– Я поняла.
– Обрисовала диагноз только в общих чертах, поскольку никогда не была лечащим врачом у Демулина… На самом деле все сложнее и глубже. Подобные состояния требуют серьезного лечения, поскольку больной может не осознавать своих действий и их последствий в реальном мире.
– Встретились два одиночества, – грустно сказала Стерхова.
– Вы о ком? – поинтересовалась Левитина.
– Теплякова и Демулин встретились в диспансере.
– О да… Это была неприятная история. Его действительно выписали раньше времени, в истории болезни присутствует запись лечащего врача. И вот, что я хочу вам сказать: не думайте, что такого больного, как Демулин, вы сможете отличить от психически здорового человека. В процессе адаптации к болезни они успешно мимикрируют и живут, на первый взгляд, обычной жизнью.
– А как насчет подсудности человека с таким заболеванием?
– Вам это известно лучше, чем мне, – сказала Раиса Исаевна. – Подсудность психически больного человека определяется судом на основании результатов судебно-психиатрической экспертизы. И, как результат – решение о применении наказания или принудительных мер лечения.
– Благодарю вас за информацию.
– Ах, да! Забыла самое главное, – спохватилась Левитина. – По данным истории болезни в девяносто пятом году к Демулину применялся новый метод лечения. Очень рискованный и к тому времени неопробованный. Судя по отчетам лечащего врача, у него наблюдалось значительное улучшение. Во всяком случае тип личности во многом поменялся.
– Еще раз благодарю, – сказала Анна.
Вишенкой на торте или, лучше сказать, гвоздем в крышку гроба Демулина стало заключение дактилоскопической экспертизы, которое принес сотрудник криминалистической лаборатории. В нем говорилось, что отпечатки с бутафорской короны полностью совпадают с отпечатками, снятыми с монтировки и негативов.
Глава 26Тотальная неудача
На следующий день Анне позвонила Красноперова и сообщила, что список сотрудников, служащих в театре с конца восьмидесятых годов, подготовлен и его можно забрать.
– Благодарю вас, Гликерия Львовна. Но список больше не нужен, – ответила Стерхова.
Для нее и Семенова настал важный день, когда предстояло вдумчиво распорядиться уликами, фактами и доказательствами. И, главное – не совершить ни одной ошибки.
Один вопрос беспокоил Анну: почему Демулина никто не узнал, когда после гибели Тепляковой, в середине девяностых, он пришел работать в театр. Даже тетя Руфь. В противном случае она кому-нибудь все равно рассказала бы.
Как водится, догадка осенила Анну внезапно: ожоги на лице Сан Саныча после пожара могли изменить его внешность до неузнаваемости. А то, что тот пожар случился в помещении фотоателье, она нисколько не сомневалась.
Недолго посовещавшись, Стерхова и Семенов наметили план дальнейших действий и начали его воплощать. Полдня они готовили документы и ближе к обеду Анна отправилась к начальнику управления, а Семенов поехал в дом номер семь для того, чтобы получить от хозяйки двадцать второй квартиры согласие на раскопки в ее подвале. Они могли обойтись и без этого, но так было проще.
К Белоцерковскому Стерховой удалось попасть не с первого раза, пришлось подождать, пока от него выйдут подчиненные. Но, как только он освободился, она сразу же зашла в кабинет.
– Анна Сергеевна! – Григорий Иванович встал с кресла и направился ей навстречу. В какой-то момент Анне показалось, что он собирается приложиться к ее ручке, но обошлось без этого. Усадив ее в кресло у окна, Белоцерковский устроился рядом. – Как продвигается расследование?
– Вышли на финишную прямую, – ответила Стерхова. – Я подготовила ходатайства о разрешении на проведение обыска в квартире подозреваемого и на раскопки для поиска захоронений.
– Почему сюда, а не сразу к судье за ордером?
– Видите ли… – начала она неуверенно.
– Дайте сюда. – Белоцерковский забрал у нее документы и направился к своему столу. Усевшись, он несколько минут изучал ходатайства и, когда поднял глаза, его лицо приняло официальное выражение.
– Я вижу, что вам нужна моя поддержка. Верно?
– Без вас мне не обойтись, – подтвердила она.
– Но, уважаемая Анна Сергеевна, в деле об убийстве нет ни одного найденного трупа или каких-нибудь прямых доказательств. В конце концов, ни одного внятного показания свидетеля.
– Этого нет, – согласилась Стерхова.
– На что тогда вы рассчитываете?
– На вашу помощь.
– Но я не всесильный. Могу, конечно, в чем-то поддержать… – Он снова пересмотрел документы. – Ну, скажем, получить разрешение на раскопки, если это необходимо. Но только при наличии письменного согласия хозяев участка и квартиры.
– Согласие собственника на раскопки в Комарово уже есть, – сказала Анна и, взглянув на телефон, увидела эсэмэску Семенова. – Согласие на раскопки в подвале жилого дома тоже дано.
– Будем считать, что этот вопрос закрыт, я позвоню судье. Но вот на обыск в квартире Демулина даже не рассчитывайте. Сначала найдите труп, после этого поговорим.
– Прошу оказать мне помощь в раскопках.
– Ну вот! Как говорится, дай палец, откусят руку по локоть, – не без упрека сказал Белоцерковский. – Вы хоть представляете, сколько понадобится людей для раскопок на двух объектах?
– Я уверена, вы их найдете.
– На какой день планируете?
– Кровь из носу – этой ночью.
Белоцерковский взялся за трубку телефона и прежде, чем позвонить, сказал:
– Придется вам постараться.
К концу рабочего дня две бригады рабочих, кинологи с собаками и оперативники, которых выделил Белоцерковский, расселись по автобусам и разъехались по объектам. Семенов решил отправиться на Столярный, Анна – поехать в Комарово.
– Держите меня в курсе, – предупредила его Стерхова.
– Дело нескорое. Там бетона много надо вскрывать. До утра не управимся, – ответил Игорь Петрович. – Видели бы вы лицо хозяйки квартиры, когда я все рассказал.
– У меня дела обстоят нисколько не лучше. Глаза бы на эту дачу не глядели.
В Комарово Анна приехала на своей машине раньше автобуса с рабочими и оперативниками. Включив скудное уличное освещение, она прошлась по дачному участку, прикидывая, где преступник мог закопать тело жертвы. Весь участок отлично просматривался из окон соседних домов, поскольку территория не была огорожена. Мысль о том, что она не сможет найти тело Юрьевой, убитой Демулиным в этом доме, пугала и рисовала ситуации одна мрачнее другой. С какими глазами она появится в кабинете Белоцерковского в случае неудачи? Об этом совсем не хотелось думать.
Вышагивая по сухой траве, Стерхова останавливалась то в одном месте, то в другом. Но где бы она ни вставала, повсюду была на обозрении соседей. Отчаявшись, Анна уже представила ситуацию, что не сможет указать на место, где начинать копать, как вдруг ее взгляд упал на жалкий сарай, в котором обычно хранят садовые инструменты.
Дверь в сарай была заперта на висячий замок. Стерхова дернула ее и проушины выпали вместе гвоздями и гнилой древесиной. Осветив внутренность сарая, она увидела земляной пол и одновременно услышала звук подъезжавшего автобуса. С этой минуты Анна знала, что делать дальше.
Старший опер приказал установить генератор с прожектором и пустить двух овчарок с проводниками по всему участку. Потом он подошел к Стерховой.
– В доме имеется погреб?
– Нет, я проверила. Но я знаю, где надо искать. – Она указала рукой на сарай. – Начните оттуда.
– Хорошо бы там и закончить. – Старший махнул рукой и крикнул рабочим: – Берите инструмент и быстро в сарай! Будем копать внутри.
Работать начали споро. Кто-то копал, кто-то выносил из сарая землю. К ночи сильно похолодало, и Стерхова ненадолго ушла в машину погреться. Не прошло и получаса, как в стекло постучали. Успев прикорнуть, она испугалась и вышла с сильным сердцебиением.
Пройдя за руководителем опергруппы к сараю, увидела на земле кусок брезента, на котором лежали куча костей и череп с клоками светлых волос.
Опер показал рукой на бесформенный предмет, возле которого на корточках сидел криминалист.
– Там был портфель.
Анна присела рядом и заглянула в лицо эксперту.
– Есть что-нибудь, подтверждающее личность?
Тот кивнул на почерневшую, сырую тетрадку, лежавшую рядом с портфелем.
Стерхова включила фонарик и стала разбирать расплывшиеся буквы:
– Ученицы… школы номер… Марины Юрьевой.
Эта минута горечи и одновременно торжества буквально воскресила Анну для новой жизни. Наконец, она получила подтверждение собственной версии. Теперь ей необходимо привязаться еще плотнее к личности Демулина. Для этого ей был нужен ордер на обыск его квартиры, а потом, возможно, и на его арест.
Раскопки продолжались до утра. Сначала копали только в сарае, потом, выборочно, в тех местах, где был наименьший обзор. Ввиду того, что предполагаемые захоронения были старыми, поисковое оборудование, как и собаки, оказались бесполезными.
Ничего больше не обнаружив, утром они снялись с места и направились в город. В дороге Стерховой позвонил Семенов.
– Что там у тебя? Почему не звонил? – поинтересовалась она.
– С души воротит, Анна Сергеевна… – глухим голосом ответил Семенов. – Хозяйка наверху рыдает, как белуга. Не знаю, как будет здесь жить.
– Хозяйка разберется, – строго сказала Анна. – Доложите о результатах.
– Здесь целое кладбище.
Спала Стерхова не больше полутора часов. В девять она уже отправилась к судье с ходатайством о разрешении на проведение обыска в квартире Демулина и за ордером на его арест. Ее сильно беспокоило то, что возня в соседней квартире могла вызвать у него ненужные подозрения.
Действовать нужно было стремительно, чтобы не дать Демулину предпринять решительные действия. Однако судья счел неубедительными ее доводы относительно задержания Демулина. Таким образом, выдав разрешение на обыск, ей отказали в ордере на арест.