– Ты не понимаешь. Это не только про детей или Екатерину. Это про меня. Я не готова начать строить что-то новое, зная, что все так сложно. У меня просто не хватит сил.
– Анна, ты для меня много значишь. – Аксенов говорил горячо, почти умоляя. – Разве это неважно? Я хочу быть с тобой. Вместе мы сможем все преодолеть. – Он сжал руль, его голос зазвучал убедительнее: – Я не могу тебя отпустить.
– Я устала, Денис. Эта история далась мне нелегко. Я много думала, что-то переосмысливала. В тот вечер, когда мы гуляли по ночному Петербургу, мне показалось, что все трудности и препятствия отменяются. Мне было очень хорошо с тобой, это правда.
– Зачем же от этого отказываться?
– С учетом вновь открывшихся обстоятельств предлагаю поставить общение на паузу.
– Ты говоришь, как заправский юрист.
– А я он и есть.
Аксенов помолчал и, собравшись с мыслями, повторил:
– Я не смогу тебя отпустить. Делай, что хочешь, но я всегда буду рядом.
– Каждая женщина мечтает услышать такие слова. – Стерхова усмехнулась. – Но только не я и не сейчас. Мозги заняты другим. Дело рассыпается.
– Могу чем-нибудь помочь?
– А ты уже помогаешь.
– В Комарово едем по делу?
– В дом тетушки, но это связано со следственными действиями.
Машина медленно въехала к скрытому в мокрой дымке Комарово и остановилась у дома, к которому привел навигатор.
Анна открыла дверцу и, не взглянув на Аксенова, вышла под дождь. Он сидел за рулем, понимая, что решение, возможно, принято, но надежда еще осталась.
Обойдя дом, Анна сразу же узнала крыльцо, на котором фотографировались Теплякова и тетушка Руфь. Она поднялась по ступеням, достала из сумочки большой ржавый ключ и сунула в скважину. Отпереть замок не успела, дверь отошла от косяка и приоткрылась.
– Здесь не заперто. – Стерхова оглянулась и крикнула Аксенову: – Дверь была открыта!
Он вышел из машины и быстро зашагал к дому.
– Подожди. Внутрь не заходи.
Денис оттеснил ее плечом и вошел в дом, Анна вошла следом. В сенях они переглянулись.
– Пахнет горелым: – заметила она.
– Надо проверить все помещения! – крикнул Аксенов и рванулся вперед.
Одновременно прозвучал звон разбитого стекла, хлопнула оконная створка и послышались шаги бегущего человека.
Времени на то, чтобы догонять его, не было. Стерхова и Аксенов продолжили осматривать дом и, когда столкнулись у чулана, почувствовали жаркое дыхание пламени. Плотный, нагретый воздух бил в лицо, но это не остановило Дениса, он схватил с кровати ватное одеяло и швырнул на горящий хлам.
Анна отыскала ведро и бросилась к кухонной раковине. Тонкая струйка воды лилась еле-еле. За это время Стерхова бросила на дымящуюся кучу два покрывала и старое пальто.
Аксенов тоже не отставал, сбивая пламя, использовал все доступные средства. Они работали слаженно, как два сноровистых пожарных. Медленно, но верно огонь отступал, окончательно дело завершило ведро воды.
Денис и Анна взглянули друг на друга, как близкие люди, которые вышли победителями из нелегкого испытания.
– Вовремя подоспели, – сказал Аксенов.
– Здесь кто-то был, – ответила Стерхова. – Предполагаю, что это намеренный поджог. Надо разобрать чулан, может, что-то осталось, и мы поймем, зачем этот человек сюда приходил.
– Сначала осмотрим все комнаты, – сказал Денис. – Ты здесь раньше бывала?
– Нет, никогда. – Стерхова направилась в комнату и, осмотрев ее, перешла в другую.
Проверив шкафы и ящики, она заглянула на кухню и, ничего не найдя, вернулась к Аксенову.
– Сначала я подумала, что здесь жил какой-то бродяга. Но не нашла никаких следов. Такое впечатление, что дом был необитаем на протяжении долгого времени.
Когда горевшее барахло немного остыло, они сдернули одеяла и стали растаскивать кучу с помощью лыжных палок. Сложенное в несколько раз полотно, обгоревшее по сгибам и углам, еще упорно дымилось, угрожая снова заполыхать. Стерхова, обжигая пальцы, развернула его и вдруг обомлела.
– Здесь нарисовано арочное окно! Декорация с фотографии! Это она!
– К сожалению, мне это ни о чем не говорит, – заметил Аксенов. Поковырявшись палкой в дымящейся куче, он сказал: – А вот здесь что-то интересное. Кажется, принадлежности для проявки фотографий. Давненько я такого не видел.
Стерхова всмотрелась в закопченные дымом предметы, среди которых были расплавленные ванночки и металлический кожух от фотоувеличителя.
– Кажется, когда-то здесь была любительская фотолаборатория, – сказал Аксенов.
– Здесь работал профессионал, – тихо сказала Анна и, когда Денис ее переспросил, отмахнулась: – Нет. Ничего.
Перед тем, как уйти, они еще раз осмотрели весь дом. Подойдя к разбитому окну, Анна достала из сумочки лупу и внимательно осмотрела подоконник, затем рамы и ручку. Сделав несколько снимков на телефон, спросила у Аксенова:
– У тебя есть в машине скотч?
– Зачем он тебе? – поинтересовался Денис, но тут же вышел на улицу и вскоре вернулся с рулоном скотча.
Наклеив несколько полос на подоконник и рамы, Анна осторожно его сняла.
– Погляди, что я нашел на полу у входной двери. – Аксенов показал ей монтировку. – Ни грамма пыли, хотя вокруг нее лежит толстый слой. Я осмотрел дверь, похоже, ее взломали этой штукой.
– Осторожно, не наследи! – предостерегла его Стерхова.
Скотч и монтировку они забрали с собой. Дверь дома заколотили гвоздями, с тем и уехали.
В дороге до самого Питера больше ни о чем не говорили – пожар сбил их с толку. Денис высадил Анну у дома, возле ее машины, и она сразу поехала в управление. Добравшись до места, прямиком направилась в криминалистический отдел.
Протянув пакет со скотчем и монтировкой, сказала:
– Прошу снять отпечатки и прокатить по системе.
– Будет сделано, – ответил заведующий лабораторией. – Только вы уж потрудитесь оформить заявку и сопроводительные документы.
– Потружусь. – пообещала ему Стерхова.
Глава 22Фотоателье № 57
Во второй половине дня Анна поехала в театр. Никакого специального плана или задачи у нее не было. Казалось, ее туда гонит беспокойство, похожее на психогенный зуд.
Около часа она ходила по коридорам и кулуарам, стояла у двери с табличкой «Бухгалтерия» и уже собиралась войти, но тут же понимала, что это ни к чему не приведет.
До начала спектакля оставалось несколько часов, и здание театра было в ее распоряжении, в том числе закулисье. Стерхова обошла гримерные, спустилась со сцены в темный зал и села в бархатное кресло. Ей было, о чем подумать, поездка в Комарово давала для этого повод.
Информация о том, что тетушка Руфь пустила Теплякову пожить в своей даче, не подвергалась сомнению – об этом рассказала костюмерша Кочеткова. Фотография на крыльце, вероятно, была сделана в то же время. Качество снимка и особенно происхождение бумаги подтверждало, что ее сделал автор фотографий с мертвыми девушками. Это доказывало близкое знакомство Тепляковой с фотографом-призраком. Вывод был очевиден: он бывал или жил на даче в Комарово, даже если тетя Руфь об этом не знала.
«Впрочем, судя по всему, дача в Комарово тетушку Руфь совсем не интересовала». – подумала Стерхова.
Еще одно предположение тревожило разум Анны. На даче были простые, выкрашенные масляной краской, облезлые полы. Половицы очень широкие и оттого приметные. Ей казалось, что она такие уже видела.
Звук пришедшего сообщения заставил ее взглянуть телефон. Сообщение было ненужным, она заглянула в фотогалерею и стала листать снимки. Задержалась на фотографии № 13, и это оказалось прямым попаданием, словно удар молнии.
Туфли с пряжками, принадлежащие «скрытой матери», стояли на таком же облезлом полу с широкими половицами. И это значило лишь одно – снимок был сделан в Комарово. Найденный в доме задник и фото-принадлежности только подтверждали эту догадку. И уж если Юдина оказалась там, вряд ли ее притащили мертвой. На дачу ее привезли живой, и она вошла туда своими ногами.
Перелистав снимки, Стерхова дошла до фотографии № 11. Взглянув на пол под ногами девушки, увидела паркет и подумала:
«Эта сделана в другом месте, возможно, потому, что снималась на несколько месяцев раньше».
Итак, в деле фигурировало по меньшей мере два объекта, где совершались преступления.
На сцену тем временем вышли рабочие и начали ставить декорации. Вспыхнул свет, застучали молотки.
Стерхова встала с кресла, прошла по проходу между рядами и торкнулась в дверь. Та оказалась открытой, и Анна вышла в боковой кулуар. Оттуда спустилась на первый этаж и остановилась в центре фойе. У нее было странное чувство: как будто надоедливая, злобная муха жужжит в голове.
«Что упустила? О чем не додумалась?», – спросила себя Стерхова, и ее взгляд случайно упал на фотографию Тепляковой, висевшую на стене.
Она подошла и вдруг огляделась. Заметив банкетку, Анна передвинула ее к фотографии и влезла на нее с ногами. Сняв рамку со стены, она вынула снимок из-под стекла. На обороте в чернильном штампе было написано:
«Фотоателье № 57. Столярный переулок, 7».
Вернув фотографию на место, Стерхова тронула лицо Тепляковой.
– Ты меня выручила.
В приподнятом настроении Стерхова спустилась в подвал к Семенову и едва застала его. Он собирался уходить.
– Я закончил, – доложил Игорь Петрович.
– Насколько я понимаю, больше ничего не нашли, – предположила Анна.
– Отчего же… – Семенов намотал на шею шарф и потянулся за пальто, которое висело на крючке.
Стерхова сердито предупредила:
– Не сводите меня с ума! Немедленно отвечайте: что вы нашли?
– Платье с инвентарным номером ПД–87698 было сдано в аренду десятого ноября тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. Роспись арендатора с расшифровкой подтверждает, что его брала Теплякова.
Стерхова ощутила ликование и одновременно слабость в ногах.
– Игорь Петрович, выношу вам благодарность.