Продюсер Би-би-си знал свое дело туго, и глаза у него тоже имелись. Он заставил нас сделать второй заход, хотя и в первом не было никаких накладок, и сказал Кристине, не будет ли она добра не рвать на этот раз платье. Затем мы четверть часа маялись без дела, ожидая, пока найдут и доставят в студию крошечную старушку из костюмерной. И еще тридцать секунд, пока она зашивала Кристинино платье.
Второй дубль прошел чисто, но тускло, так что в эфир пошел первый, разрывание платья и все такие дела. Позднее мы узнали, что это было, как говорится, на грани фола (тогда как раз шла кампания против «вседозволенности», а — кой черт! — эпизод буквально сочился сексом), но телевизионщики сказали: «А хрен с ним» — и рискнули. Поступи они иначе, мы бы все равно пробились, хотя, скорее всего, и не с этим синглом (как я уже говорил, песня была далеко не ах). Но Кристина впарила ее публике. Тем, что разодрала на себе платье. Под такую приправу, как секс, публика схавает что угодно.
У меня была кассета с этой передачей, по нынешнему времени там нет ничего такого уж, но ведь это было тогда, в допанковую эпоху. Ну да, конечно, чуть обнаженное плечико не тянет на одну весовую категорию с членом Джима Моррисона, но не забывайте и того, что «ТОТР» — мирная программа для всей семьи. И даже пересматривая ее по десятому разу, лет через пять-шесть, я неизменно чувствовал, как шевелятся волосы на затылке и покалывает кожу от выступившего пота. Энергия, вот что там было, Кристина фонтанировала энергией, а Милн сумел зафиксировать это на пластинке. Энергия, драйв, их ни с чем не перепутаешь. Когда подростки видят их на экране, слышат из динамиков, они идут и покупают пластинку.
Что нам и требовалось. Все, одним словом, хорошо — за исключением пустяка. Какие ускорители вывели нас на орбиту? Секс и насилие, а для пущей радости — мужское насилие, направленное против женщины; феминистки готовы были разорвать нас в клочья, и я ничуть их не осуждаю. Некоторые группы зарабатывают себе славу, мы свою попросту купили.
Потом началось такое, что страшно вспомнить. Аршинные заголовки в газетах и письма читателей, письма и телефонные звонки на Би-би-си, дело едва не дошло до запроса в Палате общин. А вечером после передачи миллионы подростков ожесточенно дрочили под воспоминания о Кристине, а наутро они побежали в магазины и смели с прилавков наш сингл. Ну… может, и не миллионы, и не смели, но раскупали весьма прилично. Мы сразу встали на вторую строчку в топе, а вторая под Рождество обычно означает куда большие продажи, чем первая в любое другое время года. Наутро после программы наш альбом мгновенно выплыл из безвестности и стал именоваться не иначе как «с нетерпением ожидаемый»; когда же первый тираж поступил на прилавки, заждавшаяся публика мгновенно его расхватала. «Застывшее золото и жидкий лед» понравилось даже большинству критиков, что само уже достойно удивления. Прессовочный завод перешел на трехсменный график. Журналы, вроде тех, какие я брал на просмотр у своих соквартирников, наперебой (и безуспешно) предлагали Кристине огромные суммы за право сфотографировать ее в чем мать родила.
Эти сопливые подростки кончали, мы же только-только начали. Настоящая слава была впереди.
И снова странности, ирреальность. Уже через несколько лет я натыкался в старых газетах или у Мики в альбомчике на фотографии всех нас на каких-то там обедах-юбилеях в компании действительно знаменитых людей — других музыкантов, популярных артистов, политиков, даже принцев крови, из тех, что поменьше, и вот пожалуйста, вот вам они, а вот, на заднем плане, я — и я этого абсолютно не помнил. Ничего. Нуль. Nada. Если спросить меня: «Встречался ты с этими людьми?», я поклянусь чем угодно, что нет. Полный провал в памяти.
Весь следующий год прошел как в бреду. Вам знакомы ощущения, когда надерешься в хлам, а утром не можешь вспомнить, чего ты так вчера куролесил? Здесь было то же самое, только отключка продолжалась не ночь, а год. Задним числом я просто поражаюсь, как это мне удалось не выскочить на мостовую перед грузовиком, не отписать какому-нибудь хмырю права на все мои будущие композиции, не ляпнуть чего-нибудь такого, чтобы меня потащили в суд за клевету и оскорбление, попросту не спиться и не сесть на иглу; я был на том самом автопилоте, который если не всегда, то обычно проводит закоренелых алконавтов через все бури и ураганы пьяного разгула, не позволяет им вывалиться из окна или затеять драку с хулиганской шоблой.
«Еще один дождливый день» (с вокалом Дейва, но если вы посмотрите запись программы «Top Of The Pops», в которой мы впервые выдали эту песню на публику, то непременно заметите, что камера задерживается больше на Кристине, чем на солирующем Дейве) занял в феврале семьдесят пятого третье место. Если Дейв (он означил себя на альбоме как «Дейви» и навеки остался таковым в сознании публики) все страдал, когда же наши синглы доберутся наконец до первой строчки, то я не придавал этому особого значения, ведь зато наш альбом продержался первым целых пять недель. Вполне возможно, что многие люди не покупали сингл только потому, что у них была уже эта песня на альбоме, пусть и в другой версии.
Я сильно подозревал, что в действительности Дейва волновало совсем другое: он хотел сохранить за собой лидерство в группе и опасался, как бы «Эй-ар-си» не предпочла ему Кристину — из тех соображений, что ее сингл был лучше принят публикой. А я-то думал, он только на героя гитары замахивался.
Были еще два интересных момента. Во-первых, как-то после нашего первого появления на телевидении я сказал Дейву, что за последнее время Кристина заметно выросла, и не столько в технике пения, сколько в подаче, в том, как она двигается на сцене, как уверенно себя держит. Если тогда, на концерте в Пейсли, Крис показалась мне чуть ли не чопорной, то теперь из нее получилась самая настоящая… ну, не думаю, что я употребил слово «стерва», но, в общем, высказался в этом смысле. Я объяснял это благотворным влиянием Майка Милна и Большого Сэма — ну, и попросту тем, что мы теперь вырвались на оперативный простор, стали считай что звездами. «Да нет, — ухмыльнулся Дейв. — Драть их надо, вот и все дела». Он заговорщицки подмигнул и удалился.
А мне-то, дураку, казалось самоочевидным, что они приступили к этому занятию задолго до знакомства со мной, ну а кроме того… да кой хрен, я и вообще внутренне отвергал саму эту идею, и не сказать, чтобы просто из ревности. Мудак, выругал я себя. Бойскаут сраный.
Ну, и во-вторых, все та же мелкобуржуазная расчетливость. Пару лет назад я спросил у Рика Тамбера, почему это «Эй-ар-си» никогда не удовлетворялась самыми безупречными миксами, сделанными для альбома, и для каждого сингла микшировала песни наново? Рик ухмыльнулся, как игрок, собирающийся шлепнуть на стол флэш-рояль в ответ на твою тузовую тройку.
— А потому, — сказал он, — что серьезные фэны непременно подумают о покупке альбома синглов, но в то же самое время некоторые даже из самых серьезных фэнов никогда не покупают сорокапятки, и альбом синглов они тоже не купят, если весь материал у них уже есть на обычных альбомах, а когда мы ставим везде разные миксы, им приходится покупать альбом синглов, в результате чего мы с тобой зарабатываем больше, ведь они купят семь альбомов вместо шести или восемь вместо семи, уж как там получится, но в любом случае мы продаем больше альбомов при том же количестве материала и при том же студийном времени, пусть там его доля в стоимости пластинки и совсем маленькая, но все на пользу, как говорят русские: «Пять бабушек — рубль»…
Это объяснение растянулось еще минут на десять; и кто бы подумал, что он только что занюхал солидную дозу колумбийского «Аякса».
Вы поняли, что тут самое интересное? Господи, да мне бы такое и в голову не пришло. Они с самого начала думали на пять-шесть альбомов, на пять-шесть лет вперед, такое вот перспективное планирование. Это вам и есть менталитет среднего класса, умение смотреть в будущее. Они разумно тратят свое жалованье, а потому никогда не стреляют до получки, они и безо всякой рекламы не забудут застраховать свою жизнь, ведь это инвестиция в будущее, они покупают себе крошечную, дурацкую машинку, чтобы хватило денег отдать детей в хорошую частную школу (да и вообще маленькая машина гораздо практичнее). Они могут держать в дому спиртные напитки, не считают святым долгом выхлебать их в первый же вечер. То ли дело наш славный рабочий класс. Есть у тебя деньги — пойди и потрать, есть в буфете бутылка — достань и выпей, отсюда и понедельная выдача зарплаты, и магазины, торгующие спиртным только на вынос.
Но есть и общие знаменатели. В мои школьные годы было очень важно знать какую-нибудь группу, настолько малоизвестную, что никто из твоих друзей о ней слыхом не слыхал, и не какую-нибудь там какую попало, а чтобы банда эта играла прогрессив. И если она потом становилась знаменитой (пусть даже все будут кричать «Продались! Продались!»), тебе был обеспечен статус человека с непогрешимым вкусом. Это то, что называется азартной игрой или инвестированием. Поиски лошади, которую хозяева до поры до времени намеренно придерживают, или акций, котирующихся низко, но вот-вот готовых взлететь. Все играют в одни и те же игры, просто какие-то люди зарабатывают на своем варианте игры деньги, а какие-то — нет.
Потом мы записали «All Wine Tastes Sour» [26]. По материалу альбома были выпущены два сингла; «Old Budapest» [27] (песня про записку, лежащую в камине) не поднялась выше восьмого места, но зато «You'd Never Believe» [28] с вокалом Дейва сразу взлетела на первое место, и только через три недели ее потеснила «Sailing» самого Рода Стюарта. Дейв ликовал.
Наш первый альбом стал золотым на той же самой неделе, когда второй вышел на первое место. Все песни «Кислого вина» вышли за моей подписью; я заранее договорился с Дейвом и Кристиной, что они разделят между собой двадцать процентов авторского гонорара. Это создало некоторую напряженность, однако я чувствовал твердую почву под ногами — немногочисленные опусы остальных членов группы были достойны разве что записи на кассетнике, так что либо соглашайтесь, либо я пошел.