приобретя оттенок кофе со сливками. Природа наделила ее глазами, которые притягивали людей. Любой с первой же секунды, еще не услышав ее голос, видел в ней друга, наперсницу. Кассирша в магазине самообслуживания, с улыбкой напутствующая покупателя, который только что расплатился за приобретенный товар: «Всего доброго». Причем из ее уст эти слова звучали не как дежурная фраза, а искреннее пожелание, надежда.
— Детектив Джекман? — уточнила Грета, распахивая дверь.
— Она самая, — подтвердила Линдси.
— Входите, прошу вас. Хотите кофе? Я только что сварила.
Линдси ступила в холл с выложенным травертином полом.
— Да, с удовольствием. Я еще сегодня не выпила свои обычные три чашки.
Грета жестом предложила следовать за ней.
— Я думала, что к этому времени уже будет бушевать шторм. — Она показала на горизонт. — А ветер отнес тучи на юг.
— Вы как будто разочарованы.
— Штормящее море — ни с чем не сравнимое зрелище.
— Наверно, затем я сюда и приехала, мисс Свенсен.
— Можно обращаться ко мне просто по имени — Грета. — Что касается шторма, — продолжала она, наливая кофе в ярко-желтые чашки, — полагаю, это метафора. Вы хотите поговорить о Калисте Салливан. Она давно умерла. С чего вдруг такой интерес?
— Просто хочу прояснить картину.
— После стольких лет?
— Я расследую одно недавнее преступление. Возможно, оно связано с тем делом.
— Смерть девушки, что нашли у водопада Мейпл? Я прочитала в газете. Вообще-то, я выписываю целых три газеты. Слежу за новостями.
Первое впечатление Линдси не обмануло: Грета оказалась приятной собеседницей. И общительной, как она на то надеялась. Следующие полчаса Грета рассказывала о своей почившей подруге, о том, как она горевала, когда та пропала без вести.
— В голове не укладывалось. Такое предательство.
— Предательство? Как так?
— Калиста была удивительная женщина, — отвечала Грета, с большой осторожностью подбирая слова, и в голосе её сквозила тоска. — Она всесторонне развивалась. Как и все мы. Мы были вместе, объединенные одной целью. Мы от многого отказались, чтобы обрести еще больше. Калиста пошла на огромные жертвы, оставила детей. Она входила в группу непоколебимо стойких женщин.
— Вы сказали: в группу. Вы имеете в виду всех женщин или тех, кто входил в «Улей»?
Впервые Грета не ответила. Какое-то время она наблюдала за чайками, затем перевела взгляд на свою чашку с кофе.
— Мы все трудились на ферме Спеллман. Были близки, как сёстры. Нет, я неправильно выразилась. Мы были сестрами.
— Что же с ней произошло?
— Вы и сами знаете.
— Нет. Нет, сомневаюсь.
— Полиция и суд выяснили все обстоятельства дела.
— В этом деле много неясностей. А по вашему мнению, что произошло?
— Рид Салливан убил свою жену. От злости, из ревности. Он ненавидел ту женщину, какой она стала. Ему не удалось вернуть её в семью, и он отнял у неё жизнь. Убил. И вышвырнул на обочину как мусор.
— Его признали невиновным, — сухо констатировала Линдси.
— Зря. — Грета откинулась на спинку стула. — Я знаю, что это он. И вы знаете.
— У него железное алиби, — указала Линдси, даже глазом не моргнув.
— Ну-ну.
— Неопровержимое, мисс Свенсен.
На этот раз Грета не поправила Линдси — не напомнила, чтобы та обращалась к ней по имени.
— Вы с Калистой были членами «Улья». Вы вместе работали?
— Да.
— Чем занимались?
— Да много чем.
Грета начинала юлить. Линдси немного поднажала.
— Например? А то я никак не уловлю, что это вообще за предприятие такое — ферма Спеллман.
— О Марни я говорить не могу, если вас интересует именно она.
— Не можете?
— Соглашение о конфиденциальности. Вам, наверно, известно такое понятие?
— Вашу подругу убили. Вы не хотите узнать, кто это сделал?
— Я уже сказала. Я знаю кто.
— Что ж, тогда давайте просто поговорим о Калисте? Как вы познакомились? Какой она вам показалась?
Февраль 1999 г.
Остров Ламми, штат Вашингтон
Грета Свенсен приехала на остров Ламми за два с лишним года до появления там Калисты Салливан. Калиста была калифорнийка до мозга костей. Красивая, атлетичная, она носила в основном дорогие спортивные костюмы для бега, хотя никто не видел, чтобы она куда-нибудь бегала. Грета познакомилась с Калистой и другими новичками, перебравшимися на север по той же причине, в столовой большого дома. Состав обитателей фермы периодически менялся, но в целом там постоянно проживали с десяток женщин, иногда появлялись и мужчины, отказавшиеся от обычной мирской жизни ради того, что предлагала им Марни.
Стену над гладким блестящим камином украшала мозаика — языки пламени, прорезающие глыбы черно-желтого стекла, и надпись: «Будь лучшим из всех, кого ты знаешь».
— Не понимаю, — промолвила Калиста, рассматривая мозаичную картину на стене.
— Не понимаешь? — улыбнулась Грета. — Я тоже не сразу поняла, и, помнится, мне это не давало покоя. Пока меня не осенило, что, возможно, нам и не полагается «понимать», что мы не способны это осмыслить на основании одного только опыта той жизни, какую мы знали до приезда сюда.
Вдвоем они долго, очень долго смотрели друг на друга, не обращая внимания на гомон вокруг, а потом одновременно рассмеялись. Глядя на эту прекрасную женщину, Грета испытывала благоговение, будто присутствовала при религиозном таинстве. Такие теплые танцующие глаза.
— Ну, то я тоже не понимаю, — сказала Калиста, когда наконец-то сумела выдавить из себя несколько слов.
— Нет? Ну, я — не Марни. А ты здесь новенькая. Все мы сначала были новенькими.
Калиста кивнула Грете.
— Мне кажется, я совершила ошибку, — призналась она.
— Это в тебе говорит прежняя Калиста, — сказала ей Грета. — Но скоро ты изменишься, станешь другим человеком — совершенством. Для этого ты здесь, Калиста. Ради этого оставила свою прежнюю жизнь.
Грета посмотрела на руки Калисты.
— Ты из Аризоны? Из Калифорнии?
— Из Калифорнии. Как догадалась?
— Ты вся загорелая, кроме как здесь. — Кончиком пальца она коснулась белой полоски кожи на пальце Калисты, на котором та носила обручальное кольцо.
— О. — По ее губам скользнула улыбка.
— Дети есть?
— Двое сыновей, — кивнула Калиста.
— Должно быть, тяжело было с ними расстаться.
— Да.
— А с мужем?.. Тоже тяжело?
— Нет, — покачала головой Калиста, окидывая взглядом стол. Остальные прислушивались к их разговору, хотя притворялись, что заняты своими делами. — Мы отдалились друг от друга.
— Это значит, что ты от него отдалилась, а он от тебя — нет.
— Что-то вроде. Да, пожалуй.
— Где живешь? — спросила Грета.
— Да, в общем-то, нигде. Только приехала — и сразу сюда. Хотела познакомиться с Марни.
— Сегодня не получится. Марни мы видим только по субботам, когда она проводит с нами занятия и читает лекции.
— О, — удрученно выдохнула Калиста. — Я этого не знала.
— Во-о-от. Мы уже выявили у тебя три пробела, Калиста. Видишь, сколько от меня пользы? Я помогу тебе понять, чего ты не знаешь, а Марни — найти ответы. Главное, наберись терпения.
18 сентября 2019 г., среда
— Судя по вашему рассказу, Калиста была замечательной женщиной, — заметила Линдси, думая о влиянии Марни на её группу. Все ведь умные женщины. Яркие, привлекательные. Пытливые женщины, стремившиеся соединить в себе два начала: тех, какими они были до знакомства с Марни, и какими стали. Линдси вдруг осенило, что, по сути, каждая из них была сильно надломлена.
— Да, она была замечательная, — согласилась Грета.
Линдси ожидала, что она, следуя сектантским установкам, добавит: «И вы тоже». Однако Грета ничего такого не сказала. Она снова умолкла, погрустнела, задумчиво глядя в бескрайнюю даль океана, который открывался взору сквозь стеклянные стены её великолепного дома.
Самое странное, что Линдси и сама чувствовала себя немного печальной и потерянной. Как будто она была разочарована тем, что Грета не попыталась обратить её в свою веру.
Впрочем, насколько Линдси могла судить, теперь это уже утратило актуальность. Сейчас Марни Спеллман была просто женщиной — главой мини-корпорации, рекламирующей свои кремы. А «Улей», соответственно, давно перестал быть «Ульем».
— Расскажите о них? — попросила Линдси.
— О ком? Об «Улье»?
— Да. Об «Улье», обо всех, кто обращался к Марни.
— Это были обычные люди, проявившие интерес к тому, что Марни проповедовала миру. Я знаю, почему вы спрашиваете. Об этом все спрашивают. Мир Марни — это никакая не секта, если вы не считаете сектой свой собственный мир.
— Я не следую за каким-то верховным лидером, — возразила Линдси.
— Это вы так думаете, — едва заметно пожала плечами Грета. — На самом деле, вы почти всегда следуете тропой, проторенной другими. Все так живут. Марни внушает нам, что мы — свободные существа, что мы сами хозяева своей судьбы.
«Марни внушает нам». Фраза в настоящем времени, обратила внимание Линдси. Значит, Грета до сих пор её верная сторонница.
— Марни продает косметику, — указала Линдси, откидываясь на спинку стула.
— Косметика — лишь начало начал. Чтобы чувствовать себя великолепно, нужно выглядеть великолепно. Идея вполне понятная всем и каждому. Абсолютно логичная. Вы похудели на пять фунтов, и, если окружающие это заметили, вы счастливы.
— Не спорю. Но согласитесь, такого рода счастье и лозунг «быть хозяином своей судьбы» — понятия несопоставимые? Это всего лишь кремы для лица.
— Вы же сами понимаете, что это не так. Вместе со своей продукцией Марни продает нечто большее. Свое существование она посвятила тому, чтобы помогать женщинам в первую очередь достичь духовного совершенства… а не физического.
Подобные лозунги озадачивали Линдси. Это никак не соответствовало её собственному подходу к жизни, к работе. Внешность не определяла характер человека. Бывает, что у человека с неприятным запахом изо рта и гнилыми зубами благороднейшее сердце. И наоборот, роскошная рыжеволосая красотка, проживающая в доме стоимостью в несколько миллионов долларов, может оказаться убийцей.