убрала в конверт письмо.
— Милый, Марни Спеллман продает не кремы, — объяснила она. — Марни Спеллман продает нечто другое тем, кто это ищет.
— В самом деле? И что же это?
— Надежду, — ответила Памела. — Возможности.
Фред удивленно заморгал, глядя на жену, а потом снова уткнулся в телевизор, который они смотрели до того, как принесли почту.
Памела опять принялась решать свой кроссворд. Она любила мужа больше всего на свете. Она любила свою жизнь. Своих дочерей. Ферму. Как мать невесты любила быть в центре внимания на свадьбе. В то же время, глядя на свою жизнь, она невольно задумывалась, что, возможно, именно её средняя дочь — та, что никогда не играла по правилам, — нашла правильные ответы.
На следующий день Памела написала ей:
«Дорогая Грета,
Я скучаю по тебе. И папа тоже. И сестры твои. Я хочу, чтобы ты знала: я понимаю твои мотивы. Я тоже размышляю о своей жизни. Помнишь, я не раз говорила тебе, что хотела бы стать писателем и уехать в Нью-Йорк? Но у меня не хватило храбрости променять привычную благоустроенность на нечто неведомое. А ты решилась, родная. Сделала то, о чем я мечтала много лет назад. Не пойми меня неправильно. Я никогда не пожалею, что выбрала для себя такую жизнь. Я люблю моих девочек и их отца. Но это другая тема. Я знаю, что ты меня поймешь, потому что ты, Грета, больше остальных похожа на меня. Мне нравится та жизнь, которую я веду. Я скорблю по той жизни, какая у меня могла бы быть. Напиши, когда найдёшь время. И не теряй веры в себя.
P.S. Спасибо за крем, что ты прислала в прошлый раз. Запах приятный, но у меня от него пошла сыпь по коже. Теперь все прошло».
Следующие несколько лет Грета регулярно переписывалась с матерью. Все письма были позитивные. Наполнены любовью и сожалением. Когда умер её отец, она заказала на похороны цветы. В следующем году умерла её мать, и она тоже заказала цветы.
— Грета, может, съездишь в Небраску повидать сестер? — поинтересовалась Марни вскоре после похорон Памелы Свенсен.
— Я нужна здесь, — не раздумывая ответила Грета.
Марни обняла её.
— Я знаю, — прошептала она. — Ты теперь набираешь высоту, становишься той, какой можешь быть. Держись за эту мысль так же крепко, как я сейчас обнимаю тебя. Прошлое — альбом воспоминаний, открытый для тех, кто слаб, кто не развивается, кто увяз в обыденщине. Их жизнь лишь служит фоном, на котором выделяются такие люди, как мы.
То мгновение стало поворотной вехой для Греты. Она уже тогда это поняла. Она переродилась в особенную женщину, о какой девочка из Кирни в штате Небраска даже мечтать не смела. Она нашла свой путь к яркому свету, сулившему безграничные перспективы. Она нашла путь к своему предназначению.
Марни отстранилась от Греты, но не сводила с неё пронизывающего взгляда своих голубых глаз.
— А теперь за работу, — сказала она. — Посмотрим, что можно предъявить другим.
Глава 23
18 сентября 2019 г., среда
Чаканут-драйв, штат Вашингтон
Чтобы машины не падали с обрыва в холодные воды залива, в 30-х годах прошлого столетия Гражданский корпус охраны окружающей среды установил каменный парапет вдоль шоссе Чаканут-драйв, змейкой вившегося сквозь густой темно-зеленый вторичный лес. У того, кто ехал по этой дороге, создавалось впечатление, что он катит мимо зеленого занавеса, который то раздвигается, то снова сдвигается, временами открывая взору потрясающие виды, в том числе знаменитые острова архипелага Сан-Хуан.
Грета Свенсен, уже двадцать три года как не мечтательная девушка из Небраски, последовавшая за Марни Спеллман, словно за путеводной звездой, на остров Ламми, занималась тем, что, по словам многих, они будут делать, когда обзаведутся домом, из окон которого открываются широкие просторы. Правда, потом, становясь владельцами таких домов, они редко это делают. Грета Свенсен пила кофе и смотрела на чаек, паривших в воздушных потоках, зачастую резких и опасных.
Но не сегодня. По крайне мере, пока еще ветер не окреп, и чайки лениво кружили в вышине, словно подвески на детском музыкальном мобиле.
Береговую полосу перед домом Греты с двух сторон охраняли два кедра. Это был тихий суровый уголок. Дикий. Вдалеке над океаном сгущались темные тучи. Она глянула на экран телефона. Почти десять часов. Обещанный ураган обрушится к полудню, предположительно к тому времени, когда Линдси Джекман, по её словам, собиралась прибыть сюда.
Знамение?
Возможно, подумала Грета.
Предвещает опасность?
Может, и так.
Время покажет.
Следователь сказала, что у неё к Грете есть несколько вопросов в связи с одним старым делом и одним новым. Грета не уточнила, о каких делах идет речь. Просто согласилась на встречу. Глупая ошибка. Лучше бы спросила. Впрочем, зачем? Она и так знает, что следователь будет расспрашивать её про Калисту Салливан и Сару Бейкер.
Линдси припарковала свой внедорожник на гравийной площадке над домом Греты — современным сооружением из стекла и металла. Возведенный из высококачественных дорогих материалов, он был на удивление маленьким. Не больше, подумала Линдси, чем дом ее родителей. Одновременно скромный и роскошный, он был похож на стеклянную кабинку, упавшую с небес в лес. По приближении к двери, тоже из стекла, через окна от пола до потолка на противоположной стене, она увидела мерцающее серебристо-голубое море.
Грета открыла дверь прежде, чем Линдси успела постучать — одно из преимуществ проживания в прозрачном доме. Грета была красивой женщиной с резко очерченными выразительными чертами лица. Ее рыжие волосы со временем немного потускнели,