— По возвращении в Вашингтон ты опять начнешь ныть, что там на многие мили окрест не найти приличного места для рыбалки — и будешь прав.
— У меня нет с собой снаряжения.
— Там тебе всё дадут. Присылай фотографии.
Хизер Джарред, оставшись одна в своем доме в Олимпии, думала о том, что необходимо принять срочные меры. Малейший намёк на компрометирующие действия, и про Сенат можно забыть. С тех пор, как прошли предварительные выборы, политический ландшафт превратился в поле битвы при Геттисберге[41], где сложили головы многие кандидаты, но она не допустит, чтобы её внесли в список жертв СМИ.
Хизер проанализировала сложившуюся ситуацию. У нее было три возможных варианта действий: молиться, что гроза её минует; сойти с дистанции или позаботиться о том, чтобы никто не сказал ни слова.
Они с мужем ходили в церковь, но лишь для видимости. Марни обесценила все традиционные человеческие ценности. Хизер не знала, верит ли она теперь вообще в какого-либо бога.
Значит, молитвы не подходят.
Глава 63
18 сентября 2019 г., среда
Чаканут-драйв, штат Вашингтон
После визита следователя Джекман Грета подумывала о том, чтобы позвонить Марни. Она могла бы уладить возникшие недоразумения. Могла бы напомнить ей обо всем, что их связывало. Подтвердить, что она выполняет свои обещания. Все до единого. Грета прошла в кабинет и опустилась в большое кожаное кресло фирмы «Кнолл». Его она купила первым, когда поняла, что в состоянии позволить себе поистине красивые вещи. Грета обратила взгляд в окно. Лапы пихты частично заслоняли от неё синевато-серое море. Парусник, который совсем недавно трепала буря с дождем, теперь скользил по подернутой рябью поверхности воды при более ласковом ветре.
Рядом с ней высился книжный шкаф. Его она сделала на заказ из досок, которые распродавал кегельбан в Ферндейле. Вместо книг полки украшали предметы из её прошлого, а также те, что она привезла из поездок, и даже вещицы, напоминавшие о периоде её работы в больнице. На самом видном месте стояла фотография в серебристо-черной рамке, на которой она была запечатлена вместе с другими медсёстрами. Этот снимок служил напоминаем не о счастливых временах — хотя такие тоже были, — а о событиях, которые следовало помнить, чтобы они никогда не повторились.
За ночь до того, как у Калисты начались схватки, Грета отработала утреннюю смену в больнице. К тому времени обязанности медсестры её уже не вдохновляли, она предпочитала трудиться на ферме Спеллман, наслаждаясь обществом Марни и других женщин, входивших в «Улей». Хотя среди них она чувствовала себя немного изгоем: работала в больнице днями и ночами, брала дополнительные дежурства, на острове Ламми бывала наездами.
Наиболее близко она сошлась с Триш, работавшей в той же больнице. Когда их смены совпадали, они вместе обедали. Однажды за обедом завели разговор о том, как новенькой Калисте удалось столь быстро внедриться в ближний круг Марни.
Грета ковыряла салат, жалея, что не добавила в него больше черных оливок вместо брюссельской капусты.
— Триш, вот смотри. Она является, как и все другие, и вдруг ни с того ни с сего становится звездой.
— И не говори, — отозвалась Триш. — Мы с тобой тащим всё на себе, а Дина, Хизер и Калиста с Марни живут себе и радуются.
Триш преувеличивала. Как всегда. Грета сомневалась, что на ферме кто-нибудь вообще живет и радуется.
— Я согласна, что Дина и Марни особенно близки, — наконец произнесла она, протяжно вздохнув.
— Близки? — переспросила Триш. — В каком смысле?
— Ой, не бери в голову, — увильнула от прямого ответа Грета. Она была мастер разжигать чужое любопытство. Вбрасывала наживку — безобидные слова, заряженные намёком. — Вечно болтаю что ни попадя. У меня слишком живое воображение. Как всегда.
Как бы невзначай, но умышленно Грета подложила бомбу. Нанесла удар исподтишка, — чтобы оставаться поближе к Марни, а Триш держать в неведении — в яме, которую Триш сама помогла вырыть для себя.
Позже, после гибели Калисты, Грета отвернулась от Марни, хотя тогда и оставалась самым важным человеком в её жизни. Грете это решение далось нелегко. Правда, связь между женщинами окончательно так и не оборвалась. Каждый день, просыпаясь и глядя на свой сказочный дом, она вспоминала, что это — плата за то, чем она занималась у Марни Спеллман. Грета разбиралась в бухгалтерии и тонкостях ведения бизнеса. В этих вопросах Марни была не сильна. Она придумывала проекты на перспективу, и в этом заключалась её роль. Все вопросы по управлению компанией решала Грета — на первых порах в качестве квази-помощницы, позже как бизнес-менеджер фермы Спеллман.
Иногда узы взаимоотношений не имеют ничего общего с дружбой. Стеклянный дом Греты был своего рода метафорой её жизни после ухода с фермы Спеллман. Всегда существовала опасность, что тайны прошлого разнесут его на мелкие осколки.
Глава 64
20 сентября 2019 г., пятница
Беллингем, штат Вашингтон
Уотком Мемориал находилась у подножья холма на северо-восточной окраине Беллингема. Когда-то это была крупнейшая больница к северу от Сиэтла, где лечились пациенты со всего округа до границы с Канадой. Самое старое здание с фасадом из серого гранита, связанное переходами с другими корпусами, поднималось всего на четыре этажа — малютка в сравнении с «новыми» корпусами, построенными в начале 1980-х.
Грета Свенсен кружила по автостоянке в поисках свободного места. В последний раз она наведывалась сюда лет пять назад, на торжество в честь одного из сотрудников. Здесь ничего не изменилось. Как, впрочем, и её чувства в отношении этой больницы. У Греты участился пульс, когда она нашла, наконец, место для своей темно-синей «Теслы»; это был её самый наглядный атрибут престижа.
Рядом припарковал свой кабриолет «Мерседес» знакомый врач-дерматолог, и Грета опустила голову, чтобы ненароком не встретиться с ним взглядом, а он всё не выходил, смотрелся в зеркало заднего вида, проверяя, чистые ли у него зубы. Это заняло целых две минуты. Наконец, он вылез из машины и вошёл через двойные двери в вестибюль больницы.
Убедившись, что за ней никто не наблюдает, Грета последовала за ним, но медленным шагом. Снова оказавшись в клинике, где она работала после того, как покинула ферму Спеллман, Грета ощутила беспокойство. Очень неприятное чувство. Какое-то покалывание в груди. Она попыталась подавить его усилием воли.
Работая в больнице, Грета зарекомендовала себя строгим, решительным администратором, никогда не теряющим присутствие духа. Она ни перед кем не пасовала — ни перед персоналом, ни перед представителями страховых компаний, ни даже перед пациентами. В определённом смысле это была игра, которую она вела весьма успешно.
Прижимая к себе лэптоп, словно щит, Грета быстро прошла мимо регистратуры и задержалась у фонтанчика для питья, ожидая, когда один из сотрудников откроет своим пропуском дверь в коридор для персонала. Тот взглядом окинул Грету, высматривая её бейджик. Она кивнула ему в знак приветствия.
Грета была красива. Улыбалась. К тому же подобрала удачный наряд — элегантный костюм со стильной блузкой. Все это создавало впечатление, что она здесь своя.
— Мы с вами знакомы? — спросил мужчина.
— Я — консультант. Раньше работала здесь.
— Я вас где-то видел.
Грета понимала, что она сильно рискует. Существовала вероятность, что она встретит людей, с которыми раньше работала. В тот момент, когда ей необходимо быть одной, мог появиться кто-нибудь из сотрудников или просто человек, видевший её на фотографии.
Мужчина с восхищением смотрел на неё. А Грета устремила взгляд вперёд и смело шагнула в открытую дверь.
— Доброго вам дня, — бросила она через плечо.
Для посещения больницы Грета выбрала пятницу, потому что по пятницам архив, размещавшийся в подвальном этаже, был закрыт. Да и вообще туда заглядывали нечасто. Документы, что сдавали в архив, подлежали хранению, но они считались не настолько важными, чтобы их сочли необходимым оцифровать, когда больница перевела медицинские карты и бухгалтерию в безбумажный формат.
Оставалась только одна проблема: дверь в подвальный этаж была заперта на кодовый замок. Однако Грета очень сомневалась, что шифр хоть раз меняли с момента установки замка более десяти лет назад. Хотя, в принципе, исключать такую вероятность было нельзя.
По служебной лестнице она спустилась в подвал и, остановившись у двери, прислушалась.
Ни звука. Только некое странное ритмичное тиканье, — должно быть, стук её сердца.
Грета набрала комбинацию цифр — заводской код, который давно надлежало сменить: один, два, три, четыре.
Она повернула ручку двери, включила свет и, осмотрев похожее на пещеру просторное помещение, испустила вздох облегчения. Здесь всё было по-прежнему. Её беспокоило, что все документы могли давно отсканировать, свести в один файл, и теперь их сумел бы извлечь только дипломированный компьютерщик. Или хакер. Но никак не она. Подобными навыками она не обладала.
Грета стала пробираться в глубь помещения, минуя стеллажи и стопки папок с документами, на которых были указаны годы. В порядке убывания. Она словно возвращалась в прошлое, с каждым годом становилась моложе, направляясь к той девушке, какой была тогда. Юной. Впечатлительной. Преданной высокой идее.
Она тряхнула головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания. С тех пор она сильно изменилась.
Грета Свенсен выросла на ферме в штате Небраска. Средняя из трёх сестёр, позже она говорила, что именно положение «средней сестры» заставило её выбрать необычный путь в жизни.
Ей ненавистна была сама идея замужества и материнства, потому как, на её взгляд, именно семейная жизнь вынуждала женщину погрязнуть в благополучной обыденности, превращая её в нечто среднее между смиренной занудой и вульгарной мымрой. Она с гордостью носила значок за принятие поправки о равных правах для женщин, расхаживала с ним по городу, в котором по-прежнему преобладало мнение, что женщина должна знать своё место и играть отведённую ей роль. Когда Грета сообщила родителям о своём интересе к медицине, они сразу решили, что она должна учиться на медсестру.