Так что пойду-ка я по торной дороге, пусть меня лучше машиной переедет.
Я добрался до Задов Кеппоха к четырем с небольшими минутами. Новенький деревянный одноэтажный домик Джин стоял среди сосен, в близком соседстве с полудюжиной своих близнецов. Место для них выбрали красивое, с видом на каменистый берег, залив Слейт и еле проглядывавшие в вечерней дымке горы острова Скай.
В доме было темно. Я сел на забор и начал ждать. В паре соседних домиков горел свет, и я поминутно оглядывался, опасаясь, а вдруг там кто-нибудь подойдет к окну и увидит подозрительного типа… а потом я вдруг разозлился на себя, чего это я так легко смущаюсь, веду себя так, будто я и вправду в чем-то виноват. Я подпер подбородок рукой, ни дать ни взять тот мыслитель, и начал размышлять о связях между виной и смущаемостью.
В конце концов я решил, что такая задача мне не по зубам, во всяком случае — в настоящий момент. Но нельзя ли сделать из нее песню, вот в чем вопрос. Есть там эта связь или нету ее вовсе, дело десятое, а вот есть ли песня?
А кто ее знает, есть она или нет. Я сидел на заборе и беззвучно напевал другие песни — те, которые есть.
Фары я заметил еще издалека; машина подъехала к дому Джин и остановилась. Из ее окошек и сквозь ветровое стекло на меня смотрели еле различимые в сумраке лица. На дальней, невидимой мне стороне машины хлопнула дверца — кто-то, по-видимому, вышел. Я слышал голоса. Человек, вышедший из машины, разговаривал с водителем и с кем-то еще. Женский, очень молодой голос громко сказал: «Тогда подождите немного».
Из-за машины появилась девочка. Высокая, стройная, с темными, коротко стриженными волосами. Школьная форма, ранец. Девочка подошла ко мне, подняла лицо (я успел уже слезть с забора) и сказала:
— Извините, пожалуйста, вы мистер Уэйр?
— А-а… я… да. — Господи, да она-то откуда знает? После двух секунд лихорадочной умственной деятельности я пришел к единственному возможному решению: это Дон. — А вас зовут…
— Дон. Рада с вами познакомиться. — Она бесстрашно протянула мне крошечную, пугающе хрупкую ладошку. Дон. Я улыбнулся, вспомнив, как бабушка называла ее «умненькая». Девочка обернулась к машине и сказала: — Все в порядке, это мамин друг.
— Ну хорошо, Дон. До завтра.
— Да. Спасибо. Спокойной ночи. Проводив глазами машину, Дон повернулась ко мне:
— Мистер Уэйр, вы не откажетесь выпить у нас чашку чаю?
— Называй меня просто Дэниел, — сказал я минуту спустя, когда мы уже вошли в дом. — Пожалуйста.
Дон споро приготовила чай, разожгла сложенный в камине уголь.
— Ну вот и порядок, — сказала она, ставя передо мною чашку. — Вы посидите немного, у меня тут небольшое дело.
Дон вышла через кухню во двор, а я стал осматриваться. Домик был совсем еще новый, в нем пахло краской и недавно купленными коврами. Чуть пустоватая, но уютная гостиная производила смутное впечатление, что в нее переместили половину содержимого другой комнаты, из другого дома. Телевизор, видеомагнитофон, музыкальный центр. Компьютер. Глядя на эти вещи, я с облегчением заключил, что Джин отнюдь не бедствует.
Хлопнула наружная дверь, и Дон втащила в комнату огромную корзину дров. Я отставил чашку (ни капли не расплескав!) и бросился ей на помощь — слишком, конечно же, поздно.
— Спасибо. — Она опустила корзину рядом с камином и подбросила в огонь пару поленьев. — Мама скоро будет. Как вам понравился чай?
— Прекрасный чай, — сказал я, возвращаясь на прежнее место. Дон тоже села, прямая как струнка, не касаясь спиной спинки стула. Совсем худенькая, особенно лицо; в моих фантазиях она представлялась совсем иначе. Я попытался вспомнить, как выглядит ее отец, но смог создать только крайне туманный образ человека, одетого в рабочий комбинезон — хотя в тот единственный раз, когда я видел Джеральда, на нем был костюм.
Дон смотрела на меня и молчала. От этой девочки исходило такое странное, почти осязаемое спокойствие, что с каждой секундой мне становилось все более неуютно.
— А как ты догадалась, что это я? — спросил я, когда молчание стало совсем уже нестерпимым (для меня, но никак не для нее).
— По маминым описаниям, — улыбнулась Дон. — У нее есть все ваши пластинки, — добавила она. — А последнее время у вас ничего не выходило, верно?
— Да, и довольно давно.
— А почему?
— Э-э… — начал я и поспешно закрыл рот, так ничего и не сказав. Мне хотелось не отвечать ей, а уронить голову на стол и разреветься, но я мужественно взял себя в руки, откашлялся и все-таки заговорил.
— Ты задала очень хороший вопрос, — сказал я. — Скорее всего, это потому, что мне… осточертело. Осточертели записи, осточертела музыка.
Желание плакать исчезло, словно его и не было вовсе. Я сидел, смотрел на это спокойное, хладнокровное существо и чувствовал себя трехлетним ребенком.
— А в общем, — сказал я, — не знаю.
— О, — вежливо кивнула Дон и тут же выскочила из комнаты на звук подъезжающей машины. По задернутым шторам скользнули лучи фар. Мое сердце колотилось как бешеное. Ну да, только инфаркта мне и не хватало, да еще прямо здесь. Если кто-нибудь решит опротестовать мое завещание, возникнет крайне интересная юридическая ситуация.
Наружная дверь открылась. Я встал и пригладил свои лохмы. Шаги…
— Привет, зайка…
— Мама…
— Чмок. — (То бишь звук быстрого поцелуя. ) — Слушай, ты можешь закинуть эту лазанью в микроволновку? Я обещала народу поучаствовать в украшении зала, так что времени… Что?
Я откашлялся. Лицо у Джин было удивленное и чуть озабоченное. Я улыбнулся, бестолково взмахнул руками и снова опустил их по швам.
— Привет, Джин…
— Дэниел… — Джин положила сумочку и шарф в кресло и подошла ко мне. — Привет!
Она рассмеялась и крепко меня обняла, и я ее обнял и увидел в ее буйных, рыжих волосах первые серебряные паутинки. Джин отодвинулась, продолжая держать меня за руки, и взглянула мне прямо в глаза. За эти годы лицо ее чуть пополнело, стало более женственным, зрелым. Но уж никак не постарело.
— Откуда ты взялся?
В комнату смущенно проскользнула Дон.
— Да вот… был тут неподалеку… решил зайти… — сказал я и чуть не взвыл от отчаяния, запоздало осознав, что начинаю со лжи.
Джин покачала головой, расхохоталась и громко чихнула, едва успев поднести ко рту носовой платок.
— Насморк, — объяснила она, пряча платок, и снова покачала головой. — Я очень рада, что ты пришел. Как у тебя дела? Чем ты сейчас занимаешься? Ты голодный? Мне сейчас надо бежать… а может, ты… — Взгляд на Дон, смущенно стоявшую у дальней стенки. — Дон тебя…
— Дон напоила меня чаем, — сказал я. — Я… я подслушал, как ты ей что-то говорила про…
— Зал. — Джин снова повернулась ко мне. — Завтра танцы, а сегодня мы его украшаем. Пошли, поучаствуешь. У тебя, — она похлопала меня по груди, — как раз подходящий рост. А ты, — это уже относилось к Дон, — ты пойдешь с нами?
— Нет. — Дон смущенно улыбнулась и опустила глаза. — Нам много задано. Я пойду к Элисон, сегодня моя очередь.
Мы сели в машину, подкинули Дон к одному из соседних домиков и поехали в поселок.
— Я была уверена, что ты на машине, — сказала Джин. — Неужели ты приехал сюда поездом?
— Э-э-э… ну да, а как еще?
— И что же, совсем один? У вас же там и администраторы, и охранники, и всякие прихлебатели, и группиз…
— Да нет, я один.
— Ну что ж, очень здорово, что ты приехал. А ты тут задержишься? У нас есть свободная комната.
— Н-ну… пожалуй что задержусь. Я сказал в гостинице, чтобы мне зарезервировали номер.
— Что? — Чувствовалось, что мой ответ и позабавил Джин, и немного обидел. — Нет, об этом и речи быть не может. Если ты поселишься в гостинице, люди подумают, что у меня нет чистых простыней или еще что-нибудь.
— Ну, я боялся, что люди могут…
Я не договорил, потому что Джин уже выходила из машины. За те минуты, пока мы ехали, закат почти догорел, оставив на горизонте густо-красное, быстро тускневшее пятно. Мне показалось, что я вижу там и смутные очертания Ская, но скорее всего, его присутствие просто ощущалось.
— Красивое место, правда?
— Да, — согласился я, — красивое. А почему ты сюда приехала?
— Друзья, — улыбнулась Джин. — Я многих здесь знала. А вот почему ты сюда приехал?
— Я… мне захотелось тебя увидеть.
— Это хорошо, — кивнула Джин после секундного молчания; этот кивок я не столько увидал, сколько почувствовал. — Хорошо. А теперь пошли, я познакомлю тебя с нашими.
— Надеюсь, они не будут на меня коситься…
— А чего им на тебя коситься, — удивилась Джин.
— Ну, не знаю… Приехал какой-то, ни с того ни с сего…
— И слава богу, что приехал. Стыдно признаться, но я ведь страшная хвастунья. Я давно уже разболтала, что знакома с тобой, и теперь они ждут не дождутся, когда же ты нас осчастливишь. Я совсем уже было собралась уточнить, что знакома с оным великим рок-идолом довольно хорошо. — Перед дверью ратуши Джин коротко сжала мою руку. — И не бойся ты, пожалуйста, бросить на меня тень. Все это время я старалась создать себе репутацию порочной женщины, но ни разу не имела шанса подтвердить ее на практике.
Я не имел шанса ни увидеть, с каким лицом она это сказала, ни что-либо ответить, потому что мы уже вошли в ярко освещенный зал, где было полно людей, стоящих на столах и стульях, а также столов и стульев, на которых никто не стоял, и людей, таскавших длинные, блестящие полосы украшений, и людей, прикреплявших к стенам ватных Санта-Клаусов, снеговиков и серебристые остроконечные звезды, и еще там был совсем крошечный мальчик, носившийся по свободным участкам деревянного пола на трехколесном велосипеде, огибая людей и подныривая под столы, и люди смеялись, и громко переговаривались, и перебрасывали друг другу пакетики кнопок и рулоны скотча, и еще там громко играла музыка.
Меня познакомили с уймой людей, чьи имена я тут же поперезабывал, и приставили к развешиванию украшений, которые под потолком, но вскоре эта работа кончила