| The remaining wing revolved as ponderously as a grinding cement mixer as the plane plummeted nose downward in a straight line at accelerating speed until it struck the water, which foamed open at the impact like a white water lily on the dark-blue sea, and washed back in a geyser of apple-green bubbles when the plane sank. | Оторвавшееся крыло вертелось медленно и деловито, словно барабан бетономешалки, а сам самолет с нарастающей скоростью падал носом вниз, пока не врезался в воду. От удара море вспенилось, и на темно-голубой глади выросла белая лилия, а едва самолет скрылся под водой, лилия опала бурлящей россыпью яблочно-зеленых пузырей. |
| It was over in a matter of seconds. | Все было кончено за несколько секунд. |
| There were no parachutes. | Никто не выпрыгнул с парашютом. |
| And Nately, in the other plane, was killed too. | А в самолете, которому Доббс снес хвост, погиб Нейтли. |
| The Cellar Nately's death almost killed the chaplain. | 36. Подвал Узнав о гибели Нейтли, капеллан чуть сам не умер. |
| Chaplain Shipman was seated in his tent, laboring over his paperwork in his reading spectacles, when his phone rang and news of the mid-air collision was given to him from the field. | Он сидел у себя в палатке и, нацепив очки, корпел над бумагами, как вдруг зазвонил телефон и с аэродрома сообщили о воздушной катастрофе. |
| His insides turned at once to dry clay. | Внутри у капеллана как будто все оборвалось. |
| His hand was trembling as he put the phone down. | Дрожащей рукой он положил трубку на рычаг. |
| His other hand began trembling. | Другая рука тоже дрожала. |
| The disaster was too immense to contemplate. | Несчастье было столь громадно, что не умещалось в сознании. |
| Twelve men killed-how ghastly, how very, very awful! | Погибло двенадцать человек - как это чудовищно, страшно, невероятно! |
| His feeling of terror grew. | Ужас рос. |
| He prayed instinctively that Yossarian, Nately, Hungry Joe and his other friends would not be listed among the victims, then berated himself repentantly, for to pray for their safety was to pray for the death of other young men he did not even know. | Сколько раз капеллан безотчетно просил бога, чтобы смерть миновала Йоссариана, Нейтли, Заморыша Джо и остальных его друзей, а потом раскаивался и бранил себя: ведь молясь за благополучие своих друзей, он тем самым вымаливал смерть для других, совершенно неизвестных ему молодых людей. |
| It was too late to pray; yet that was all he knew how to do. | Сейчас молиться было слишком поздно, а ничего другого он делать не умел. |
| His heart was pounding with a noise that seemed to be coming from somewhere outside, and he knew he would never sit in a dentist's chair again, never glance at a surgical tool, never witness an automobile accident or hear a voice shout at night, without experiencing the same violent thumping in his chest and dreading that he was going to die. | Сердце тяжело стучало, стук его, казалось, доносился откуда-то извне. Он понял, что отныне, когда он сядет в кресло зубного врача, или взглянет на хирургические инструменты, или окажется свидетелем автомобильной катастрофы, или услышит крик в ночи, сердце его будет так же неистово биться о ребра и он будет ощущать такой же, как теперь, ужасный страх перед смертью. |
| He would never watch another fist fight without fearing he was going to faint and crack his skull open on the pavement or suffer a fatal heart attack or cerebral hemorrhage. | Он понял, что отныне, когда будет смотреть бокс, в голову ему обязательно полезет мысль о том, что однажды он упадет в обморок на тротуаре и проломит себе голову, или что его ждет неминуемый разрыв сердца и кровоизлияние в мозг. |
| He wondered if he would ever see his wife again or his three small children. | Он не был уверен, суждено ли ему еще увидеть свою жену и малышей. |
| He wondered if he ever should see his wife again, now that Captain Black had planted in his mind such strong doubts about the fidelity and character of all women. | "Да и стоит ли, - размышлял он, - вообще возвращаться к жене? - Капитан Блэк посеял в его душе сильные сомнения относительно женской верности и стойкости женского характера. |
| There were so many other men, he felt, who could prove more satisfying to her sexually. | И впрямь ведь, думал капеллан, существует множество других мужчин, которые с половой точки зрения больше бы устроили его жену. |
| When he thought of death now, he always thought of his wife, and when he thought of his wife he always thought of losing her. | Теперь, когда он задумывался о смерти, он всегда думал о жене, а когда он думал о жене, всегда боялся потерять ее. |
| In another minute the chaplain felt strong enough to rise and walk with glum reluctance to the tent next door for Sergeant Whitcomb. | Наконец капеллан собрался с силами, угрюмо насупился и заставил себя зайти в соседнюю палатку за сержантом Уиткомом. |
| They drove in Sergeant Whitcomb's jeep. | Они отправились на аэродром в сержантовом джипе. |
| The chaplain made fists of his hands to keep them from shaking as they lay in his lap. | Чтобы не дрожали руки, капеллан сжал кулаки и положил их на колени. |
| He ground his teeth together and tried not to hear as Sergeant Whitcomb chirruped exultantly over the tragic event. Twelve men killed meant twelve more form letters of condolence that could be mailed in one bunch to the next of kin over Colonel Cathcart's signature, giving Sergeant Whitcomb hope of getting an article on Colonel Cathcart into The Saturday Evening Post in time for Easter. | Он стиснул зубы, стараясь не слушать, как сержант Уитком радостно щебечет по поводу трагического происшествия: двенадцать убитых означали еще двенадцать официальных, за подписью полковника Кэткарта, писем соболезнования ближайшим родственникам погибших. А это давало сержанту Уиткому основание надеяться, что на пасху в "Сатердэй ивнинг пост" появится наконец статья, посвященная полковнику Кэткарту. |
| At the field a heavy silence prevailed, overpowering motion like a ruthless, insensate spell holding in thrall the only beings who might break it. | Над летным полем стояла тяжкая, давящая тишина, точно некий волшебник околдовал и безжалостно сковал все вокруг. |
| The chaplain was in awe. | Благоговейный ужас объял капеллана. |
| He had never beheld such a great, appalling stillness before. | Такой огромной, пугающей тишины капеллан еще никогда не ощущал. |
| Almost two hundred tired, gaunt, downcast men stood holding their parachute packs in a somber and unstirring crowd outside the briefing room, their faces staring blankly in different angles of stunned dejection. | Почти двести человек, усталых, исхудалых, с растерянным и унылым видом, стояли с парашютными ранцами у инструкторской мрачной, недвижимой толпой. |
| They seemed unwilling to go, unable to move. | Казалось, они не желают, да и не могут сдвинуться с места. |
| The chaplain was acutely conscious of the faint noise his footsteps made as he approached. | Капеллан отчетливо слышал слабое поскрипывание песка под своими каблуками. |
| His eyes searched hurriedly, frantically, through the immobile maze of limp figures. | Глаза его метались по застывшему скопищу поникших фигур. |
| He spied Yossarian finally with a feeling of immense joy, and then his mouth gaped open slowly in unbearable horror as he noted Yossarian's vivid, beaten, grimy look of deep, drugged despair. |