Е КОСТРЫ
Цыганские костры
Цыган костер разводит
Перед шатром своим.
Цыган Марию любит,
Но нет цыганки с ним.
Повел цыган однажды
Коней на водопой.
Подсел к костру Марии
Пришелец молодой.
Что ж ты, подруга-гитара,
Песен своих не поешь?
Чем же мы были не пара,
Чем же я был не хорош?
Вместе делили невзгоды,
Вместе по свету брели.
Сколько в счастливые годы
Вместе костров разожгли!
Как солнышко пригрело,
Костров растаял дым.
Ушла, ушла Мария
С пришельцем молодым.
Сидит цыган уныло,
Потупив молча взор,
И, тихо догорая,
Погас его костер.
Сердце, желая покоя,
Выйти спешит из игры.
Только опять над рекою
Табор поставил шатры.
Вот уж костер полыхает,
Кто-то гитару берет,
Вот уж, плечами играя,
С бубном цыганка идет.
Цыганочка
Я искал тебя по свету,
Видел разные края.
Но тебя повсюду нету,
Сербияночка моя.
Где ты ходишь, где ты бродишь,
Взглядом огненным дразня?
Пузырьки в кармане носишь —
Хочешь отравить меня.
Нет души, нет больше тела,
Ничего нет у меня.
Пузырьки лежат без дела,
Но навек отравлен я.
Бубновый король
(Чаво! Позолоти ручку! Всю правду скажу:
Что есть, что будет, чем сердце успокоится…)
Чаво, чаверо, да, иди погадаю.
Бубновый король, погоди, не спеши.
Что ждет тебя завтра, по картам узнаю,
Что будет с тобою, скажу от души.
Напрасно цыганку ты слушать не хочешь,
Напрасно поверил капризной судьбе.
Сейчас ты веселый, в глаза мне хохочешь —
Беда уж неслышно крадется к тебе.
Чаво, видишь карта к большой перемене,
Пить горькую чашу тебе суждено —
Бубновая дама в коварной измене
Твои интересы забыла давно.
К другому приходит, целует другого,
С тобою для вида играет в любовь.
Удар тебе будет от слова дурного.
Огнем запылает, вскипит твоя кровь.
Не веришь — не надо, счастливый, влюбленный.
Тем лучше… Не мучай себя, не неволь.
Ведь ждёт тебя скоро дом, что ли, казенный,
Чаво, чаверо, да! бубновый король…
Цыганское счастье
Только табор уснет под луною,
Дым последний в поля уплывет,
Я тихонько гитару настрою,
И печаль моё сердце проймет.
Табор в путь соберется к рассвету
И пойдет за кибиткой опять.
Будет снова скитаться по свету,
Будет счастье повсюду искать.
Счастье мне только раз улыбнулось,
Близко только лишь раз подошло,
Это счастье звалось Мариулой,
Но ушло, словно солнце зашло.
Отдала золотые рассветы
И весенних полей изумруд,
А взяла золотые монеты…
Только люди чего не наврут!
Эх ты, долюшка, доля цыганская!
Как прожить, никого не любя?
Эх, привольная степь молдаванская,
Исчертили дороги тебя.
В холод, зной и лихое ненастье
Я тебя на дорогах искал, —
Где ты бродишь, цыганское счастье?
Я твой след навсегда утерял.
Вот уж и скрылось
Вот уж и скрылось,
Вот и прошло,
Может быть, просто не сбылось, —
Счастье нам снилось,
Счастье звало,
Счастье к себе нас манило.
Счастье нам снилось,
Счастье звало,
Счастье к себе нас влекло.
Молоды были,
Дали звали,
Жадно мы счастье искали,
Много отдали,
Мало взяли,
В поисках очень устали.
Много отдали,
Мало взяли,
Счастья нигде не нашли.
Время проходит,
Время летит.
Мало о том мы жалеем.
Вера подводит —
Всё впереди
Всё еще сделать успеем.
Вера подводит
Все впереди,
Счастье успеем найти.
Вот уж и скрылось,
Вот и прошло,
Может быть, просто не сбылось, —
Счастье нам снилось,
Счастье звало,
Счастье к себе нас манило.
Счастье нам снилось,
Счастье звало,
Счастье к себе нас влекло.
НАМ ПОРА БЫЛА В ЖИЗНИ ДАНА
Я видел грустный сон вчера
Я видел грустный сон вчера,
Мне снилась прежняя пора,
Хоть с той поры прошло немало лет.
Теперь, по правде говоря,
Я срок кончаю в лагерях,
И больно мне глядеть на белый свет.
Я молод был, веселым слыл,
Стаканом тонким водку пил.
Все было побоку, все было нипочем.
Вокруг подруги и друзья,
И вдруг по черепу меня
Из-за спины с размаху кирпичом.
Он был, как гром, он был, как снег,
Он был нелеп, как в церкви смех,
Тот самый крик: «Держи его — он вор!»
Я сытым был, одет, обут,
Но тут берут, ведут в нарсуд,
И держит речь суровый прокурор.
Ты шел — дорог не разбирал,
Лез напролом, бил наповал,
Жизнь прожигал, бездумно веселясь.
Ты жил взаймы, брал в долг, смеясь,
И как ни мыть — навеки грязь.
Пришла пора — плати по векселям.
Снова дождь
Снова дождь, и крыши мокнут, мокнут,
Плачут, слез не вытирая, наши окна.
Встал барак на месте необжитом,
И людьми, и Богом позабытом.
И для многих это не впервые,
И стоят на вышках часовые.
Вот опять конвой проходит зоной
И ползет по вязкой глине мухой сонной.
Неспроста надели вы, ребята,
Эти мокрые казенные бушлаты,
Неспроста вам не уйти из зоны,
Где ваш дом, где милые, где жены?
Где-то там, за проволокой колючей,
Где-то там, где не свисают тучи,
Где не льют потоки проливные,
Не торчат весь день на вышках часовые.
Где-то там, лежит чудесный город.
Он объятья нам свои раскроет скоро,
Он нас встретит солнечными днями,
Он расстелет пляжи перед нами.
Ох, не надо, не травите, братцы.
Никогда звонка нам не дождаться.
Дождь бушлатом мокрым лёг на зону,
Студит тело, давит душу, глушит стоны.
Зачем ты меня, мама, родила?
Я был тогда совсем еще мальчишкой,
Но было то уже не баловство.
Увлекся не футболом и не книжкой,
А полюбил до смерти воровство.
И в первый раз соседка говорила,
Жестокие слова произнесла:
Ну как, скажи, земля тебя носила,
Зачем такого мама родила?!
Кабаки, хавиры и малины —
В общем, всю дорогу на хмелю.
Поезд мчал, и путь казался длинным
В жизни той, которую люблю.
Ах, как меня по свету колесило,
А за спиной кляли мои дела:
Ну как, скажи, земля тебя носила,
Зачем такого мама родила?!
Но судьба под корень подкосила,
Жизнь прожить по вкусу не дала:
Нанесла удар со страшной силой —
За решетку скоро упекла.
Мне дождичком окошко замутило,
И брань, что слышал, в памяти всплыла:
Ну как, скажи, земля тебя носила,
Зачем такого мама родила?!
Вот и всё, и приговор зачитан,
В душу вполз, как уж, холодный страх.
Путь мой в годы срока пересчитан
И закончен в дальних лагерях.
Я больше скрыть отчаянье не в силах.
Куда же ты, дорожка, завела?
Ну как, твержу, земля меня носила,
Зачем ты меня, мама, родила?!
Нам пора была в жизни дана
Нам пора была в жизни дана —
Той поры никогда не вернуть —
Голова была дыму полна,
А в душе колобродила муть.
Но нельзя быть всегда молодым,
Так извечно судьбой решено.
Время выдуло начисто дым,
Ну, а муть поосела на дно.
Друг сегодня сказал мне: «Пойдем!»
(Друга я не видал столько лет!)…
«Нашу дружбу мы белой прильем,
Нас в похмелье застанет рассвет»
Не могу стариной не тряхнуть.
Всё мне побоку, всё трын-трава.
Всколыхнулась вся старая муть,
Задымилась моя голова.
Забыты слова
Забыты слова все, напевы забыты.
Вам, радости песни, вовек не звучать.
Забыты навеки. Мой голос пропитый
Веселую песню не в силах начать.
Мы были друзьями, и все так считали,
И не было в мире надежней друзей.
Мы вместе сносили беду и печали,
Но знали немало и радостных дней.
Любовь к нам пришла. Мы одну повстречали.
Бывают на свете такие дела.
Мы оба любили, и оба страдали.
Она, так уж вышло, меня предпочла.
Мы были друзьями, и все так считали,
И радость и горе, жару и мороз —
Всё вместе делили, за всё отвечали,
Но что-то случилось — он сделал донос.
Был суд по доносу. Меня осудили.
Пять лет бесконечных, как ужас, прошли.
А там, на свободе, те счастливы были.
Нет дружбы на свете, нет в мире любви.
Нет в мире любви, как нет дружбы на свете,
Но есть еще водка, найдется морфин.
Жизнь — это дороги, в лицо встречный ветер.
Дорогой своею бреду я один.
Случилось так
Случилось так, что в годы молодые
Я мир открыл, я в мир вошел иной.
И хоть сейчас виски совсем седые,
Навек отравлен жизнью я блатной.
Я всё узнал — налеты и малину.
Кружилась бешено шальная карусель.
И сколько раз домашнюю перину
Менял я на казенную постель.
И боль разлук узнал я очень рано.
И мне не счесть понесенных потерь…
В душе саднит, не заживает рана,
Хоть боли я не чувствую теперь.
Я злыми взглядами, как проволокой колючей,
Себя и мир свой нелепо оградил.
Но мир другой — он тоже был не лучше.
Я скоро срок по новой подхватил.
И вот сижу, хлебнуть успевши пенки,
И головы мне, я знаю, не сносить.
Но мне плевать, когда стоять у стенки
И что об этом станут говорить.