Ответы скрывались внутри каждого изображения. Возможности прочтения были бесконечны, и каждая открывала свою вереницу смыслов. Винсент работал с самым совершенным и живым текстом на свете. Его можно было комбинировать, переставлять и открывать новые значения.
Позже его посетила еще одна догадка.
Он стал налагать один символ на другой. В появившихся комбинациях открывались закономерности начертания, через которые он постигал структуру языка.
Эти боги говорили не через знаки.
Они говорили через то, что проявлялось между ними.
Отдаленное сходство с древними письменами людей значило лишь, что человек перенял эти знания от богов. Он упростил их и вложил в них собственный смысл.
Мирра расшифровала краеугольные понятия. Винсент вновь возвращался к ее результатам, которые использовались в паранормальных экспериментах:
СТЕНА и КОПЬЕ.
Защита и нападение.
СВЕТ и ТЕНЬ.
Хочешь спрятать – прячь в темноте;
хочешь найти – пролей свет.
СОЛНЦЕ и ЛУНА.
Цикл большой и цикл маленький.
КРЕСТ.
Перекресток.
ДЕРЕВО/ТРЕЗУБЕЦ.
Связь между мирами. Здоровая энергия.
ПОЛНАЯ ЧАША. ПУСТАЯ ЧАША. ПОЛНАЯ ЧАША.
Хочешь получить – отдай. Ритуал.
ДВА ТРЕГУОЛЬНИКА ДРУГ В ДРУГЕ.
Причина жнет следствие.
КОЛЕСО. ДВА ТРЕУГОЛЬНИКА В КОЛЕСЕ.
Чем начал, тем и закончишь.
ЛИНИЯ ПРЯМАЯ. ЛИНИЯ СОГНУТАЯ.
Господин и Слуга.
ПЧЕЛА и ОСА.
Что друг другу подобно, не одинаково.
Она исписала этими комбинациями все стены в подвале, а также цепи и ключи. Знаки могут менять реальность и служить выполнению конкретных задач.
Рука коснулась собственной груди, где были начертаны трезубец, треугольники и что-то типа солнца. Она и его пометила божественной письменностью и так оживила. Но должно быть что-то помимо этого.
Винсент исписал столько страниц, но ничто не менялось. Символы надо как-то активировать.
Спустя еще пару дней он обнаружил, что элементы располагаются в определенном порядке и могут комбинироваться только с какой-то одной группой элементов. Это были новые закономерности.
Как ребенок, научившийся читать по слогам, Винсент понемногу начал постигать тайны богов. И однажды стал видеть целиком историю создания мира людей.
Пчелы возникли из Хаоса и стали строить. Их задача – создать как можно больше жизнеспособного пространства, пока Хаос не исчезнет. Тогда закончится и их труд. Они опыляют пустоту золотом, превращая ее в медоносное поле.
В символах разыгрывался маленький театр. Линии превращались в фигуры, фигуры – в ландшафты. Язык на теле Королевы был живым. Бесконечная, уходящая вглубь графическая история, которая постоянно менялась в зависимости от того, как располагать символы: по вертикали, горизонтали или диагонали.
Оса. Трезубец. Стена. Копье. Оса. Линии расширяются и разбрызгиваются, как капли крови.
Вслед за пчелами из Хаоса вышли другие. Они не строили, а ели. И так снедали самих Пчел и селились в их гнездах. Это были Осы.
Линии превращались в кресты, а кресты – в дороги.
Тогда Пчелы, которых пока было больше, начали строить стены, и появился лабиринт миров.
Копье, трезубец, круги, расходящиеся поверх символов.
Входы и выходы закрыл Великий Страж, созданный из тел многочисленных погибших Пчел. Ничто не умирает навсегда в этом мире. Оно живет дальше, вечно, в другой форме.
Погибшие Пчелы – это метафора умерших богов, понял Винсент. Страж, эта жуткая статуя на Перекрестке миров, создан из их костей и плоти. Страж не живой, а мертвый. Мертвого нельзя убить снова: он неуязвим.
Чаши: полные, пустые, полные. Кресты. Треугольники.
Пчелы запустили Колесо, и оно закрутилось. Так появилась первая жизнь. Началась первая причина, за которой возникло первое следствие.
Боги инициировали ритуал, создавший жизнь.
Пчелы опыляли миры и принесли с Перекрестка Другого. Другой возник из пылинки, но стал выше и сильнее. Все в мире – жизнь, даже пыль.
Боги принесли в мир еще какую-то форму жизни, судя по всему… Пальцы Винсента были испачканы чернилами из мажущей ручки, но он не мог остановиться, продолжая перерисовывать символы в нужном порядке и читая дальнейшую историю создания.
Другой рос и пожинал плоды. Другой хотел от Пчел большего.
Чаши пустеют.
Но Пчелы не могут давать мед бесконечно. Они оставили Другого в созданном ими Саду.
Винсент интуитивно провел диагональную линию, дробя символы наискосок. Перед ним предстали новые знаки: незавершенный треугольник, гора.
Пчелы улетели за зеленые холмы, в свое королевство.
Круг, полумесяцы… Линии, кресты, чаши. Пчела между тремя фазами Луны. Растущая Луна, полная Луна, убывающая Луна. Согнутая линия. Крест.
Одна из Пчел осталась в Саду и пообещала смотреть за Другим. Но предала свой род. Она принесла себя в жертву, отдав части себя Другим.
Кто-то из богов умер здесь. Это опять ритуал.
Винсент нахмурился. Концепция трех фаз Луны. Перед его глазами они сложились в один символ, в который была вписана Пчела.
Три лика.
Один виден при новой Луне, другой – в полнолуние, третий – при убывающей Луне. Три лика, всегда обновляющихся.
Триединое божество. Трехликое божество. Фазы Луны – стадии взросления женщины.
Три ипостаси: Дева, Мать, Старуха.
Три Луны, три богини, мертвые не умирают, они живут дальше в новом виде. Мертвая Пчела стала жить в трех Других, отдавших себя служению. Через ее останки Пчелы всегда знали, что происходит в их Саду.
Винсент убрал со лба непослушную прядь волос и выдохнул. Вот как появились первые медиумы.
Чаша полная – чаша пустая – чаша полная. Узоры опять смешались и соединились в новую группу символов. Звезды, треугольники, волны.
Первые жрицы Пчел отдали свои знания Другим. Их прах стал землей, на которой выросли деревья. Деревья дали плоды, которые отведали неведающие Другие, и так Старуха, Мать и Дева вернулись в этот мир.
Колесо.
Это бесконечный цикл. Они будут возвращаться вечно. Знания первых жриц разлетелись в разные стороны света, и медиумов стало много. Но настоящие Старуха, Мать и Дева могли родиться только раз.
Маленькие Луны. Чистые и в крапинках. Луны вращаются и переворачиваются. Чаши наполняются и пустеют. Все больше крапинок. Картина рябит…
Знания первых жриц разошлись далеко. Другие переняли их. Другие всегда постигали то, на что у них не было прав. Они стали пользоваться знаниями в своих интересах. А истинные Старуха, Мать и Дева затерялись среди них. Они здесь – и не здесь. Они больше не служат Пчелам. Они пали.
Вопрос в том, кто такая Мирра? Настоящая носительница божественного праха или одна из многих учениц великих жриц?
Он отложил тетрадь, переводя дух. Значит, вот такой он, этот мир. Бесконечное колесо трансформаций, цикл, сам себя порождающий. Он возник из ритуала высокоорганизованных, умных созданий. Этот мир создан трудягами богами, возделывавшими свой Сад, опылявшими цветы, а потом откуда-то взялся человек и стал их вытеснять. Надо сказать, боги поступили по-джентльменски, решив оставить непонятным паразитам свой мир.
Взамен Мирра Василакис украла их Королеву и, видимо, хочет получить вообще все, что у них есть.
«Другой рос и пожинал плоды. Другой хотел от Пчел большего…»
Винсент горько усмехнулся: кем еще может быть человек?…
Другой. Чужой. Приемыш богов, которые опрометчиво дали сорняку вырасти в своем Саду. Ненасытное, прожорливое создание, которому прощали неимоверно долго.
Он снова опустил взгляд на нерасшифрованные символы. Это было далеко не все, но на сегодня – последняя порция великих тайн бытия. Глаза слипались, но мозг на автомате продолжал разбирать очертания.
Чаша полная, чаша пустая.
Кто много просит, много отдает. К чему это? Почему постоянно чаши?
Луна и чаши. Ритуал. Хочешь получить у богов? Отдай богам.
Точки и впадающие друг в друга треугольники. Пчелы, Осы. Линии согнутые, линии прямые.
Тот, кто был никем, однажды станет всем. Слуга и Господин поменяются местами. А потом оба станут прахом.
Кажется… это какое-то пророчество. Прошлое на глазах Винсента превращалось в будущее, которое уже брезжило в происходящих событиях.
Все закончится тем же, с чего началось: пылью на дорогах времени.
Винсент лежал в полной темноте и смотрел в потолок, которого не видел. Его пальцы были сложены в замок на груди, а тело вытянулось идеальной стрункой. Вокруг дрожал холод и слышалось приглушенное гудение слабого обогревателя. На часах застыло два часа ночи.
Но время для него больше несущественно.
И в этой тишине раздался до боли знакомый шелест динамиков.
– Войта, ты обнаружил что-то.
– Птички заснули в саду, рыбки уснули в пруду, Мирра, – тихо припомнил он ей ее же слова. – Все божьи твари сейчас спят.
– Я чувствую, что твоя энергетика изменилась. В ней много информации. Ты просто лопаешься от знаний, Войта. Ты нашел и не сказал мне.
Ее голос отливал металлом.
– Только ты не спишь, Мирра, – меланхолично продолжал Винсент, словно не слыша ее. – Потому что ты – не божья тварь. И покой тебе неведом.
– ЧТО ТЫ НАШЕЛ?
Как сильно может измениться человек, стоит ему только заговорить о том, чего он вожделеет. Он снова усмехнулся.
– Я нашел правду. Знаешь, я так давно ее искал, но спрашивал не тех и верил лжецам. Говорят, правда не приносит счастья. Возможно. Но разве я искал счастье? Те, кто роет землю носом, хотят добраться до сердца Земли. И вот я в нем. Дивные ощущения. Это больше чем счастье.
– Рассказывай все, иначе не получишь ничего. Более того, потеряешь то немногое, что есть у тебя сейчас. Себя! – чуть ли не прорычала Мирра.
Винсент стал хохотать, искренне и до слез. Он казался сумасшедшим, а на безумцев управы нет. Они не ведают страха. От этого ему становилось еще веселее.