И по «Пендлтону» он ходил с пистолетом. Расстрелял два необычных синих экрана, отсутствовавших в коридоре до события, которое Туайла Трейхерн назвала «прыжком». И когда Бейли высказался в том смысле, что наилучший вариант — собрать всех жильцов и держаться вместе, Дайм с ним не согласился, да еще тоном, который не так уж и отличался от враждебного. А одна его фраза: «Что идет вверх, не может идти вниз, если определиться, что такое низ», — вообще прозвучала бессмыслицей.
Бейли решил, что начать сбор жильцов им следует с южного крыла третьего этажа, а потом двинуться вниз и вернуться в это северное крыло в самом конце, чтобы дать Дайму время взять себя в руки, исходя из предположения, что подобное возможно. В любом случае Бернард Абронович, который жил один в квартире «3-Д», находился в больнице, а потому не отправлялся вместе с ними в путешествие во времени. Сенатор Блэндон из квартиры «3-Г» к этому времени обычно уже успевал набраться и мог оказаться еще менее общительным, чем Микки Дайм. Поэтому и к политику, судя по всему, заходить следовало в последнюю очередь.
— И что все это значит? — спросил Кирби Игнис, вероятно, вышедший из квартиры сестер Капп следом за Бейли и услышавший его разговор с Даймом.
— Не знаю. Мы дадим ему время адаптироваться, успокоиться. Сначала пройдемся по южному крылу. Посмотрим, дома ли Сайлес.
Квартира адвоката располагалась на углу, рядом с квартирой сестер Капп. Бейли нажал на кнопку звонка, но не услышал мелодичной трели. Не ответили и на стук в дверь. Дверь они нашли открытой — замок не работал — и после того, как Сайлес не ответил на вопрос Бейли: «Кто-нибудь дома?» — он и Кирби переступили порог квартиры старика.
Кирби держал в руке фонарик, который позаимствовал у Туайлы Трейхерн, то есть женщины и дети остались с фонариком Спаркл и пистолетом Марты. Помня торопливое описание чудовищ, которых видели женщины, помня демона из буфетной, с которым столкнулась Салли, да и таинственного пловца, которого он лично видел рано утром в бассейне, Бейли обеими руками сжимал рукоятку «беретты» калибра 9 мм.
Как и во всех других комнатах, где они побывали после прыжка, в квартире адвоката мебель отсутствовала, зато хватало грязи, мусора, плесени и светящихся грибов, желтоватый свет которых наводил на мысли об умирающем солнце. Кирби не служил ни в армии, ни в полиции, но ему хватало ума, чтобы понять, чем обусловлено поведение его напарника. От него требовался лишь анализ ситуации, и он не путался под ногами у Бейли. Вел себя так, будто они давно уже работали в паре. Поэтому осмотр комнат много времени у них не занял.
Приближаясь к последнему, еще не осмотренному помещению, ванной комнате, примыкающей к спальне, они увидели через открытую дверь грязно-желтое свечение. Запах плесени, который повсюду преследовал их в этом «Пендлтоне», с каждым шагом становился все более резким и неприятным. Остановившись на пороге, они направили луч фонаря внутрь и увидели нечто вроде абстрактной инсталляции, созданной безумным скульптором: светло-зеленые, с черными пятнами змееподобные формы, вытянувшиеся вдоль стен. Неподвижные, но зловещие, словно парализованные в момент совокупления, переплетающиеся не только вдоль вертикальных поверхностей, но и занявшие часть пола, превратив ее в змеиное гнездо. В нескольких местах на этом отвратительном переплетенье росли кучки грибов, в тех же цветах, некоторые размером с кулак Бейли, другие — в два кулака, на толстых ножках, со шляпками в форме колокола.
— Две различные формы, но единый организм, — заметил Кирби Игнис.
— Организм? Вы хотите сказать, это животное?
— Грибы — это организм. По моему разумению, это грибы.
— С подвижностью у них, надеюсь, не очень, в отличие от тварей, которых видели другие.
— Я бы не советовал заходить туда, чтобы это выяснить.
И хотя змеевидные грибы внезапно не обрели подвижность, они начали пульсировать, словно сквозь них проходили какие-то комки, действительно напоминая змей, проглатывающих мышь за мышью.
Том Трэн
В черном виниловом плаще и широкополой шляпе, надежно защищающих от дождя, Том Трэн вышел из переоборудованной пристройки для хранения карет, закрыл за собой дверь, сделал несколько шагов по вымощенной камнем дорожке, и гроза прекратилась, как по мановению волшебной палочки. Дождь более не лил, брусчатка высохла, по ясному, звездному небу плыла полная луна.
В крайнем недоумении — со шляпы и плаща на брусчатку падали капли воды — Том развернулся… и увидел, что пристройки для хранения карет больше нет, так же, как нового, больших размеров, отдельно стоящего гаража. Мощеная дорожка вела к воротам в высокой, восьмифутовой стене, за которой находился двор. К счастью, и стена, и ворота остались на прежних местах, только бронзовые ворота лишились многих декоративных деталей и висели на погнувшихся, наполовину вывернутых петлях.
Тут же Том осознал, что исчезли не только пристройка и гараж, но и здания, построенные на вершине и склоне Холма Теней. Ни единого огонька не горело в восточной части города… потому что ее больше не существовало. Черная ночь простиралась на восток, подсвеченная только молочным лунным светом, влажным и туманным.
Еще ребенком Том Трэн узнал, что у смерти много нарядов, не только черная ряса с капюшоном, и прячется она за множеством лиц. Смерть везде, имя ей — легион, и ускользнуть от ее ока не под силу никому, но в некоторых местах ее можно встретить чаще, чем в других. И Том чувствовал, что на востоке, в этом море темноты, которую не нарушал ни один огонек, прячутся бесчисленные орды смертей и каждое поле и лес — место убийства.
Приглядевшись к ближайшей створке ворот, Том увидел, что средняя петля вырвана из стены с мясом, а две другие сильно проржавели. «Пендлтон», похоже, простоял заброшенным многие десятилетия, и Том в ужасе задался вопросом, а не увидит ли он, посмотревшись в зеркало, глубокого старика?
Ландшафтные фонари не подсвечивали двор, а окна трех крыльев «Пендлтона» светились не так ярко, как обычно, да еще каким-то грязно-желтоватым светом, чего раньше не случалось. Деревья исчезли, фонтаны разрушились, зато хватало растений, принадлежность которых к тому или иному виду при лунном свете он определить не мог.
Том явно чувствовал себя не в своей тарелке в мире, где внезапно стал чужаком. Дрожащий и сбитый с толку, он плелся по тропе, как персонаж одной из народных сказок о духах, призраках и богах, которые рассказывала ему мать много лет тому назад в далеком Вьетнаме. Он будто перенесся в «Поиски страны Счастья», или в «Магический камень ворона», или в «Дом вечности». Какие-то растения, напоминающие высокий бамбук, но с более толстым и не таким твердым стволом и дыхательными корнями, тут и там нависали над тропой. Всякий раз, когда один из этих болтающихся корней касался его лица, возникало ощущение, что корень этот — некое животное, поглаживающее щеку или оплетающее ухо. Трэн отбрасывал его, холодея от ужаса, содрогаясь.
Он добрался до двери между двором и западным коридором — она находилась напротив внутренней двери вестибюля, — достал ключи из кармана плаща, и уже собирался войти в «Пендлтон», когда услышал за спиной странный шум, словно кто-то с шумом выдыхал воздух, при этом шипя. Этот шум сопровождали не менее странные стучаще-скребущие звуки. Казалось, усталая лошадь шла к нему, сначала ставя копыта на землю, а потом волоча ноги, словно не знала, сможет ли она еще раз поднять их.
Повернувшись к залитой лунным светом тропе, Том не увидел ничего такого, что могло бы издавать подобные звуки, но его внимание привлекло движение в окне третьего этажа южного крыла. Подсвеченное желтоватым светом, к стеклу прижималось бледное лицо Филдинга Уделла, который, возможно, и не замечал Тома. В этот самый момент Уделл среагировал на что-то, увиденное на тропе ближе к воротам, а стуки и поскребывание прекратились. Шипение и шумное дыхание, однако, остались, хотя и чуть изменили тональность. Внезапно, определенно выказывая испуг, Уделл отшатнулся от окна. Мгновением позже с тропы до Тома вновь донеслись стучаще-скребущие звуки. Нечто, испугавшее Уделла, теперь приближалось к Тому, по-прежнему скрытое высокой растительностью и одним или двумя поворотами тропы.
Том вновь повернулся к двери, вставил ключ в замочную скважину… и обнаружил, что замок не открывается. Пошебуршил ключом, вытащил, снова вставил, но ничего не изменилось. Или замок заржавел, или за прошедшие годы его заменили.
За спиной Тома раздался крик, пронзительный, как вопль ребенка, нетерпеливого и вздорного ребенка, и, когда Том повернулся, чтобы лицом к лицу встретить идущего по тропе, последовал второй крик, более злобный, чем первый… и жаждущий. В тридцати футах от Тома из-за поворота, продираясь сквозь растительность, нависшую над тропой, появилось существо о шести ногах, ростом с Тома и как минимум в два раза превосходящее его весом.
То ли открылись ворота ада, то ли Том сошел с ума, но такой монстр если и мог жить за пределами преисподней, то лишь в горячечных фантазиях паранойяльного психопата.
Хулиан Санчес
Пересекая столовую, Хулиан сразу понял, что и в этой комнате мебели нет. Во-первых, с пола исчез ковер, во-вторых, эхо шагов по выложенному плитами известняка полу отражалось от стен иначе, чем в обставленной комнате.
Голоса, которые он слышал мгновениями раньше, смолкли. Он остановился, прислушиваясь. С помощью психического радара Хулиан мог определять местоположение окружающей его мебели, а не менее надежная интуиция позволяла ему узнавать о присутствии других живых существ. Даже стоящий на месте человек издавал звуки, которые не могли укрыться от Хулиана. Переминался с ноги на ногу, дышал, облизывал губы, у него тикали часы… но, если исключить звуки, источником которых служил он сам, в комнате царила тишина.
Хулиан не родился слепым. Зрения он лишился в одиннадцать лет, когда обнаруженная у него ретинобластома потребовала удаления обоих глазных яблок. Соответственно, у него остались зрительные воспоминания, которые позволяли ему создавать ментальные образы и даже общую картину — включая и цвета, — отталкиваясь от той информации, что он получал от четырех остальных органов чувств. Кружа по квартире, мысленным взором он видел каждую комнату в мельчайших деталях, хотя на самом деле попал сюда после долгих лет слепоты.