| 'Me big man,' he would shout. 'Me big photographer from Life magazine. | - Моя большой люди, - кричал он, - моя большой фотограф из журнала "Лайф"! |
| Big picture on heap big cover. Si, si, si! | Большой снимок на большой обложка! |
| Hollywood star. | Звезда Голливуд! |
| Multi dinero. | Много-много деньги. |
| Multi divorces. | Много-много разводов. |
| Multi ficky-fick all day long.' | Много-много шуры-муры целый день. |
| Few women anywhere could resist such wily cajolery, and prostitutes would spring to their feet eagerly and hurl themselves into whatever fantastic poses he requested for them. | Редкая женщина могла устоять перед таким коварным обольстителем. Проститутки с готовностью шли ему навстречу. |
| Women killed Hungry Joe. | Женщины доконали Заморыша Джо. |
| His response to them as sexual beings was one of frenzied worship and idolatry. | Его отношение к ним можно было назвать идолопоклонством. |
| They were lovely, satisfying, maddening manifestations of the miraculous, instruments of pleasure too powerful to be measured, too keen to be endured, and too exquisite to be intended for employment by base, unworthy man. | В его глазах они были прелестным, умопомрачительным, волшебным инструментом наслаждения - слишком сильного, чтобы его измерить, слишком острого, чтобы вынести, и слишком возвышенного, чтобы о нем мог даже помыслить низкий, недостойный мужчина. |
| He could interpret their naked presence in his hands only as a cosmic oversight destined to be rectified speedily, and he was driven always to make what carnal use of them he could in the fleeting moment or two he felt he had before Someone caught wise and whisked them away. He could never decide whether to furgle them or photograph them, for he had found it impossible to do both simultaneously. In fact, he was finding it almost impossible to do either, so scrambled were his powers of performance by the compulsive need for haste that invariably possessed him. | Когда перед ним оказывались обнаженные девицы, он никак не мог решить: то ли заключать их в объятия, то ли фотографировать. В результате он не делал ни того, ни другого. |
| The pictures never came out, and Hungry Joe never got in. | Во всяком случае, снимки никогда не получались. |
| The odd thing was that in civilian life Hungry Joe really had been a photographer for Life magazine. | Однако самым удивительным было то, что в мирное время Заморыш Джо действительно работал фоторепортером в "Лайфе". |
| He was a hero now, the biggest hero the Air Force had, Yossarian felt, for he had flown more combat tours of duty than any other hero the Air Force had. | Сейчас он был героем, самым большим, по мнению Йоссариана, героем в рядах военно-воздушных сил, потому что на его счету было больше боевых вылетов, чем у любого другого героя. |
| He had flown six combat tours of duty. | Он выполнил шесть норм боевых вылетов. |
| Hungry Joe had finished flying his first combat tour of duty when twenty-five missions were all that were necessary for him to pack his bags, write happy letters home and begin hounding Sergeant Towser humorously for the arrival of the orders rotating him back to the States. | Заморыш Джо выполнил первую норму, когда требовалось всего двадцать пять вылетов, чтобы начать собирать вещички, писать домой жизнерадостные письма и добродушно допекать сержанта Таусера вопросом, не пришел ли приказ об отправке домой, в Штаты. |
| While he waited, he spent each day shuffling rhythmically around the entrance of the operations tent, making boisterous wisecracks to everybody who came by and jocosely calling Sergeant Towser a lousy son of a bitch every time Sergeant Towser popped out of the orderly room. | В ожидании этого радостного известия он проводил каждый день, околачиваясь возле палатки оперативного отдела, громко отпускал шуточки по адресу каждого проходившего мимо и, улыбаясь, величал паршивым сукиным сыном сержанта Таусера, когда тот выскакивал из дверей штаба. |
| Hungry Joe had finished flying his first twenty-five missions during the week of the Salerno beachhead, when Yossarian was laid up in the hospital with a burst of clap he had caught on a low-level mission over a Wac in bushes on a supply flight to Marrakech. | Заморыш Джо налетал свои первые двадцать пять заданий в ту неделю, когда шли бои за плацдарм для высадки в Салерно и когда Йоссариана уложили в госпиталь с триппером, который он подцепил в кустах во время бреющего полета над одной дамой из женского вспомогательного корпуса в Маракеше, куда его посылали за боеприпасами. |
| Yossarian did his best to catch up with Hungry Joe and almost did, flying six missions in six days, but his twenty-third mission was to Arezzo, where Colonel Nevers was killed, and that was as close as he had ever been able to come to going home. | Йоссариан изо всех сил старался догнать Заморыша Джо, и это ему почти удалось - он сделал шесть боевых вылетов за шесть дней, но в день его двадцать третьего вылета в район Ареццо, когда Йоссариану оставалась самая малость до отправки домой, убили полковника Неверса. |
| The next day Colonel Cathcart was there, brimming with tough pride in his new outfit and celebrating his assumption of command by raising the number of missions required from twenty-five to thirty. | А на следующий день появился полковник Кэткарт, в новеньком мундире, сияющий и самодовольный, и отметил свое вступление в должность тем, что увеличил количество обязательных боевых вылетов с двадцати пяти до тридцати. |
| Hungry Joe unpacked his bags and rewrote the happy letters home. | Заморыш Джо распаковал свои чемоданы и написал домой новое письмо, но уже не такое жизнерадостное, как предыдущее. |
| He stopped hounding Sergeant Towser humorously. | Он перестал добродушно допекать сержанта Таусера. |
| He began hating Sergeant Towser, focusing all blame upon him venomously, even though he knew Sergeant Towser had nothing to do with the arrival of Colonel Cathcart or the delay in the processing of shipping orders that might have rescued him seven days earlier and five times since. | Он начал его ненавидеть лютой ненавистью, хотя и знал, что сержант ни в чем не виноват: ни в том, что прибыл полковник Кэткарт; ни в том, что задержали приказ об отправке Джо домой. А ведь поступи этот приказ на неделю раньше - и все было бы о'кей. |
| Hungry Joe could no longer stand the strain of waiting for shipping orders and crumbled promptly into ruin every time he finished another tour of duty. | Заморыш Джо не мог больше выдержать напряженного ожидания и, едва закончив очередной цикл боевых заданий, впадал а состояние полного душевного расстройства. |
| Each time he was taken off combat status, he gave a big party for the little circle of friends he had. | Всякий раз, когда его снимали с боевых вылетов, он устраивал выпивку для узкого круга друзей. |
| He broke out the bottles of bourbon he had managed to buy on his four-day weekly circuits with the courier plane and laughed, sang, shuffled and shouted in a festival of inebriated ecstasy until he could no longer keep awake and receded peacefully into slumber. | Четыре дня в неделю он летал на связном самолете по тыловым базам и попутно закупал виски "Бурбон". За сим следовали щедрые возлияния. Заморыш хохотал, пел, метался и орал в пьяном экстазе, пока хватало сил, и наконец мирно погружался в дремоту. |
| As soon as Yossarian, Nately and Dunbar put him to bed he began screaming in his sleep. | Йоссариан, Нейтли и Данбэр укладывали его в постель, и тут он начинал визжать во сне. |
| In the morning he stepped from his tent looking haggard, fearful and guilt-ridden, an eaten shell of a human building rocking perilously on the brink of collapse. | Утром Заморыш Джо выходил из палатки измученный, перепуганный, истерзанный чувством собственной вины, - не человек, а изъеденная оболочка человека. |
| The nightmares appeared to Hungry Joe with celestial punctuality every single night he spent in the squadron throughout the whole harrowing ordeal when he was not flying combat missions and was waiting once again for the orders sending him home that never came. | Кошмары посещали Заморыша Джо с потрясающей регулярностью каждую ночь после того, как он, выполнив норму боевых вылетов, перестал летать на задания. Он все ждал приказа об отправке домой, а приказ так и не приходил, и это было для него слишком мучительным испытанием. |
| Impressionable men in the squadron like Dobbs and Captain Flume were so deeply disturbed by Hungry Joe's shrieking nightmares that they would begin to have shrieking nightmares of their own, and the piercing obscenities they flung into the air every night from their separate places in the squadron rang against each other in the darkness romantically like the mating calls of songbirds with filthy minds. |