ет из колеи на весь оставшийся день. Его деревьям это ничего хорошего не принесёт, а их надо было приготовить на продажу к утру.
«Я могу всё это проделать», ‑ думал он, ‑ «либо я могу отдать его Розторн. Дать этому сопляку взбучку — это её подбодрит, а бодрость ей сейчас не помешает».
Он широко улыбнулся, обнажив все свои зубы.
— Хотел бы, чтобы вы передумали, ‑ предложил он мягким тоном, не соответствовавшим его ухмылке. ‑ Если член одного из упомянутых советов прознает об этом, то у вас будут неприятности.
Лицо Джебилу дёрнулось, когда он быстро обдумал ситуацию; Браяр не мог угадать, что происходило в эгоистичном мозгу мага.
— Вот. ‑ Джебилу порылся в своей мантии, пока наконец не нашёл за кушаком кошелёк. Открыв его, он отсчитал монеты: три золотых чама. ‑ Я не бессердечен. Это оплатит её дорогу в Спиральный Круг и обучение на год или два. Если она будет тратить осторожно, то может и приодеться… хотя нет, ‑ прервал он себя, ‑ такие, как она, просто не имеют представление об экономии, ‑ он ещё посмотрел в своём кошельке и добавил серебряный чам к золотым. ‑ И чтобы она не возвращалась ко мне, если потратит это здесь, не уехав в Спиральный Круг, ‑ сказал он Браяру, назидательно подняв указательный палец. ‑ Моим добродушием можно воспользоваться один раз, но не дважды. Если она потратит деньги на наркотики, или модную одежду, или выпивку, больше ничего не получит. Так, ‑ он засунул кошелёк обратно и сложил руки на своём объёмном животе. ‑ Думаю, я был более чем щедр.
Браяр задыхался от гнева. То, что этот гнойный слизень судил о девочке, которую даже мельком не видел… Магия Браяра волной ударила в возведённые за четыре года барьеры и самоконтроль, моля о том, чтобы он ослабил хватку, преподнося ему образы этого человека в качестве корма для растений или подборки для шипастых роз, вьющихся вокруг его плоти. Лозы у него на руках шли рябью и извивались, ища выход. Деревья и цветы в саду за стеной умоляли о том, чтобы ворваться внутрь и задавить того, кто сделал их другу больно.
Когда слуга постучался и открыл дверь, Браяр резко сконцентрировался. «Отдай его Розторн», ‑ приказал он себе. «Ей нужна разрядка больше, чем тебе». Он усмирил свою силу, пока та не сбежала, напомнил лозам у себя на коже, что у них не было стеблей, чтобы поддерживать их вне его тела, и послал волну спокойствия в сторону сада. Только проделав всё это — быстро и мощно, чтобы его зелёные друзья и его сила вспомнили, кто тут главный, — он прислушался, как кланяющийся слуга говорит Джебилу:
— … требуется в Розовой Приёмной Зале немедленно.
— Я не буду заставлять его высочество ждать, ‑ ответил Джебилу, с трудом поднимаясь на ноги. ‑ Па́хан уже собирался уходить, ‑ он заковылял наружу так быстро, как только позволяли короткие ноги.
Слуга неуверенно покосился на Браяра.
— Милорд па́хан? ‑ осторожно осведомился он. ‑ Мне привести вашего коня?
— А зачем спрашивать? ‑ поинтересовался Браяр. ‑ Его Величество Мячик ведь сказал тебе, что я уже собирался уходить. ‑ Он пошёл прочь из комнаты, пока не наговорил ещё чего похуже. Слуга, который, похоже, с трудом удерживался от ухмылки, потрусил вперёд, чтобы привести скакуна Браяра.
После недолгого ожидания во дворе гнев Браяра стал гаснуть. Когда соображение вернулось к нему, он осознал, что кое-что забыл. «Дурак!» ‑ сказал он себе. «Ты не взял деньги!»
Гнев снова вспыхнул, наряду с самоиспугом. Почему он не взял деньги? Надо было взять. Это же была взятка, в конце концов, для него или для Эвви. Принятие её не означало, что он должен был следовать указаниям толстяка и послать Эвви в Спиральный Круг. Он мог прикарманить всё сам. Раньше он бы оставил деньги себе не волнуясь, и сказал бы себе, что Эвви следует самой собирать деньги для себя.
Он уже было думал, что миновали времена, когда Браяр Мосс, ученик и маг, сталкивался с Роучем, хажрским беспризорником и уголовником, которым он когда-то был. Даже Браяр Мосс понимал ценность денег — ведь не могли же жизнь в храме и бытность магом уничтожить в нём это! Он мог бы оставить деньги для Эвви и возместить себе траты на взятки и одежду.
Но он их не взял. Он оставил их там, будучи настолько разгневанным из-за нанесённого Эвви оскорбления, что отказался прикасаться к ним. Он что, с ума сошёл? Он вёл себя глупо, как какой-нибудь Денежный Мешок с уязвлённой честью! Он сейчас просто вернётся и заберёт деньги. Они, должно быть, всё ещё лежат на столе, если только кто-то не успел уже зайти в эту комнату. Только несколько шагов. Эвви будет лучше, и он снова станет прежним.
Вдоль стены, снаружи дворцовых комнат Джебилу, росли кусты горького апельсина. Браяр прошёл среди них, чтобы взять себя в руки, вместо того, чтобы вернуться за деньгами. Слушая то, как апельсины воспевают солнце, почву и дворцовых садовников, Браяр охладил свои кипящие нервы. Растения не имели представления о деньгах. Это не делало их сумасшедшими; ничто не делало растения сумасшедшими. Он погладил стебли и листья, и успокоился.
Когда он услышал цокот копыт, то понял, что слуга вернулся с его конём. Браяру потребовалось какое-то время, чтобы уговорить горькие апельсины отпустить его. В течение всего этого разговора слуга держал коня, глядя себе под ноги, будто хорошо одетые юноши каждый день говорили с растениями. Браяр дал ему монетку и оседлал коня. Пора было возвращаться домой и поговорить с Розторн.
Он вернул коня в конюшню, убедившись, что животное хорошенько обтёрли и задали дополнительную порцию овса. Следуя вниз по Улице Зайцев, Браяр раздумывал, следует ли ему зайти в соук, когда его внимание привлекло движение напротив его дома.
На крыше дома напротив сидела девушка. Браяр знал всех, кто жил поблизости. Если бы его соседи увидели своих дочерей в штанах вместо юбок, то побили бы бунтарок и держали бы взаперти, пока те не выкинули бы такие глупости у себя из головы. Браяр также сомневался, что хоть одна из этих девушек знала, как крутить кинжал на одном пальце.
Он лениво прошёлся на ту сторону улицы, делая вид, будто не заметил наблюдательницу, и свернул в переулок к соуку. Прошлым днём он заметил в переулке лестницы, которые вели на крыши; теперь он воспользовался одной из них, чтобы взобраться наверх к дороге, которую так свободно использовала Эвви.
Когда он поднялся, соседка стирала бельё на своей крыше. Когда он прижал палец к губам, она подняла брови и мотнула головой в сторону наблюдательницы, сидевшей в двух домах оттуда. Браяр мрачно улыбнулся и кивнул. Женщина — три недели назад он дал ей кое-что от острых головных болей — щёлкнула пальцами. Дремавший в углу потрёпанный пёс поднялся на ноги.
Браяр покачал головой. Он сначала хотел поговорить с лазутчицей. Женщина успокаивающе повела рукой, и собака снова легла. Браяр начал красться вперёд, через сушащееся на верёвках бельё, пока не смог рассмотреть наблюдательницу, не попадаясь ей на глаза. Она носила в носу золотое кольцо с гранатовой подвеской. Браяр нахмурился. Значит, Гадюки всё ещё крутились поблизости!
Используя бельё, бочки и прочие препятствия в качестве укрытия, он подкрался к Гадюке не будучи замеченным, кивая по пути присутствовавшим на крышах соседям. Здесь был кто-то из каждого дома, изображая занятость. Они, может, и мирились с тем, что банды использовали верхние дороги, но не собирались позволять им что-то украсть.
Остановившись в одной крыше от неё, Браяр стал наблюдать за Гадюкой. Её внимание было приковано к его дому — она определённо не ожидала гостей. Та беспечность, с которой она расслабилась на краю крыши, беспокоила Браяра. Он уже начал уставать от Гадюк. Пора было дать им об этом знать.
Дом, который она выбрала, идеально подходил для его целей. У владельцев дома росли розы, посаженные в кадки вдоль задней и боковых сторон крыши. При небольшом поощрении они не дадут Гадюке сбежать. Браяр встал и перешагнул через разделявшую две крыши низкую стену.
Девушка вскочила на ноги. Теперь она держала по кинжалу в каждой руке; держала легко, явно побывав в немалом числе драк. Она была ростом почти с Браяра, возможно старше на год или два. Он медленно отступил на три шага к задней части крыши.
Думая, что он её боится, Гадюка приблизилась, сверкая тёмными глазами.
— Я знаю тебя, ‑ напряжённо сказала она. ‑ Ты — экнуб па́хан, который живёт через дорогу.
— Так ты здесь не ради меня? ‑ спросил Браяр, пытаясь казаться напуганным. Он не был уверен, что это могло у него получиться. Когда он пугался, то скрывал это изо всех сил. ‑ Тебе нужна Эвви.
— Верно, ‑ Гадюка приблизилась ещё на шаг, игнорируя шорох роз у стены за её спиной. ‑ И ты будешь об этом молчать, если не хочешь, чтобы я вспорола тебе брюхо, ‑ она чихнула.
— Я молчать не буду, ‑ спокойно сообщил ей Браяр, показывая, что и у него тоже был с собой нож. Девушка пригнулась в стойке уличного бойца. Браяр уже собирался попросить кусты роз схватить её, когда она чихнула ещё дважды.
— Как тебя зовут? ‑ потребовал Браяр.
Она выплюнула ругательство, закончившееся ещё одним чихом. Браяр улыбнулся. У девушки была розовая лихорадка, лекари Спирального Круга называли её «аллергией». Как одни люди начинали чихать или чесаться во время сенокоса или в комнате с кошками, другие не могли жить с розами.
— Я… скормлю тебя… огненным муравьям, ‑ ярилась девушка между чихами. ‑ Я… ‑ Она чихнула три раза подряд, затем вытерла глаза рукавом. Браяр воспользовался этим моментом, чтобы подтолкнуть вперёд два куста роз в кадках, пока Гадюка не оказалась окружена. Девушка глотала ртом воздух, забыв о кинжалах у себя в руках.
— Неправильный ответ, ‑ невозмутимо ответил Браяр. Розы были увядшими, готовыми к осенним дождям. Он воззвал их к полному, живому росту. Бутоны раздулись до размера виноградин, затем взорвались тяжёлыми малиновыми цветами. Гадюка чихала не переставая, уже не способная ни на что другое.
Он позволил цветам сжаться, увянуть и сойти на нет, вызвав из веток ещё более крупные бутоны. «Подождите немного, пожалуйста», ‑ попросил он их, пока они не раскрылись. Гадюка скребла своё покрасневшее, чешущееся лицо каймой своей куртки. Браяр подошёл, пройдя через завесу кустов розы и не зацепившись одеждой за шипы. Она не успела понять, что он делает, когда он уже спокойно забрал у неё кинжалы и дал взамен платок, который носил в кармане. Затем он прошёл через завесу роз обратно и уселся на перевёрнутое корыто.