– Пришлось самолет нанять. Про счет даже думать не хочу. – Он бросил букет на стул и подошел к жене. – Привет, милая. Прости, что так долго.
– Это был мальчик, – сказала Кейт и разрыдалась, прижимаясь к нему изо всех сил.
Талли услышала, как вместе с ней плачет и Джонни. Миссис Маларки обняла ее за талию.
– Он ее любит, – сказала Талли тихо. Память о той ночи, которую они с Джонни провели вместе, все это время ослепляла ее, запирая в давно забытом прошлом, точно муху в янтаре. Она ведь так и продолжала думать, что Кейт – просто запасной вариант, вице-мисс на конкурсе.
Но это… это никакой не запасной вариант.
Миссис Маларки потянула ее к двери.
– Конечно, любит. Пойдем, пусть они побудут вдвоем.
Они взяли стаканчики с кофе и вышли в коридор, где сидел, скрючившись на неудобном стуле, мистер Маларки. Глаза у него были красные.
– Как она?
– С ней там Джонни, – ответила миссис Маларки, легонько тронув мужа за плечо.
Впервые за долгие годы Талли почувствовала себя чужой в этой семье.
– С ней должна быть я.
– Ты не волнуйся, Талли, – ответила миссис Маларки, внимательно вглядываясь в ее лицо. – Ты нужна ей и всегда будешь нужна.
– Но теперь все изменилось.
– Разумеется, изменилось. Кейти замужем. У каждой из вас свой путь. Но подругами вы останетесь навсегда.
У каждой свой путь.
Вот он, этот очевидный факт, который она все отказывалась замечать.
Следующие несколько дней они по очереди навещали Кейт. В четверг настала очередь Талли. Она позвонила на работу, сказалась больной и весь день просидела с Кейт. Они играли в карты, смотрели телик, разговаривали. Но если точнее, Талли в основном слушала. Каждый раз, открывая рот, она старалась сказать что-нибудь ободряющее, но чувствовала, что получается так себе. В ее подруге теперь ощущалась какая-то тоска, которая обесцвечивала ее, вымывала привычные черты, и это было до того ново, до того дико, что Талли казалось, будто дружба их вывернулась наизнанку. Никакие ее слова не приходились к месту.
Около восьми вечера Кейт сказала:
– Ты подумаешь, что я совсем уже, но я спать. Через час уже Джонни приедет. Так что езжай домой. У тебя еще впереди ночь безудержного секса с этим твоим новым парнем, как его, Тед?
– Тодд. И я что-то не в настроении для безудержного секса. А впрочем…
Улыбнувшись, она помогла Кейт подняться по лестнице и улечься в постель. Затем собралась с духом:
– Ты представить не можешь, как сильно я хочу подобрать правильные слова, от которых тебе стало бы легче.
– Могу и представляю. Спасибо.
Кейт закрыла глаза.
На мгновение Талли замерла у кровати, чувствуя себя совершенно беспомощной, – непривычное для нее чувство. Затем со вздохом спустилась на кухню и принялась за посуду. Когда она вытирала полотенцем последний стакан, входная дверь отворилась, затем мягко захлопнулась.
На пороге стоял Джонни с букетом роз. Со своей новой стрижкой, в модных потертых джинсах и белых кедах «адидас» с торчащими наружу язычками он казался совсем молодым – больше двадцати не дашь. За все годы их знакомства Талли ни разу не видела его таким печальным, таким разбитым.
– Привет, – сказал он, положив букет на журнальный столик.
– Судя по твоему виду, выпить тебе не помешает.
– Да проще уже капельницу поставить. – Он попытался улыбнуться. – Спит?
– Ага.
Талли достала из бара бутылку скотча и плеснула в стакан, лишь едва разбавив содовой. Себе налила бокал вина и, подхватив оба напитка, вышла к Джонни.
– Пойдем на пирсе посидим, – сказал он, принимая из ее рук стакан. – Чтобы Кейт не разбудить.
Талли взяла куртку и следом за ним вышла на улицу. Они уселись рядом, совсем близко, болтая ногами над темной гладью озера, точно подростки.
Стояла тишина. В небе, освещая крыши домов и отражаясь в окнах, висела круглая луна. Издалека доносился рев автомобилей, проносящихся по мосту, вода мерно шлепалась о сваи.
– Ты как? Если по-честному? – спросила Талли.
– Волнуюсь за Кейти.
– Это я знаю. Но я про тебя спрашиваю.
– Бывало и получше.
Он сделал глоток скотча.
– Ты счастливчик, – сказала Талли, прижимаясь к нему плечом. – Она тебя любит, а если уж Маларки влюбилась, то это на всю жизнь.
Едва произнеся эти слова вслух, она снова почувствовала, будто распадается на части. Будто одиночество, все это время державшееся на расстоянии, вдруг начало стремительно приближаться. Она впервые задумалась, как сложилась бы ее жизнь, если бы она была похожа на Кейт, если бы выбрала любовь. Удалось бы ей узнать, каково это – по-настоящему быть частью целого, чьей-то второй половиной? Она рассеянно скользила взглядом по черноте озера.
– Что такое, Талли?
– Да вот завидую вам с Кейт.
– Тебе не нужна такая жизнь.
– А какая жизнь мне нужна?
Он обнял ее за плечи.
– Ну это ты и без меня знаешь. Карьера на федеральном канале.
– Думаешь, это значит, что я поверхностная?
– Нашла у кого спрашивать, – усмехнулся Джонни. – Я тебе вот что скажу: давай я попробую сделать несколько звонков. Рано или поздно мы тебе найдем местечко.
– Ты серьезно?
– Конечно. Но тебе придется набраться терпения, быстро такие дела не делаются.
Она повернулась к Джонни, крепко его обняла и прошептала:
– Спасибо тебе.
Как же хорошо он ее знает. Без слов понял то, о чем сама она только что догадалась: для нее пришло время двигаться дальше.
Кейт чувствовала себя совершенно измотанной, но сон все не шел. Она лежала в постели, уставившись на скошенный потолок, и ждала мужа.
В сердцевине их отношений до сих пор гнездился страх: стоило чему-нибудь пойти не так, и она вспоминала, что всегда была для него запасным вариантом. Сколько она ни убеждала себя в обратном, какая-то темная, тайная частичка ее души продолжала в это верить и бояться.
Этот страх разрушал ее. Разъедал – так же, как воды Пилчака, поднимаясь, размывали собственные берега, откусывали и уносили с собой комья земли.
На первом этаже послышался какой-то звук.
Он дома.
Слава богу.
Она с трудом вылезла из кровати и спустилась по лестнице.
Свет нигде не горел. Огонь в камине почти погас, лишь тлели, оранжево подмигивая, последние угли. Сперва Кейт решила, что ошиблась и дома никого нет, но мгновение спустя заметила тени на пирсе. Двое, сидят совсем близко, соприкасаясь плечами. Лунный свет вырезал их серебристые силуэты из черноты озера. Она тихонько прокралась к двери и вышла наружу. Легкий ночной ветерок взъерошил волосы, забрался под ночную рубашку.
Талли повернулась к Джонни, обняла его, прошептала что-то ему на ухо. Его ответ затерялся среди плеска волн. Он вроде бы засмеялся, а может, и нет, трудно сказать.
– Веселитесь без меня?
Она и сама услышала, как ломко звучит ее голос, и сделала резкий вдох, пытаясь скрыть свой страх. Она понимала, правда понимала, что Джонни повернулся к Талли вовсе не для того, чтобы поцеловать ее, но та темная, тайная частичка ее души подозревала обман. Это подозрение крохотной ядовитой каплей плескалось глубоко внутри, но даже одной капли яда достаточно, чтобы отравить бочку воды.
Джонни тут же вскочил на ноги, подбежал к ней, притянул к себе, поцеловал. Оторвавшись от его губ, она оглянулась в поисках Талли, но они были одни на пирсе.
Впервые в жизни Кейт жалела, что любит его так сильно. Такая любовь опасна – она чувствовала себя беспомощным младенцем, брошенным на улице в бурю. Хрупким и перепуганным. Когда-нибудь эта любовь ее погубит – в этом Кейт уже не сомневалась.
Шли месяцы, год закончился, начался следующий, и все это время Талли честно пыталась быть терпеливой и верить в лучшее, но к концу мая почти отчаялась. Ничего хорошего восемьдесят восьмой ей не обещал. Стояло жаркое весеннее утро, и Талли отчаянно старалась по максимуму насладиться возможностью побыть в кадре – ее попросили заменить постоянного ведущего. Когда эфир закончился, она отправилась к себе в кабинет.
Не успев даже усесться за стол, она услышала:
– Талли, вторая линия.
Она подняла трубку и нажала белую кнопку, возле которой тотчас загорелся огонек.
– Таллула Харт.
– Здравствуйте, миз Харт. Говорит Дик Эмерсон. Я программный директор в нью-йоркском офисе NBC. Насколько я понимаю, вы ищете позицию на федеральном канале?
Сердце у Талли чуть не остановилось.
– Верно.
– У нас в утренней передаче открылась вакансия корреспондента.
– Серьезно?
– На следующую неделю уже запланировано почти пятьдесят собеседований. Конкуренция будет жесткая.
– Я тоже человек не мягкий, мистер Эмерсон.
– Приятно говорить с целеустремленной личностью. – Талли услышала, как он зашуршал листками бумаги. – Я попрошу секретаря организовать ваш перелет и проживание. Она вам позвонит и предоставит полную информацию – и о проживании, и о дате собеседования. Вам подходит?
– Да, разумеется. Благодарю вас, сэр. Поверьте, я вас не разочарую.
– Хочется верить. Терпеть не могу попусту терять время. – Он на мгновение умолк. – И передайте от меня привет Джонни Райану.
Талли отключилась и тут же набрала номер Кейт и Джонни.
– Алло? – после первого же гудка ответила Кейт.
– Я люблю твоего мужа.
Повисла короткая пауза.
– Вот как?
– Он мне организовал собеседование на NBC.
– На следующей неделе, да?
– Ты знала?
Кейт рассмеялась.
– Разумеется, знала. Он так давно этим занимался. И между прочим, твоя покорная рассылала кассеты.
– После всего, что случилось, ты еще умудрялась обо мне думать? – не веря своим ушам, выговорила Талли.
– Ты и я против всех, Талли. Некоторые вещи не меняются.
– Теперь я по-настоящему зажгу этот мир. – Талли залилась счастливым смехом. – Мне наконец-то спичку дали!
Нью-Йорк оказался именно таким, каким представлялся Талли в мечтах. Первую неделю она ходила по шумным улицам, точно Алиса в Стране чудес, запрокинув голову, ошалело сжимая в руках пачку новеньких визиток с логотипом