– Ее знали все театралы города.
– Лично были с ней знакомы?
– Не довелось.
– Так что вы делали за кулисами в день ее гибели?
Мучительно сморщившись, Дубасов выдавил:
– Причина могла быть только одна – я пришел, чтобы отдать деньги вашей тетушке. Как правило, я забегал к ней только за этим и всего на несколько минут.
Стерхова придвинула к нему записную книжку.
– Объясните происхождение этих денег.
– Видите ли… Нас с вашей тетушкой связывали не только театральные костюмы…
– Конкретнее!
– Я сбывал для нее старинную ювелирку.
– Откуда у Руфи Адамовны взялись ювелирные украшения на продажу? – Стерхова записала несколько строк в протокол, дав ему время подумать.
– По словам вашей тетушки, драгоценности достались ей от родителей мужа. Его отец был из богатой семьи. – Дубасов вытащил из внутреннего кармана пиджака пачку бумаг. – Знал, что разговор коснется именно этой темы. Расписки в получении денег я сохранил.
– Чьи расписки? – спросила Стерхова.
– Руфь Адамовна всегда писала расписки за каждую полученную сумму. – Он ткнул пальцем в фотографию: – Напомните, когда это было?
– Второго января тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.
– А теперь давайте посмотрим. – Он придвинул к себе записную книжку и повел волосатым пальцем по строчкам. – Вот, пожалуйста! Второго января восемьдесят девятого года она получила от меня пятьсот рублей.
Анна заглянула в записи и удивленно сказала:
– Так…
Дубасов тем временем рылся в своих бумагах.
– А вот расписочка за эту дату на ту же сумму с подписью вашей тетушки!
– Значит, вы приходили ко мне с тем, чтобы продолжить сотрудничество? – догадалась Анна.
– Вы очень прозорливы… – Дубасов скромно опустил глаза. – Я предполагал, что Руфь Адамовна оставила вам в наследство какие-то украшения. За две недели до смерти она попросила меня продать брошь с изумрудным кабошоном в окружении бриллиантов. Ничто не предвещало несчастья, я нашел покупателя, но ваша дорогая тетушка скончалась. А покупатель ждет до сих пор. Вот я и отправился к вам.
– Почему не сказали правду? Почему стали врать?
– Узнал, что вы следователь. Испугался. Проявил малодушие.
Стерхова записала несколько строк и придвинула ему протокол:
– Распишитесь и можете быть свободны.
Дубасов расписался и с видимым облегчением вышел из кабинета. Проводив его взглядом и дождавшись, когда закроется дверь, Анна порвала протокол и бросила обрывки в корзину.
Как бы ни было горько, оставалось только одно: признать, что перспективный подозреваемый испарился.
Но небеса уже внимали ее молитвам – через несколько минут позвонила Красноперова.
– Анна Сергеевна, послушайте. У меня для вас информация. Вы как-то спрашивали про архивы. Так вот, вчера кладовщица обнаружила в подвале завал из старых конторских книг. Сначала я приказала все выбросить, но вспомнила, что вы этим интересовались, и решила сначала показать их вам.
– Благодарю вас! Правильно сделали. – Взглянув на вошедшего Семенова, Анна пообещала: – Через полчаса мы с моим сотрудником будем у вас.
Начав снимать пальто, Игорь Петрович замер, потом, натянув его снова, стал застегивать пуговицы.
– Куда поедем?
– В театр, – ответила Стерхова.
– Зачем?
– Предстоит поработать с документами.
– Бухгалтерский учет?
– Скорее, конторские книги, не подлежащие архивированию.
– Задачу поставите на месте?
– Как только определимся. Шансов мало, но, может быть, нам повезет.
С кладовщицей тетей Раей Стерхова и Семенов встретились в кабинете директора. Она проводила их в подвал, где в небольшом закутке были свалены старые конторские книги.
– Ну, вот. – Тетя Рая описала рукой дугу. – Смотрите. Если что-нибудь нужно, забирайте. Все равно – на выброс.
Анна огляделась и вынесла резюме:
– Сюда нужно поставить стол со стулом и организовать дополнительное освещение.
– Сейчас скажу, чтобы сделали: – пообещала кладовщица и направилась к лестнице.
– У вас будет две задачи, Игорь Петрович, – сказала Стерхова. – Первая: найти журнал выдачи костюмов в аренду за восемьдесят восьмой год.
– Что в нем искать?
– Розовое бальное платье. Вероятное время выдачи – ноябрь.
– Ориентировка расплывчатая.
– Чуть позже сброшу эсэмэской его инвентарный номер. Так будет проще.
– Конкретно какие данные смотреть?
– Дату выдачи, дату возврата, имя арендатора.
– А если не найду?
– Скорее всего, так и будет.
– Какая вторая задача?
– Эта – посложнее. Необходимо найти журнал регистрации списаний постановочных средств. Там должен быть отдельный перечень по костюмам. Ищите то же самое платье. Нужна дата снятия с баланса, то есть списания.
– А если не найду?
– Значит, не повезло.
Семенов поворошил кучу конторских книг и удрученно заметил:
– Работы здесь много.
Поднявшись по лестнице, Стерхова вышла на улицу и позвонила Богомоловой:
– Светлана Михайловна, нужна ваша помощь.
– Слушаю вас.
– Помните розовое платье из «Бесприданницы»?
– Как же не помнить.
– Нужен его инвентарный номер. Он сохранился? – спросила Анна.
– Конечно. Сохранять аутентичность экспонатов наша первейшая задача. Подождите, не вешайте трубку. – Послышались шаги, и через минуту Богомолова снова заговорила: – Записывайте. ПД, тире, восемьдесят семь шестьсот девяносто восемь.
– Спасибо!
– Да что вы! – воскликнула Светлана Михайловна. – Это мы должны вас благодарить!
Закончив разговор, Стерхова тут же отправила инвентарный номер эсэмэской Семенову.
По дороге в управление, буквально на полпути, ей позвонил Штурм и сообщил, что напечатал фотографии с негативов.
– Как вам их передать?
– Сможете подъехать к управлению? – спросила Анна. – Минут через двадцать.
– Хорошо, – согласился Штурм. – Встретимся там.
Когда она приехала к управлению, Илья уже был на месте. Анна пересела в его машину и, получив конверт с фотографиями, предупредила:
– Есть еще одно дело. – Достав из сумочки фотографию с тетушкой Руфью и Тепляковой, она отдала ее Штурму. – Что скажете?
Он внимательно изучил изображение и через минуту резюмировал:
– Качественный снимок. Хорошая композиция, дорогой объектив и бумага… – Он посмотрел на оборот. – Бумага марки ORW, производства ГДР. Если помните, на такой же бумаге напечатали фотографию с мертвой девушкой. Из чего делаю вывод: обе фотографии делал один и тот же человек, профессиональный фотограф. Это неточно, но вероятность очень высокая.
Спрятав фотографию в сумочку, Стерхова улыбнулась.
– Я должна вас как-то отблагодарить.
– Только не мороженым, – предупредил ее Штурм. – Я уже не ребенок. В прошлый раз, когда вы предложили отвести меня в кафе, я обиделся.
– Я не собиралась вас обижать.
– Тогда предлагаю сатисфакцию.
– Как мудрено…
– Давайте куда-нибудь сходим.
– Куда? – спросила Анна.
– В кино, в театр, в Эрмитаж. Да куда угодно.
– Я подумаю и перезвоню. Идет?
– Буду ждать вашего звонка. – Штурм любезно открыл ей дверцу и, как только Стерхова вышла из машины, сразу уехал.
Остаток дня прошел бестолково и не принес особенной пользы: Стерхову пригласил к себе начальник питерского управления полковник Белоцерковский.
Это был мужчина лет шестидесяти с густыми, коротко стриженными седыми волосами. Его лицо, загорелое и суровое, украшали глубокие морщины – свидетели трудной работы и непростых испытаний.
Густые, лохматые брови придавали взгляду Белоцерковского особую выразительность, стальные серо-голубые глаза были похожи на два ледяных озера. В его манере держаться ощущались хорошая выучка и уверенность.
Полковник был одет в идеально выглаженный китель, на котором поблескивали орденские планки. Широкие плечи и осанка выдавали в нём человека, привыкшего к физическим нагрузкам и правильному образу жизни.
Он встретил Анну в приемной и любезно пригласил к себе. Кабинет полковника был обставлен строго и функционально: простой деревянный стол, на котором лежали аккуратные стопки папок, несколько стульев и шкафы с деловыми бумагами. На стенах висели благодарственные грамоты, свидетельствующие о его многочисленных заслугах.
– Садитесь, товарищ Стерхова, – сказал он глубоким, спокойным голосом и указал на стул перед своим столом. – Меня зовут Григорий Иванович.
– Анна Сергеевна, – представилась она.
– Знаю-знаю, – улыбнулся Белоцерковский. – Много о вас наслышан. У вас редкий по нынешним временам талант. Так сказать – следователь от бога.
Стерхова опустила голову и неожиданно покраснела.
– Вот уж не ожидала.
– Не нужно скромничать. Если заслужили, гордитесь. – Сменив дружеский тон на официальный, полковник продолжил: – Хотелось бы знать о результатах вашего расследования.
– Я попросила доложить об этом капитана Семенова.
– Он был у меня. Семенов – толковый офицер, но мне бы хотелось послушать вас.
Стерхова рассказала о ходе дела в общих чертах, предполагая, что мелкие детали вряд ли интересны Белоцерковскому. Но, как выяснилось, он был информирован лучше, чем она предполагала.
– Считаете, что были другие жертвы? – спросил полковник.
– Не меньше тринадцати. – ответила Анна.
– И здесь вы правы. Будем готовы к худшему. Каков временной период действий преступника?
– Начало отследить не удалось, последняя известная нам фотография сделана в ноябре восемьдесят восьмого года.
Григорий Иванович достал пачку сигарет и протянул Анне:
– Курите?
– Нет, не курю, – ответила Стерхова.
– Я тоже не курю. Полгода, как бросил. – Он вытащил из пачки сигарету, размял ее пальцами, понюхал и положил в пачку. – В конце восьмидесятых я был оперативником. Помню те времена, особенно начало девяностых. Дважды попадал в переделки, имел ранения, но в памяти застряло совсем другое.