Даниле потребовалось минут десять, чтобы обогнуть воронку. И только он собирался рвануть в заросли деревьев, как заметил движение где-то у ее края. Незнакомый парень в белом тащил кого-то наружу. В землю сначала уперлась рука, а следом появилась голова, занавешенная спутанными волосами.
Ночной кошмар или девушка: теперь не придется выбирать. Конечно же, это Рут, его персональный демон из колодца, карабкавшийся наружу, как какая-нибудь Садако Ямамура.
При виде нее он вспомнил, что кое-что не выполнил… Что ж, везение его не подвело, подсунув этих двоих именно в тот момент, когда он линял.
Данила затормозил, вглядываясь в ее компаньона. Светлые волосы, острые эльфийские скулы и охваченный огнем взгляд. С виду одуванчик с лицом капризного ребенка, но внутри этого человека словно полыхала печь. Винсент. Вот из-за кого такой сыр-бор.
Рут вылезла, и оба изможденно откинулись на землю.
Данила побрел к ним с противоречивым чувством. Хотелось дать ей затрещину, несмотря на то что она была девушкой, и рявкнуть: «С хрена ли ты меня бросила и заставила переживать этот кошмар в одиночку?!».
Но у Рут перед Клариссой больше не было никаких обязательств. Она свободна. Оставалась только маленькая формальность.
Парень слегка повернул голову и заметил его. Он тронул Рут за руку, и они почти одновременно вскочили.
– Это Хаблов, расслабься, – сказала она ему. – Мы вместе пришли.
Данила подошел к ним, но замер в полуметре.
– Доброе утро, – глуповато произнес он.
– Да, очень доброе. Ты… все?
– Все.
– Этот трындец – твоя работа?
– «Вот такой я забавный зверек», – сказал дракон, спалив деревню. Анекдот такой есть.
– Спасибо, что чуть нас не убил, – хмыкнула она.
Винсент не встревал, слушая их и наблюдая. Он умел сливаться с тенями, даже когда их вокруг не было.
– Ты к ней? – спросила Рут, кутаясь в куртку и слегка стуча зубами.
– Да. Есть еще дело. Ну а… вы?
Она пожала плечами. Данила кивнул непонятно к чему и сказал, что было велено:
– Рут, твой контракт закончен. Ты выполнила свою часть, и Кларисса знала, что ты найдешь Винсента в этой тюрьме. Она просила передать последние слова: застрявшие души выходят из тупика очень просто, нужно все повторить. Это как дверь, которая заклинила. Нажми на ручку снова и закрой. Да, вас оживили силком, но, если вы пройдете через момент смерти вновь, ваши души вернутся на свои координаты, к своим причинам и следствиям.
Винсент издал еле слышную усмешку. Данила даже представить не мог, что в его словах было смешным.
Внезапно Рут слегка вскрикнула, поднеся тыльную сторону ладони к глазам. Вторым зрением Хаблов увидел, как выгорает золотая печать контракта с Клариссой. Права была ведьма: в любом договоре есть лазейка, если правильно выбрать формулировку.
– Ты сама решишь, что делать. И еще кое-что… – тут его взяла злость на весь белый свет или же это стресс требовал выхода, и он решил сдать бабку, потому что сейчас ему уже ничего не будет: – Ты не была в тупике в отличие от него. – Он коротко кивнул на Винсента. – Тебе просто не дали переродиться. Кларисса тебя убила, а не случай. Она спланировала твою смерть, потому что ей нужен был управляемый покорный человек, из которого можно сделать пропускник ее контрактов, а Господа ей помогли. Ты слегка усложнила ей задачу, поставив свои условия служения, но… в итоге все мы на нее славно поработали. Ну это так… для информации. Хочешь, устрой разборки. Вам уж точно нечего терять.
Лицо Рут превратилось в гипсовую маску. Но он считал, что надо быть честным с ней. В конце концов, это прощание, и она была первым и единственным другом в этом жутком мире богов, перекрестков и потусторонних сделок.
Хаблов поднял руку, словно собираясь махнуть, но в итоге так и не пошевелил ею. Винсент следил за ними с неприкрытым интересом, все больше походя на белую лисицу.
Данила развернулся и быстро пошел в сторону леса. А Рут так и осталась стоять, на мгновение потеряв ощущение себя. Глаза оставались широко распахнутыми и пустыми.
– Ты служила ведьме, – раздалось за спиной.
Винсент быстро все понимал.
– Да, и, кажется, это была история о девушке, над которой поизмывались все кому не лень.
Из груди вырвался нервный смешок. Но руки предательски дрожали. Никакого тупика не было. Никто не оказывал ей милости. Кларисса ее убила и использовала, чтобы Рут батрачила на нее, делала грязную работу.
Ты начала шутку, которой засмеялся весь мир. Жаль, что ты не поняла, что шутка была над тобой.
Ха-ха-ха. Эти слова, как в комиксе, отпечатывались на ее лице. Ей надо себе татуировку на лбу набить с этим тройным «ха», чтобы все знали, какая классная вышла шуточка.
Веки тяжело опустились, а внутри концентрировалась глухая ярость. Мысли формулировались коротко и тезисно: Кларисса не должна жить. Надо найти способ, как это было с Альмой. Свою боль можно искупить чужой, потому что это – справедливость, а справедливость – больше чем месть.
Кто-то невесомо обнял ее сзади и сказал на ухо тихим, проницательным голосом:
– Тихо, тихо… успокойся. Слышишь меня, Рут?…
Она стала понемногу выходить из токсичного транса.
– Да, слышу, – с промедлением ответила она, не открывая глаз. – И надеюсь, свою карму лохушки я наконец-то отработала.
Ей нужно было совладать с чем-то внутри себя самой, иначе ее разнесло бы на части от злобы и обиды.
– Вот и хорошо. Только меня и слушай. Ты хочешь ее уничтожить, и это правильно. Но ты подвержена эмоциям, а они вредят делу.
Слегка отрезвленная, Рут открыла глаза. Он сжимал ее в руках все сильнее, но от этого становилось спокойнее. Винсент был увереннее нее, а еще намного хитрее и умнее. Последнее она усвоила уже очень хорошо.
– Мы сделаем с ней все, что хочешь.
Все, что хочешь. Звучало как обещание.
– Вместе мы разрушим все, что нам мешает. Это наш с тобой дар, судя по всему.
Она невесело улыбнулась, слегка поворачиваясь к нему. Винсент тоже улыбался, что-то в его речи проникало прямо в мозг и сеяло там зерна.
Что из них прорастет, было пока неизвестно.
– Веришь мне?
– Возможно, чтобы встретить тебя, надо было заплатить эту ужасную цену.
– Эта цена оказалась выше, чем твоя платежеспособность, – отрезал он. – Нас надули и ограбили. Мы вернем себе жизнь и время, а злодеи отпляшут в раскаленных башмачках. Это я тебе обещаю.
Вокруг царила великая разруха. Возможно, это был последний день творения. Земля разверзлась, а боги скинули оковы, оставив на этих руинах двух озлобленных привидений в живых телах.
Башмачки так башмачки. Плясать так плясать.
Рассвет расползался нежно-розовыми полосами, и небо походило на намокшие акварельные разводы. Вчерашняя непогода словно осталась в другом мире.
Саид и Фидель лежали на мокрой земле, уткнувшись лицами в палую листву, и дышали. Сейчас это было важнее всего. В душах обоих застыл образ Нико в тисках того сумасшедшего блондина: вот он испуганно смотрит по сторонам, а потом его пожирает Королева. Из человека он превращается в золотые разводы…
Когда кто-то умирает, первое, что понимаешь: смерть быстра, мгновенна. Она абсолютный чемпион по скорости, и в этом виде спорта ей конкурентов нет.
Кулаки Саида беспричинно сжимались и разжимались. Внутри застыл непролившийся плач.
Нико, мальчик, ребенок, несмотря на мелкую белесую щетину. Веселый, глупый, добрый, задиристый и преданный, как свора вышколенных собак. Почему это с ним произошло?
Фидель плакала беззвучно, едва чувствуя, что слезы сами выкатываются из глаз. В ушах жужжали злые пророчества, в шепоте которых она выросла и жила в страхе их свершения.
«Фиделис, ты – не ведьма и не сможешь жить по законам Перекрестка. Такой ты и останешься без нас: слабачкой, недоучкой, незакрытым гештальтом, невыполненной клятвой…» – прессовала ее годами Мирра, и слова въелись под кожу, как впрыснутые чернила.
«Ты – безответственная и инфантильная девчонка. По жизни будешь ребенком, который убивает своих нянек, а потом ищет новых. Хочешь научиться нашему мастерству и отрицаешь себя. Жалкое зрелище», – жгла ее Кларисса, не гнушаясь усиливать свои слова бычками сигарет, гаснущих на ее нежной мраморной коже.
Все вышло, как они предвидели. Ничего Фидель не смогла довести до конца. Вела Нико к Королеве, а в итоге рука не повернулась… Но спасти его тоже не удалось. Противостояние божественному промыслу бессмысленно. Если первая длань осекается, ее страхует вторая.
«Стоит снять с себя одну вину, как я тут же беру на плечи другую. Наверное, это зацикленная схема».
Она скорчилась, уткнувшись в листья, угнетенная смертью Нико и своими мыслями. Кто-то тронул ее за плечо, и она оторвала от земли заплаканное лицо. К щеке прилип маленький кленовый лист.
– Надо идти, – сказал Саид.
Его голос звучал холодно и надтреснуто. Оба встали и огляделись. Вокруг был утренний лес. На «Прометей» даже смотреть не хотелось. Что бы позади ни осталось, оно заслуживало забвения.
Фидель вздохнула и поправила растрепавшуюся косу. Саид наблюдал за ней некоторое время и в итоге решился спросить:
– Что он имел в виду, этот псих, когда сказал, что ты знала, что нужно Королеве? Что ты взяла нас намеренно?
Ее взгляд вспыхнул, как у затравленной лани. Но она взяла себя в руки и сдержанно ответила:
– Я предполагала, что может понадобиться жертва.
– И кого из нас двоих ты хотела отправить на алтарь? – горько усмехнулся он.
Она отвела взгляд, кусая и без того окровавленные губы. Веснушки на бледном лице выделялись так ярко… Саид не переставал ею любоваться, но одновременно чувствовал, что, наверное, никогда не сможет по-настоящему ей доверять.
– Никого, – наконец ответила она, и внезапно в ее голосе проступила искренность. – Я не смогла бы, хотя пыталась. И в жизни сюда не вернулась бы, если бы не зов Королевы. Однажды она заговорила со мной, и я поняла, что она жива. Королева нуждалась в моей помощи и сказала, что ее соратники отправили ко мне посланника. Его образ пришел ко мне в видениях. Мальчик-подросток, отмеченный их благословением и одновременно проклятием. Это был Нико. Он выпустил богов, и один из них отправил его назад, в мир, целым и невредимым, чтобы он провел меня в тюрьму сквозь ловушки и волшебные замки. Они уготовили ему алтарь, не я. Я – всего лишь длань бог