Как же обидно прозвучали эти слова! Сорвавшись с языка, они ранили гораздо больнее, чем мысленные сомнения.
– Я лично не выжила из ума, – энергично бросила Веспасия. – И, несмотря на более чем преклонные годы, пребываю в здравом уме. Это не так страшно, как вы можете подумать… в сущности, в старости даже есть особое удовольствие. Попробуйте почитать Роберта Браунинга[39], да побольше верьте в жизнь, моя дорогая. И никакого занудства нет в том, что человека тревожат вопросы доброты, честности и целомудрия. Жестокость, лицемерие и претенциозность… обычно невыносимо мучительны. Глупец может не заинтересоваться, но если он или она великодушны и заинтересованы вами, то вы быстро обнаружите, что симпатизируете такому человеку, какими бы ограничениями ни осложнялось его умственное восприятие.
– А почему могла Сесиль Антрим согласиться позировать для таких фотографий? – Миссис Филдинг вспомнила о своих размышлениях. – Если Джошуа узнает об этом, он будет ужасно огорчен… я думаю…
И внезапно она действительно ужаснулась, подумав, что он может не огорчиться, а лишь подумать, что сама Кэролайн отстала от жизни и судит все, цепляясь за свои устаревшие принципы.
Взгляд старой леди стал более пристальным. Ее серебристо-серые глаза лучились мягким сиянием в этой просторной и светлой, не заставленной мебелью гостиной. Солнце подчеркивало яркую зелень травы за окнами, и его лучи играли в кронах деревьев, недвижимо высившихся на фоне лазурных небес.
Кэролайн почувствовала себя прозрачной, словно нечаянно выставила напоказ все свои мысли, свои страхи.
– По-моему, вы немного несправедливы к нему, – искренне произнесла Веспасия. – Разумеется, он огорчится, но предпочтет судить ее более снисходительно, чем вам может показаться уместным. Разочарование наносит глубокие раны. Ему понадобится ваша уверенная поддержка. На мой взгляд, вам следует с полной серьезностью обдумать, что для вас самое ценное в жизни, и, держась за это, выбросить из головы все сомнения.
Ее гостья промолчала. Она уже поняла истинность своих чувств. И помог ей в этом Сэмюэль Эллисон.
Леди Камминг-Гульд немного подалась вперед. Она лишь слегка изменила позу, но между собеседницами возникло ощущение какой-то интимной близости.
– Вас беспокоит то, что вы старше его. – Это прозвучало как утверждение, а не вопрос. – Милочка, такая уж вы есть. И именно такой он полюбил вас. Не разрушайте своего образа, пытаясь стать другой! Если из-за этой печальной истории он потеряет подругу, которой восхищался, ему понадобится ваша сила, чтобы остаться честным и бороться за те ценности, которые вы представляете для него. Годы подвергают опасности нашу природу, но зрелость поистине драгоценна. Возможно, сейчас… ваш муж как раз очень нуждается в вашей мудрой и зрелой силе, – на губах пожилой дамы мелькнула легкая усмешка. – Настанет время, возможно, когда вы поменяетесь ролями, и тогда вы сами позволите ему быть сильнее, или умнее, или даже полностью отдадите ему бразды первенства! Тут нужно проявлять чуткость, только и всего. Порой, когда мы особенно нуждаемся в помощи, мы, по крайней мере, предпочитаем знать, что получим ее. Отложите пока в сторону ваши личные сомнения. Боритесь, как можете, за своих детей, не думая о себе. Только не теряйте самообладания! Это выглядит чертовски неподобающе.
Кэролайн не смогла удержаться от смеха. Веспасия тоже рассмеялась.
– Могу я предложить вам перо и бумагу? – спросила она. – Мы отправим послание Томасу, написав ему адрес того продавца. А я велю своему кучеру доставить его на Боу-стрит. Признаться, меня чертовски раздосадовало, что Шарлотта укатила в Париж. Теперь я понятия не имею, чем занимается Томас, и скучаю, как разряженная и забытая старая кукла! – С удрученно-ироничным видом она передернула плечами, блеснув светло-серым шелком платья. – Я давно пристрастилась к полицейским расследованиям и с тех пор нахожу светское общество безумно утомительным. Представители нашего молодого поколения играют в старые игры в высокомерном убеждении, что они первыми их придумали. А как, интересно, по их представлениям, они сами появились в этом мире?
Миссис Филдинг вдруг снова разобрал безудержный смех, и эта благословенная разрядка произвела на нее по-настоящему чудесное воздействие. Слезы заструились по ее щекам, и она не пыталась и не имела никакого желания удерживать их. На душе ее неожиданно потеплело, и она почувствовала, что удивительно проголодалась. Ей захотелось чая… с кексами!
Пока Кэролайн переживала за Марию Эллисон и тщетно старалась придумать, как утешить ее, Питт сидел за кухонным столом, читая последнее письмо от Шарлотты. Содержание так захватило его, что налитый в чашку чай успел простыть.
Дорогой и любимый мой Томас!
На редкость оригинальным способом я наслаждаюсь последними днями моего пребывания в Париже. Путешествие прошло чудесно, и я не сомневаюсь, что после отъезда из Франции мне сразу захочется более живо восстановить его в памяти. Поэтому я разглядываю все с особым вниманием, стараясь мысленно запечатлеть яркие образы… игру света на речных волнах, солнечные пятна на старых каменных стенах… некоторые здания устрашающе прекрасны и окутаны тайнами древней истории.
Я размышляю обо всех происходивших здесь событиях, о том, как жили и умирали в них люди, о великих битвах за свободу, о периоде террора и торжестве победы… и, разумеется, еще об их нищете и моральных слабостях.
Интересно, приезжая к нам в Лондон, испытывают ли иноземцы такие же взрывные романтические чувства? Видятся ли им в нашем городе великие призраки прошлого: Карл Первый, невозмутимо принявший смерть после многолетней гражданской войны, королева Елизавета, вдохновившая войска на победный разгром Армады, Анна Болейн… и почему всегда вспоминаются казни? Почему они так важны для нас? Восстания, кровопролития и кончины прославленных деятелей… возможно, все они напоминают о жертвенном патриотизме?
Кстати, говоря о патриотической жертвенности, хотя в данном случае, по-моему, патриотизм ни при чем… однако один молодой французский дипломат – зовут его Анри Боннар – только что принес впечатляющую жертву в интересах своего друга. Как говорит наша хозяйка, об этом пишут во всех газетах. Очевидно, он служил в Англии, но вернулся в Париж, чтобы дать показания в том деле, что я описывала тебе, о мужчине, который говорил, что просто не мог убить девушку, поскольку в это время находился в ночном кабаре. В общем, он действительно развлекался в «Мулен Руж»! И этот дипломат провел с ним… целую ночь. Они отправились туда, как любые вполне приличные люди, но засиделись допоздна, когда печально известная танцовщица – Ла Гулю – отплясывала канкан без нижнего белья, как обычно… а потом перешла к еще более постыдным выступлениям. Но они были там вместе! Боннар поклялся в этом – крайне неохотно, могу добавить. Его посол явно будет недоволен. Сегодня весь Париж веселится по этому поводу… и подозреваю, что эти новости уже долетят до Лондона к тому времени, когда ты прочтешь мое письмо. По крайней мере, кое-кого в Лондоне они могут очень взволновать, особенно дипломатов из посольства. Бедный месье Боннар, дорого же обойдется ему спасение друга! Надеюсь, он все-таки не потеряет работу.
Сегодня вечером мы идем в оперу. Ожидается великолепное зрелище. Публика будет разодета по последней моде. Точно так же, как в Лондоне, парад самых изысканных куртизанок, традиционно кокетничающих с постоянными клиентами, хотя мне, разумеется, как благопристойной даме, об этом ничего не известно!
Да, во время этого путешествия я увидела много удивительного, но ничто на земле не заставит меня жить здесь постоянно. И наилучшая для меня новость заключается в том, что уже через несколько дней я буду дома и наконец опять увижу тебя.
Вряд ли ты получал какие-то известия от Грейси, верно? По-моему, она еще не слишком хорошо освоила чистописание, а Джемайме и Дэниелу, разумеется, и в голову не пришло написать домой. Надеюсь, они увлеченно строят замки из песка, ловят крабов и рыбешек в приливных водоемах, поедают сласти и самозабвенно барахтаются в грязных лужах, проводя незабываемо счастливое время.
Представляю, как много тебе приходится работать. Описанное тобой преступление производит зловещее впечатление. Должно быть, оно порождено какой-то тайной трагедией. Надеюсь, ты нормально питаешься и нашел все, что я оставила для твоих нужд. Без нас в доме, наверное, ужасно тихо? Или, напротив, удивительно спокойно? Верю, что ты не забываешь покормить Арчи и Ангуса. Не представляю, что они могли бы позволить тебе забыть о регулярной кормежке.
Очень скучаю и буду счастлива скоро оказаться дома.
Вечно преданная тебе,
Томас вновь медленно перечитал письмо – не потому, что невнимательно отнесся к каким-то его словам, а просто из-за того, что ему хотелось продлить ощущение близости с женой. Ему даже казалось, что в коридоре уже звучат ее торопливые шаги, что вот-вот распахнется дверь и она войдет в кухню.
К тому же ее письмо помогло разрешить загадку исчезновения Анри Боннара. Полицейский вдруг невольно улыбнулся. После долгих мучительных размышлений его приятно порадовала мысль о том, что исчезновение француза объяснялось самыми великодушными причинами. Томас надеялся, что посол в Лондоне оценит преданность другу как качество, значительно превосходящее неблагоразумие посещения ночного заведения с крайне сомнительной репутацией. Даже если верны слухи о его скандальной непристойности, молодые люди всегда были склонны посещать подобные места, пусть даже из любопытства и известной бравады.
Не из-за этого ли он пылко спорил с Орландо Антримом? Может, последний стремился убедить его в необходимости поехать и дать показания? И в итоге Боннар, видимо, согласился…