Золотой след высвечивался перед ее внутренним зрением, как брызги из пульверизатора.
Уличные фонари не горели, и приходилось всматриваться в темноту, чтобы ненароком не наступить на что-то или кого-то…
Наконец Фидель достигла цели. Королева здесь, под ее ногами. Она присела и осторожно огляделась. Ос пока не наблюдалось в округе, но угроза наполнила воздух, и даже дышать казалось опасным.
Пальцы прижались к ребристой крышке канализационного люка, за которым отчетливо ощущалось ее присутствие. Этот особенный свет…
Чугунная крышка прилегала неплотно, хотя Фидель предполагала, что ее вес больше десяти килограммов. Но вдруг крышка приглашающе звякнула и начала приподниматься. Фидель с опаской уставилась на ее странное подрагивание и благоразумно отошла подальше, очерчивая на земле вокруг себя круг носком сапога.
– Не смотри, не подходи, не чуй, – прошептала она, а рука на автомате извлекла ритуальный нож и уже в который раз полоснула запястье, чтобы кровь привела ее намерение в силу.
Минус магии – помимо крови она требует времени. Если его нет, никакое заклинание не поможет.
Крышка люка отвалилась, и наружу начала вылезать жирная ослизлая Оса. Она выбиралась задом, выталкивая конечностями свое тело, которое явно было маловато для такого отверстия. По размерам Оса превосходила Фидель, и если та не успела бы среагировать, то бесславно отправилась бы ей на корм.
Наконец Оса вылезла и поползла в сторону многоэтажек, издавая тихое урчание. Ведьма проводила ее остановившимся взглядом, будучи ни живой, ни мертвой от этой внезапной встречи. Чуть позже она начала спуск в канализацию. Золотой свет был ближе, чем раньше…
«Лишь бы тут не было других Ос», – молилась она про себя.
Королева-то себя от них спрятала, но Фидель не настолько могущественна. Да и сил на атаку почти не было от постоянной поддержки защиты на их квартире.
Единственным освещением служили следы Королевы на стене. Они и высвечивали путь в темном коллекторе канализационной сети. Фидель пошла вперед, прижимаясь к скользким стенам и прислушиваясь к дробящим тишину каплям.
На ощупь в стене обнаружился еще один маленький проход, там она и нашлась, под нависшими грязными трубами. Хрупкое золотое создание с причудливыми, ажурными крыльями и глазами, словно медовые колодцы. Королева забилась в угол, поджав под себя ноги, и всматривалась в тьму прохода напротив.
С полыхающим от волнения взглядом Фидель приблизилась к ней и опустилась на одно колено. Теперь они были одного роста.
Мембраны на ее ушах беспрестанно трепыхались, звуча как стая сверчков.
– Я здесь, слышишь? Ты позвала, и я пришла.
На дне ее глаз – дружелюбное мигание вечности.
Королева изменилась. Кости затянулись кожей, и все налилось теплым уверенным мерцанием. Она – свет во тьме миров, который никогда не гаснет. В молчании они взирали друг на друга, и Фидель казалось, что этих лет разлуки не было. Все было так, как в первый момент их встречи.
«Я тебя ждала», – прозвучало внутри Фидель.
– Что нам делать? – спросила она в отчаянии. – Как выгнать Ос? Или ваш Сад больше не спасти?
«Забудь про этот мир. Это больше не твоя забота».
– В чем люди провинились? – продолжала допытываться Фидель. – Все, что произошло, было по вине Мирры. Она, как и мы с Клариссой, – часть вашего божественного роя. Единственное, что когда-то сделал человек, так это поселился в вашем Саду. Но за это не убивают. Вы сами говорили, что все в мире – жизнь, даже пыль…
«Человек – это живущий Хаос, – с промедлением последовал уклончивый ответ. – Он был его каплями и начал вносить дисбаланс во все, к чему прикасался, стоило ему войти в один из наших миров. Мы не любим беспорядка. Мы пытались сжиться с людьми слишком долго, но у них нет понятия доброго соседства».
Не зря в британских сказках говорится, что нельзя обижать маленький народец… Похоже, даже богов можно достать. Именно это, судя по всему, и произошло.
«К тому же… – начала Королева, – Трехликая передала им сокровенные знания. Все больше и больше людей постигало искусство медиума. Знаешь, как это произошло? Наша сестра так сжилась с Другими, что решила вскормить человека как своего ребенка. Первые медиумы пили золотую кровь из вен самой Трехликой. Так она нарушила все наши заповеди… А потом и сама потеряла рассудок и расщепилась на три луны, на три лика: Старуху, Мать и Деву. Но она все еще богиня и часть нас. Мы хотим забрать ее назад, в Улей, с твоею помощью. Ибо все, что принадлежит богам, должно вернуться к ним».
– Почему ты прячешься? – спросила она. – Почему боги не пришли за тобой?
«Потому что я не хочу, чтобы они меня нашли».
– Но там твой дом.
«Я очень устала, Фидель, и готова перейти в другую форму. Мне пора стать золотой пылью на дорогах между мирами…»
Девушка пораженно приоткрыла рот. Так ей и не нужна эта жизнь…
– Ради твоего спасения все на уши встали! Я привела Нико, ученик Клариссы его убил. Ты никогда не постигнешь этой жертвы, но ты должна жить, как все прекрасное, как все, за что заплатили такую кровавую цену.
Мембраны у ушей Королевы затрепетали быстро и приветливо, хотя лицо ничего не выражало.
«Мне известен смысл всего, в том числе и смысл жизни этого мальчика. Те, кого избирают боги, никогда не умирают, они живут вечно вместе с нами. Он во мне, это часть моей сути. Его сердце бьется в моей груди. Но мне пора уйти, а мое место займешь ты, Фиделис… Ты будешь новой Королевой Улья. Тебе суждено вставать на место тех, кто выше тебя. Это твой дар – восходить, несмотря на невзгоды и внутреннюю печаль».
В глазах Фидель дрожали слезы и золотые блики. Зачем она этого хочет? Что за странная прихоть?
«Когда боги устают, они осыпаются пыльцой на дорогах между мирами. Пришел и мой черед. Не бойся их. Не бойся и Улья. Ты просто забыла его, но ты всегда была его частью. Ты вернешься туда во всех своих ипостасях. Сейчас в тебе живут и Мать, и Дева. Когда умрет Старуха, ты будешь всеми тремя. Не дай им снова переродиться, нельзя медлить. Тебя ждет два превращения. Сначала ты станешь триединой богиней и сошьешь распавшиеся части своей сущности. Затем будешь коронована. Ты переймешь мою суть. Сольешь в ней все свои воплощения… Так закончится эта история».
Это следовало за ней всю жизнь… чужая идентичность, которая при этом была ее собственной. Не Фидель, а Дева. И теперь ей еще предстояло вобрать в себя Старуху и Мать.
А потом Королева? Да она и Трехликой-то быть не умеет. Каково это – иметь в себе столько личностей? Но одно было ясно: она больше не будет Фиделис Мэннак, эксцентричной бродяжкой с мозгами набекрень, которая много сквернословит и странно шутит. Эта мысль пугала ее больше всего, ведь она не могла себе представить, как это возможно – быть кем-то другим.
– Но Старуха еще жива, – вернулась она к практическому вопросу.
Королева опустила полупрозрачные веки, как будто подавая ей тем самым какой-то знак.
«Поэтому ты здесь. Тебе нужно убить Клариссу, иначе она сама разорвет связь с Матерью и Девой, когда уйдет в другой мир, а ваш погибнет. Поймай ее на Перекрестке раньше…»
Эту цель Фидель, впрочем, разделяла и понимала. Какой бы бесполезной ни была месть, но смерть Клариссы казалась необходимой, ибо та стала неуправляемой.
Оставался последний вопрос, ответа на который Фидель боялась.
– А как я стану Королевой? Во мне не течет твоя благородная золотая кровь.
«Я тебе ее отдам. Проведи ритуал. Убей меня самым сильным ритуальным ножом и перерисуй на себя каждый знак с моего тела моей же кровью. Это и есть коронация. Лишь женщины могут это сделать, ибо в Улье есть только Королева».
Фидель не верила своим ушам. Понимала ли та, о чем просит?
Глаза Королевы мигнули ей с лаской и теплом.
О да, она понимала.
– Слушай… я не хочу быть Королевой Улья. Мне нравится быть Фиделис Мэннак, – выпалила ведьма.
Данила хотел говорить со Стражем, выдрать из него монолог, исповедь, историю всей его жизни. Пусть отвечает ему! В таких экстренных ситуациях от него вообще прока нет…
– Говори со мной! – орал он в ярости и отчаянии. – Говори же, истукан ты чертов. Как убрать весь этот бардак?! Ты должен знать! Ты Страж, дьявол тебя побери, на тебе весь мир держится!
Запястье скручивало от невыносимой боли, а в глазах то и дело темнело, но Данила был упорен. Он уперся коленом в обелиск, чтобы сохранить равновесие, и напряженно вглядывался в пустые глазницы Стража, который пока хранил загадочное молчание.
– Ну же! – и крик Хаблова ушел прямо в Стража.
Он даже услышал свое бесконечное, множащееся эхо внутри его полого тела, где пряталась непознаваемая суть.
Вдруг его руку выплюнули. С ужасом Данила уставился на посиневшее запястье, по которому расходились жуткие синяки и лопнувшие капилляры. Рана походила на раздувшуюся щель. Это же сколько из него выкачали крови?
– Ближе, – вдруг прогудело что-то из статуи.
К нему взывал даже не голос, а гул из невидимых глазами пластов времени, скрывавшихся внутри каменного болвана. В нем чувствовалось нечто настолько древнее, что Данила ощутил свою абсолютную ничтожность.
Он припал к Стражу лицом, глядя сквозь пустые глазницы в черноту. Они посмотрели друг на друга по-настоящему, как два живых существа. Хаблов узрел истинный лик Стража.
Тьма внутри него имела другое измерение, больше, чем его внешний объем, и, может, даже простиралась в бесконечность. В этой глубине жило чье-то лицо, покрытое чешуей, трещинами и исписанное древними знаками. Вокруг клубился сакральный мрак творения и познания, а этот лик был лишь его хранителем.
– Помни главные законы бытия. Начало есть конец. Причина жнет следствие. Используй их с умом, чтобы просить меня о суде. Отдай мне причину, и я поверну следствие вспять.
Глаза Хаблова лихорадочно горели, а по шее градом тек пот. Мозги от слабости ворочались с трудом…