Он рассмеялся. Лицо его преобразилось, сделалось таким красивым, что она чуть не ахнула.
– Мы полгода пытались заставить Талли этим заняться.
– Я не хотела…
– Не волнуйся, не подвела ты ее. Поверь мне, я знаю, чего ждать от Талли.
– И чего же?
– Страсти, – коротко ответил он, заталкивая обертку от сэндвича в пенопластовый стаканчик из-под супа.
Кейт вздрогнула от его тона и тут же поняла, как сильно влипла. Можно сколько угодно себе напоминать, что он начальник, – это не сработает. Не изменит ощущений, которые накрывают ее с головой, едва он оказывается рядом.
Будто летишь в пропасть. Иначе и не описать.
Остаток дня она отвечала на звонки, сортировала документы и без конца проигрывала в голове эти последние секунды у него в кабинете, его простой, честный ответ: страсти.
И никак не могла стереть из памяти восхищенную улыбку, с которой он произнес это короткое слово.
Глава двенадцатая
Все лето после выпуска Талли казалось, что она в раю. Они с Кейт нашли недорогую, но отлично расположенную квартиру, обставленную в стиле шестидесятых, – окна выходили прямо на Пайк-плейс-маркет. Утварь привезли из бабушкиного дома, заполнили шкафы на кухне купленными еще в сороковых кастрюлями и фарфоровой посудой. По стенам развесили любимые плакаты, все поверхности уставили своими фотографиями в рамках. Однажды к ним заглянула миссис Маларки и, помимо нескольких пакетов с продуктами, принесла искусственные цветы в кадках – чтобы, мол, было поуютнее.
Район, в котором они поселились, определил стиль их жизни. Из дома можно было пешком дойти сразу до нескольких баров. Больше всего им нравились «Афинянин» в здании рынка и старинный, закопченный паб «Вирджиния Инн» на углу. В шесть утра они переходили улицу под гудки автомобилей и писк сдающих назад грузовиков с продуктами, брали кофе в «Старбаксе» и покупали круассаны во французской пекарне «Ле Панье».
Обе работали и не были обременены семьей, поэтому дни их быстро подчинились привычному распорядку. Каждое утро они шли завтракать и, сидя за железными столиками на улице, читали газеты. «Нью-Йорк таймс», «Уолл-Стрит джорнэл», «Сиэтл таймс» и «Пост-Интеллидженсер» заменили им Библию. Покончив с чтением, они ехали в офис, где ежедневно узнавали что-нибудь новое о мире теленовостей, а после работы переодевались в сверкающие блузки с подплечниками и брюки-бананы, чтобы отправиться в один из многочисленных клубов в центре города. Слушали самую разную музыку: панк-рок, нью-вейв, рок-н-ролл, поп – чего душа попросит.
Талли больше не надо было скрывать свои отношения с Чедом, поэтому тот частенько присоединялся к их ночным вылазкам, и они отлично проводили время втроем.
Именно об этом они с Кейт мечтали много лет назад, сидя на темном берегу Пилчака, и Талли наслаждалась каждой минутой.
Вот и сейчас они вместе приехали на работу, вышли из машины и всю дорогу до офиса болтали не умолкая.
Но, едва открыв дверь, Талли поняла: что-то стряслось. У окна Матт второпях упаковывал съемочное оборудование. Джонни у себя в кабинете орал на кого-то по телефону.
– Что происходит? – спросила она, швырнув сумку на чистенький и опрятный стол Кейт.
Матт вскинул голову:
– Протестная демонстрация. Надо ехать.
– А Кэрол где?
– В больнице. Рожает.
Талли поняла, что это ее шанс. Даже не подумав постучать, она ворвалась в кабинет Джонни.
– Выпусти меня в эфир. Я знаю, ты считаешь, мне пока рано, но я готова. И все равно больше ставить некого.
Он повесил трубку и взглянул на нее:
– Я уже им сказал, что делать репортаж будешь ты. Думала, на кого я тут ору? – Обогнув стол, он подошел ближе. – Не подведи меня, Талли.
Конечно, это жуть как непрофессионально, но сдержаться Талли не смогла – набросилась на Джонни с объятиями.
– Ты лучший. Будешь мной гордиться, вот увидишь.
Она была уже в дверях, когда Джонни кашлянул, прочищая горло, и окликнул ее. Талли обернулась.
– Почитать-то не хочешь, о чем будет репортаж? Или так и рванешь вслепую?
Щеки Талли вспыхнули.
– Упс. Я почитаю, конечно.
Джонни вручил ей пачку скользких, только из факса, листов.
– Что-то там про домохозяйку из Йелма, которая разговаривает с духами. Джей Зи Найт[80].
Талли нахмурилась.
– Что-то не так? – спросил Джонни.
– Да нет. Просто… есть у меня одна знакомая в Йелме.
– Ну, с друзьями встречаться будет некогда. Давай, за работу. Возвращайтесь к двум, не позже, надо успеть смонтировать.
Без Матта и Талли офис погрузился в тишину. До этого Кейт всего один раз оставалась наедине с Джонни. Слегка обескураженная этой тишиной и неотвязной мыслью о том, что Джонни сидит вот там, за порогом своего кабинета, и даже дверь не потрудился закрыть, она отвечала на звонки слишком поспешно и дышала в трубку так, будто запыхалась на бегу.
Талли наполняла офис шумом и суетой. Она жила новостями, и ни одна подробность их производства не казалась ей незначительной. По сто раз на дню она приставала к Джонни, Кэрол и Матту с вопросами, просила у них совета по всякому поводу.
Кейт бессчетное количество раз видела, как Матт за спиной у Талли закатывает глаза. Кэрол и вовсе в последнее время не отличалась любезностью – старалась с Талли вообще не разговаривать. Впрочем, не похоже было, чтобы Талли это сильно расстроило. Для нее имели значение только новости: сегодня, завтра и всегда.
Кейт, напротив, куда больше интересовалась людьми, с которыми она работала, чем новостями, за которыми те гонялись. Кэрол моментально прониклась к ней дружескими чувствами и частенько приглашала вместе пообедать и поболтать о предстоящих родах, а в офисе нередко просила доработать текст репортажа или помочь с поиском информации. С Маттом Кейт тоже успела сблизиться и часами слушала его рассказы о проблемах в семье, о любимой женщине, которая отказалась за него выйти.
Только с Джонни ей не удалось подружиться.
Рядом с ним она превращалась с трясущийся студень. Одного его взгляда, одной улыбки хватало, чтобы она тут же выронила все, что держала в руках. Передавая ему сообщения, она вечно запиналась, а выходя из кабинета, каждый раз спотыкалась о кромку ковра.
Жалкое зрелище.
Сперва Кейт думала, что все дело в его внешности. Эти синие глаза, черные волосы, идеальные черты, какие и должны быть у ирландца-католика, – и улыбка, которая лучами расходилась по лицу, так что у Кейт каждый раз дыхание перехватывало.
Она надеялась, что эта глупая влюбленность скоро пройдет, она узнает Джонни поближе и перестанет сходить с ума от одного его вида. Ну или по крайней мере выработает хоть какой-то иммунитет к его улыбке.
Не сработало. Каждое его слово, каждое движение лишь сильнее затягивали аркан на ее сердце. Постепенно она поняла, что за ширмой циника скрывается настоящий идеалист, к тому же переживший большое горе. Что-то сломало Джонни, выбросило его на периферию собственной жизни, и эта неразгаданная тайна мучила ее.
Кейт подошла к груде видеокассет в углу, которую явно не помешало бы разобрать. Едва успела вытащить несколько штук, как в дверях кабинета возник Джонни.
– Эй, – окликнул он Кейт. – Занята?
Она выронила кассеты. Дура.
– Да нет, не то чтобы.
– Пойдем, может, пообедаем? Работы сегодня немного, а жевать магазинные сэндвичи у меня уже сил никаких нет.
– Э-э… ладно.
Она постаралась сосредоточиться на простых действиях: включить автоответчик, надеть свитер, взять сумку.
Подошел Джонни:
– Готова?
– Идем.
Вместе они перешли улицу, свернули за угол. Время от времени их плечи соприкасались, и каждый раз она остро ощущала его близость.
В ресторане Джонни провел ее к столику в углу, у окна, выходившего на залив и магазины на пристани. Почти сразу же явилась официантка, чтобы принять заказ.
– Тебе хоть алкоголь-то можно по закону? – с усмешкой спросил Джонни.
– Очень смешно. Но я не пью на работе.
Кейт передернуло от собственных слов – ну надо же, какая правильная. Дура, подумала она снова. Когда официантка ушла, Джонни, явно стараясь сдержать улыбку, сказал:
– Ответственная ты девушка.
– Женщина, – поправила его Кейт, от души надеясь, что не покраснела.
Тут он уже не смог не улыбнуться.
– Я пытался сделать тебе комплимент.
– И ничего лучше ответственной придумать не смог?
– А что бы ты предпочла услышать?
– Ну там… сексуальная. Неотразимая. Гениальная. – Она нервно хихикнула, совсем как девчонка. – В общем, понимаешь – то, что обычно хотят услышать женщины.
Она улыбнулась. Впервые ей представился шанс произвести на него впечатление, обратить на себя внимание. И она собиралась им воспользоваться.
Джонни откинулся на спинку стула – не потому ли, что внезапно решил установить дистанцию между ними? Кейт вдруг страшно пожалела, что так и не переспала ни с кем из своих парней в колледже. По ней небось за версту видно, что девственница.
– Сколько ты у нас работаешь? Месяца два?
– Почти три.
– И как тебе?
– Нормально.
– Нормально? Странный ответ. Эту работу обычно или любят, или ненавидят. – Поставив локти на стол, он придвинулся ближе: – Есть в тебе страсть к нашему делу?
Опять это слово. Вот что отделяет зерна от плевел, отличает Кейт Маларки от Талли Харт.
– Д-да.
Джонни вгляделся в ее лицо, затем понимающе улыбнулся. Неужто эти голубые глаза видят ее насквозь?
– В Талли она определенно есть.
– Да.
Явно стараясь, чтобы это прозвучало непринужденно, он спросил:
– Кстати, она с кем-то встречается?
Кейт удалось сохранить невозмутимый вид, она даже не вздрогнула – что вполне тянуло на достижение. Теперь хоть ясно, зачем он ее пригласил. Могла бы, впрочем, и сама догадаться. Она хотела было сказать: «Да, они уже несколько лет вместе», но не посмела. Талли и Чед, конечно, перестали прятаться, но и напоказ свои отношения не выставляли.