| Peckem There was no word about Orr the next day, and Sergeant Whitcomb, with commendable dispatch and considerable hope, dropped a reminder in his tickler file to send a form letter over Colonel Cathcart's signature to Orr's next of kin when nine more days had elapsed. | 29. Пеккем Прошел день, а Орр не давал о себе вестей, и сержант Уитком с похвальной быстротой и с надеждой в сердце бросил в папку трудных дел записочку с напоминанием самому себе послать через девять дней близким родственникам Орра официальное письмо за подписью полковника Кэткарта. |
| There was word from General Peckem's headquarters, though, and Yossarian was drawn to the crowd of officers and enlisted men in shorts and bathing trunks buzzing in grumpy confusion around the bulletin board just outside the orderly room. | Зато подал о себе весточку штаб генерала Пеккема. Йоссариан увидел толпу офицеров и рядовых в шортах и трусиках, сгрудившихся у доски объявлений, рядом со штабом эскадрильи. Толпа удивленно гудела, и Йоссариан не смог пройти мимо. |
| 'What's so different about this Sunday, I want to know?' Hungry Joe was demanding vociferously of Chief White Halfoat. | - Что такого особенного в этом воскресенье, скажи на милость? - шумел Заморыш Джо, наседая на Вождя Белый Овес. |
| 'Why won't we have a parade this Sunday when we don't have a parade every Sunday? | - Почему именно в это воскресенье у нас не будет парада, если у нас по воскресеньям вообще не бывает парадов? |
| Huh?' | А? |
| Yossarian worked his way through to the front and let out a long, agonized groan when he read the terse announcement there: Due to circumstances beyond my control, there will be no big parade this Sunday afternoon. | Йоссариан, работая локтями, пробился сквозь толпу и завыл смертным воем, прочитав следующее лаконичное извещение: "По причинам, от меня не зависящим, в это воскресенье большой дневной парад не состоится. |
| Colonel Scheisskopf Dobbs was right. | Полковник Шейскопф" |
| They were indeed sending everyone overseas, even Lieutenant Scheisskopf, who had resisted the move with all the vigor and wisdom at his command and who reported for duty at General Peckem's office in a mood of grave discontent. | Доббс оказался прав. За океан посылали всех, даже полковника Шейскопфа, который сопротивлялся, как черт, используя все силы и всю мудрость, отпущенные ему матушкой-природой. В весьма подавленном состоянии духа он явился в кабинет генерала Пеккема, чтобы доложить о своем прибытии к месту дальнейшего прохождения службы. |
| General Peckem welcomed Colonel Scheisskopf with effusive charm and said he was delighted to have him. | Полный обаяния генерал Пеккем приветствовал полковника Шейскопфа и заявил, что он в восторге от его прибытия. |
| An additional colonel on his staff meant that he could now begin agitating for two additional majors, four additional captains, sixteen additional lieutenants and untold quantities of additional enlisted men, typewriters, desks, filing cabinets, automobiles and other substantial equipment and supplies that would contribute to the prestige of his position and increase his striking power in the war he had declared against General Dreedle. | Один лишний полковник в его штабе означал, что теперь он мог начать требовать двух дополнительных майоров, четырех дополнительных капитанов, шестнадцать дополнительных лейтенантов и неисчислимое количество дополнительных рядовых и сержантов, пишущих машинок, письменных столов, шкафов, автомашин и другое столь же необходимое оборудование и снаряжение, которое способствовало бы приумножению престижа генерала Пеккема и увеличило бы его ударную мощь в войне против генерала Дридла. |
| He now had two full colonels; General Dreedle had only five, and four of those were combat commanders. | Теперь у генерала Пеккема стало два полковника, в то время как у генерала Дридла их было пять, но четверо из них были строевыми командирами. |
| With almost no intriguing at all, General Peckem had executed a maneuver that would eventually double his strength. | Таким образом, почти без всяких интриг генерал Пеккем умелым маневром удвоил свою мощь. |
| And General Dreedle was getting drunk more often. The future looked wonderful, and General Peckem contemplated his bright new colonel enchantedly with an effulgent smile. | И если учесть, что генерал Дридл закладывал за воротник все основательней, будущее рисовалось генералу Пеккему в самом восхитительном свете, и он созерцал своего новенького полковника с лучезарной улыбкой. |
| In all matters of consequence, General P. P. Peckem was, as he always remarked when he was about to criticize the work of some close associate publicly, a realist. | Ко всем важным вопросам генерал Пеккем подходил с реалистических позиций. Во всяком случае, так он обычно заявлял перед тем, как публично учинить разнос своим ближайшим подчиненным. |
| He was a handsome, pink-skinned man of fifty-three. His manner was always casual and relaxed, and his uniforms were custom-made. | Это был красивый, розовощекий мужчина пятидесяти трех лет от роду. Он ходил в форме, сшитой на заказ, держал себя свободно и непринужденно. |
| He had silver-gray hair, slightly myopic eyes and thin, overhanging, sensual lips. | Волосы его отливали серебром, глаза были слегка близорукие, а губы - выпуклые и чувственные. |
| He was a perceptive, graceful, sophisticated man who was sensitive to everyone's weaknesses but his own and found everyone absurd but himself. | Это был внимательный, приятный, утонченный, человек, чутко реагирующий на любые, даже самые ничтожные ошибки окружающих, только не на свои собственные. |
| General Peckem laid great, fastidious stress on small matters of taste and style. | Все, что делали другие, он считал абсурдным. |
| He was always augmenting things. Approaching events were never coming, but always upcoming. | Будучи натурой тонкой и привередливой, генерал Пеккем придавал грандиозное значение всяким мелочам в области литературного стиля и вкуса. Он не преувеличивал, а "гипертрофировал" значение каких-то вещей. Он ходил не на концерт, а "в концерт". |
| It was not true that he wrote memorandums praising himself and recommending that his authority be enhanced to include all combat operations; he wrote memoranda. | Неверно, что он сочинял меморандумы, в которых, набивая себе цену, требовал предоставить ему широкие полномочия и передать руководство боевыми операциями, - нет, он требовал "расширения своих прерогатив с тем, чтобы курировать военные операции". |
| And the prose in the memoranda of other officers was always turgid, stilted, or ambiguous. | Язык меморандумов, написанных другими офицерами, всегда был "выспренним, ходульным или сомнительным". |
| The errors of others were inevitably deplorable. | Чужие ошибки неизменно были "прискорбными". |
| Regulations were stringent, and his data never was obtained from a reliable source, but always were obtained. General Peckem was frequently constrained. | Его указания были "обязательны к исполнению". |
| Things were often incumbent upon him, and he frequently acted with greatest reluctance. It never escaped his memory that neither black nor white was a color, and he never used verbal when he meant oral. | Он располагал не просто верными сведениями, а "информацией", полученной обычно из "хорошо осведомленных источников". Генерал Пеккем часто действовал с величайшей неохотой, но "подчиняясь диктату сложившихся обстоятельств". Никогда он не забывал, что черное и белое - не цвета, и никогда не ошибался в употреблении слов "одевать" и "надевать". |