– Молодой человек, не поможете старику? – Леха вздрогнул и замер. Немногочисленные прохожие обтекали странную пару. Берензон чуть заметно улыбнулся и взял Королева под руку. – Не бойся, я тебя не зарежу, просто поговорим. Давайте только не так быстро, молодой человек, это просто прогулка, а не парад физкультурников. Не спешите, осмотритесь, какая кругом осень, ежегодное чудо воскрешения лета. Покурите, что ли, если вас это успокоит, хотя я бы на вашем месте просто глубоко вдохнул, чувствуете, какой запах?
Леха подчинился и сделал глубокий вдох. Пахло действительно хорошо, как если бы у солнечного света был запах сухой листвы и теплой пыли.
– Люблю Безымянку за то, что все рядом. Куда угодно можно дойти пешком, а по дороге обязательно встретишь кого-нибудь знакомого, а если долго здесь жить, то даже запомнишь, кого где можно встретить. – Королев пообещал себе каждый день менять маршруты. Берензон, читая его мысли, продолжил: – Можно даже разными путями ходить, но если конечная цель одна, а у всех живых существ, молодой человек, она одна, то, как ни петляй, все равно никуда не денешься. Ходишь, ходишь по одним и тем же улицам, как зверь в клетке. Не задумывались?
Королев внимательно слушал Берензона, ожидая какого-то подвоха. Они вышли на улицу Свободы и медленно приближались к Лехиному дому.
– Обещаю, сегодня вы вернетесь домой целым и невредимым, – прихватывая Лехину руку, сухо рассмеялся Берензон. – Какая странная теперь молодежь. На Ивана не побоялся с ножом бросаться, а меня аж до дрожи боитесь. Давайте вот здесь встанем, немного передохнем. Вы знаете, кто ваш дом строил?
– Пленные немцы, говорят, – ответил Королев, понимая, что страх приковал его к старику.
– Некоторые из этих домов – пленные немцы, другие – трудмобилизованные из деревень, а третьи – лагерные зэки. Такие непохожие люди, а все строили дома, и неплохо ведь вышло, что поразительно. Пойдемте дальше. – Берензон медленно побрел по тротуару, Леха поплелся за ним, стараясь сдерживать шаг. – У нас с вами вышло нехорошо, и это надо исправить. Я много говорю, а сейчас скажу еще больше, старости это простительно. Вам кажется, что это я поступил нечестно. Но знаете, молодой человек, я за свою долгую жизнь понял одну странную вещь. Трудно это простыми словами объяснить, но я попробую: все, что с нами ни случается, мы сразу кладем на весы: хорошо – нехорошо, удача – неудача, и только спустя долгие годы понимаем, к добру ли это с нами случилось или к худу. Главная же мудрость в том, что происходит все не хорошо и не плохо, а так, как надо, ведь иначе и быть не может.
– Я не понимаю, – честно признался Леха.
– Я вам на примере объясню. Жил-был на свете маленький еврей и, как все умные и хитрые люди, считал себя самым умным и самым хитрым. Он прилежно учился, и все говорили, что это очень хорошо. После он пошел на работу, и оказалось, знания его никому не нужны, а вроде как даже и мешают. Пришлось заниматься плохими делами, прикрывать плохих людей, и знаете, молодой человек, жизнь того еврея с тех пор пошла в гору. Он иногда мучился, мол, нельзя воровать, обманывать и воров покрывать, но деньги – такая вещь для совести… Потом тех плохих людей поймали и вместе с ними – того еврея и отправили в лагерь. Он думал, в жизни ничего не может быть хуже, а оказалось, в тюрьме он еще нужнее. Как он тогда жил, как никогда не жил. Простой зэк, а было больше, чем у начальника. Сколько там в лагере было плохого, ой-ой-ой, молодой человек, ой-ой-ой. Расстрелы, убийства, голод, холод, из-за каждого угла на тебя смерть смотрит. Потом лагерь закрыли, и это казалось так хорошо. Иди куда хочешь, делай что пожелаешь. Новый мир, молодой человек, новая жизнь, а у того еврея тяжелей времени и не было. Работы нет, никому не нужен, тратил, что скопил, как ни старался, прежнего не вернул. Вот и судите, молодой человек, знают люди, что для них хорошо, что плохо? Не знают. Правильно ли этот еврей жизнь прожил или неправильно? Не знаю. Зато жил он долго, здесь, молодой человек, надо жить долго. Время все меняет, даже если кажется, что это невозможно, запомните мои слова. Время все меняет. Если б мне кто-нибудь тогда об этом сказал, я бы все сокровища за это отдал. Кстати, о делах.
Они остановились в сквере, недалеко от дома Берензона. Леха, утомленный непонятными рассказами, совсем перестал бояться и закурил.
– Вы думаете, к чему я вам все это рассказываю, молодой человек? К тому, что платина вам не нужна. Милиция ее ищет до сих пор, в кругах криминальных про нее говорят, не по вам это дело. Отдайте ее мне и живите спокойно. – Берензон чуть заметно улыбнулся, щурясь на теплое солнце, и протянул Лехе руку. Королев инстинктивно пожал протянутую ладонь, в ней лежали деньги. – Это извинения за сорванную сделку. Мне пора, молодой человек, приятно было поговорить. Вот Ваня, он вам сейчас все детали объяснит.
– В прошлый раз не попрощались. – Леха обернулся: за его спиной стоял Иван, в руках у него был выкидной нож. – Ты в бане оставил, забирай, хорошая вещь, если пользоваться умеешь. Сам сделал?
Королев быстро схватил нож и зачем-то кивнул.
– Хорошая работа, такой умелец на зоне не пропадет. Готов слушать? – Леха уже устал молчать и слушать, но выбора ему никто не оставлял. – Принесешь слитки, скажем, через месяц. В любой день, как достанешь. Оставишь их охраннику в бане.
– Че?! – Королев не мог понять только что услышанное.
– Ниче. Возьмешь и принесешь слитки.
– Это мне зачем?
– У тебя есть мать, сестренка младшая, ты ж не хочешь, чтоб с ними несчастье произошло? – Только в этот момент до Лехи начала доходить суть происходящего. – Мало ли что? Один раз у твоей мамки сумку на улицу вырвут, а в другой раз встретят после ночного дежурства. Ты ж до этого доводить не будешь, верно?
– Нет у меня слитков.
– У друга своего забери. Вы ж вместе на дело ходили?
– Он не отдаст.
– Потому мы с тобой, а не с ним разговариваем. Понятно?
– Я тоже не отдам, – оглядевшись в поисках прохожих, сказал Леха.
– Отдашь, обязательно отдашь, – спокойно возразил Иван и, не прощаясь, пошел по тропинкам скверика в сторону арки.
Голова Лехи была забита обрывками разговоров с Берензоном. Только в подъезде, когда полез за ключами, он вспомнил, что взял у него деньги. Пятьсот рублей сотенными бумажками. «Как же я их разменяю?» – подумал Королев и вошел в квартиру. В прихожей стоял запах валерьянки. Из маминой комнаты выскочила Люська.
– Маму ограбили, сумку отобрали, там ключи, документы, аванс был.
– Твари, – застонала мать из своей комнаты. – Средь бела дня из рук вырвали. В день получки подстерегли.
– Мама в милицию ходила, – подняла упавшее знамя истерики Люся. – Там сказали, документы, может, подкинут, а деньги точно не вернешь, и замок надо менять. Леш, смени замок.
Игорь задремал в каморке под перестук дождя по шиферу. Через темный полусон он слышал обрывки разговоров, пока кто-то бесцеремонно не пнул его кресло ногой.
– Вставай, грузчик, состав пришел. Вася тебя одного к голове зовет, – доложил Виталик.
На улице мелкой пылью шел дождь, ветер гонял ее в разные стороны, чаще всего в лицо Цыганкова. Игорь попытался закурить на ходу, но спички трижды гасли. Он выкинул на перрон промокшую папиросу и ускорил шаг. Вася ждал его в кабине грузовика.
– Грузи по-быстрому, чтоб не промокло, – бросил он через полуоткрытое окно.
Цыганков забрался в первый вагон, привыкая к полумраку. Пахло внутри приятно. Небольшие аккуратные мешки были нетяжелыми, он быстро переносил их в кузов, где уже стоял Вася, раскладывая их по ящикам. Погрузка заняла полчаса.
– Садись, прокатимся.
– Так у меня работа, – неуверенно возразил Игорь.
– Я твоя работа, – усмехнулся Вася, заводя мотор.
– Че это такое легкое было?
– Это кофе. Не унюхал?
– Я не пробовал никогда, – глядя в окно, ответил Цыганков.
– Ну и не хуй привыкать, – с добрым смешком ответил шофер.
– Откуда вы все это везете?
– Тебе этого знать не надо и трепаться про это не надо.
– Понятно, – угостился сигаретой Игорь и закурил, глядя, как мелкие капли слетают со стекла.
Вася потянулся к дворникам, но потом решил оставить все как есть. Они заехали во дворы и остановились.
– Посиди пока, – сказал шофер и вышел из кабины.
В зеркало заднего вида Цыганков видел, как Вася стучится в дверь и ему открывает приличного вида женщина. «Это же тетя Зина, Иркина мать», – узнал Игорь и сообразил, что они подъехали к универмагу. Шофер махнул ему рукой. Пора грузить.
Игорь начал переносить мешки в подсобку, Вася ему помогал, и дело пошло гораздо быстрее. В небольшой комнате ярко горела лампа и стоял густой запах кофе. Они складывали в один угол, а когда закончили, Вася указал на почти такие же мешки в другом углу:
– Эти в машину.
Тетя Зина им на пути не попадалась. «Наверное, специально никого нет», – думал Цыганков, а потом просто устал и носил мешки механически. Когда все было сделано, они с Васей снова поехали.
– А в этих мешках что?
– Тоже кофе. Только хороший, – ответил шофер, выезжая на Победу, и, глядя на дорогу, спросил: – Надумал со своим добром? Продашь нам?
– Не обидите? – спокойно спросил Цыганков, закуривая папиросу.
– Своих не обманываем, – усмехнулся Вася. – Пацан ты дельный, с тобой еще работать. Сколько у тебя?
– Пять слитков.
– Сколько хочешь?
– Пять тысяч.
– Дорого, – помотал головой Вася. – Товар паленый, значит, переплавка, потом ювелирам еще башлять. Давай две с половиной, как своему. Все равно никто, кроме нас, брать его не станет.
– Давай, – кивнул Игорь.
Машина остановилась. Дождь усилился, капли бежали по стеклу плотным потоком, скрывая улицу.
– Недолго эту слякоть перетерпеть осталось, скоро холода придут, – рассмеялся Вася, протягивая руку для прощания. – Домой тебя привез. Твой рабочий день закончен. С товаром тебе Виталик объяснит потом, че да как.