Пришедшая мысль неожиданно окрепла и не желала его покидать. По прошествии некоторого времени он стал ловить себя на том, что всерьез планирует заняться производством фальшивых купюр. Причем наиболее удачной формой для подделок он считал сторублевку, практически не имевшую цветных красок.
Мысль настолько прочно поселилась в его сознании, что со временем он не мог ни о чем думать, кроме как о производстве поддельных ассигнаций. А однажды, сев за стол, он набросал примерный план на предстоящий месяц. Первое, что следует сделать, – подыскать подходящую бумагу, краски, найти хороших граверов, способных выполнить лекала, а уже затем можно подумать об изготовлении типографских станков.
Печатание денег всегда было прерогативой государства, и к всякого рода мошенникам оно относилось весьма критически. Еще со времен царя Гороха особо хитроумным заливали в глотку свинец. Просвещенный век внес в наказание фальшивомонетчиков свои коррективы. Теперь их отправляли на каторжные работы, так что даже у самых закоренелых имелась надежда когда-нибудь вернуться к прибыльному ремеслу.
И все-таки в этом деле следовало проявлять крайнюю осмотрительность. Нечего было и думать о том, чтобы печатать деньги на территории Российской империи. Когда дело касалось фальшивых банкнот, сыскной аппарат проявлял чудеса изобретательности в поисках злоумышленников, так что лучше всего деньги печатать где-нибудь за границей.
После некоторых размышлений Савицкий решил, что наиболее благоприятной страной, ввиду значительных демократических свобод, является Франция. Ее правительство будет сквозь пальцы смотреть на изготовление денежных знаков других стран.
В сравнительно короткий срок Савицкий освоил технологию изготовления фальшивых денег, и скоро он свободно расплачивался ими на территории Российской империи и даже отдавал фальшивыми купюрами карточные долги.
Раз в полгода он возвращался в Париж и, заперевшись в подвале дома, некогда служившем винным погребом, печатал очередную партию денег. Затем заказывал дорожный сундук с двойным дном, куда аккуратно складывал ассигнации, и направлялся в Россию. Конфиденциальность, как и желание клиента, во Франции уважались, а потому ему ни разу не задали вопрос о столь необычном заказе. Главное, чтобы он был вовремя оплачен!
Первые негативные перемены произошли четыре года назад, когда он направлялся в очередной раз в Россию. На французской границе таможенник почему-то очень придирчиво осматривал его дорожный сундук. Даже несколько раз постучал пальцами по боковым стенкам, но, пробормотав нечто невразумительное, дал разрешение на отъезд.
Второй раз его заставили серьезно поволноваться уже в Москве, когда он, покупая себе жакет, расплатился фальшивой купюрой. Приказчик, въедливый малый лет двадцати пяти, довольно долго рассматривал сторублевку на свет, а потом вынес окончательный вердикт:
– Сойдет!
В третий раз, уже специально искушая судьбу, Серж попытался расплатиться сторублевкой в банке. Служащий довольно долго вертел ее в руках, смотрел на свет и даже для чего-то помуслякал уголки бумаги, вслед за чем признал ее подлинной. Подгоняемый дьяволом, устроившимся у него под языком, Константин Савицкий широко улыбнулся и сделал признание:
– А ведь эта купюра фальшивая.
– Вот оно как? – удивленно посмотрел на фальшивомонетчика банковский служащий. – Приносите таких денег как можно больше. Я их у вас все приму, – и, расценив жизнелюбие Савицкого по-своему, сказал: – Только вот вы зря смеетесь, молодой человек, в России появились фальшивые сторублевки весьма высокого качества. И начальство потребовало от нас, чтобы мы повнимательнее относились не только к сторублевкам, но и к лицам, которые их сдают.
Уголки губ Савицкого дрогнули, улыбка деформировалась в неприятный оскал.
– Пока в России такие проницательные служащие, ее финансовой безопасности ничто не угрожает.
Но с той минуты Константин Петрович стал пристальнее относиться к событиям, происходящим вокруг. Более не искушая судьбу, он выехал в Екатеринбург, где на фальшивые рубли прикупил у старателей золотого песка, после чего, не мешкая, отъехал в Париж.
Приехав в свой небольшой домик, который он снимал последние три года, Константин испытал большое разочарование. Едва он перешагнул порог, как к нему в комнату заявился хозяин, розовощекий корсиканец. Сочувственно закивав головой, он вдруг предположил, что его постоялец имеет какие-то конфликты с законом. Удивившись подобному предположению, Савицкий спросил, почему он так считает, и хозяин, будучи отзывчивым малым, рассказал без утайки о том, что в прошлом месяце три дня подряд около его дома вертелись агенты царской сыскной полиции. Дважды они подходили к нему, как хозяину дома, и расспрашивали о постояльце.
Расплатившись щедро с хозяином, Савицкий не стал более искушать судьбу – в ту же ночь, разобрав станок на части и аккуратно упаковав его в несколько объемных сундуков, он под именем Сергея Леонидовича Никифорова съехал в Россию.
Савицкий даже придумал себе легенду: представлялся отставным поручиком, уволенным из армии за карточный долг. Зная его страсть к карточным играм, которую он никоим образом не скрывал, в подобную легенду верилось легко.
Именно тогда он и задумал печатать не деньги, а процентные бумаги, имеющие куда меньше степеней защиты, чем денежные купюры.
Повернувшись, Савицкий увидел прямо перед собой грузного мужчину лет пятидесяти пяти, вида вполне добродушного, в старомодном галстуке и плащевой накидке. В шаге от него стояли еще три человека с непроницаемыми лицами. Природа таких людей была ему знакома. У них имеется скверная привычка носить в каждом кармане по пистолету.
– Извините, вы меня с кем-то спутали, – отвечал Савицкий.
Коротко поклонившись, он попытался было пройти, но молодой человек, стоявший рядом с грузным господином, проявляя завидную расторопность, крепко уцепился за его рукав.
Толстяк добродушно рассмеялся, отчего его крупные щеки пришли в движение.
– Забавно, право! Как же я могу вас с кем-то спутать, Константин Петрович? Мы вас ищем очень давно, с того самого времени, как в России появились банкноты высокого качества. Кажется, именно эти деньги вы печатали в Париже? – все так же добродушно поинтересовался толстяк.
– Простите, с кем имею честь общаться? – холодно спросил Савицкий.
– Извините, что не представился… Статский советник, начальник сыскной полиции Григорий Леонидович Виноградов. Вам не знакома такая фамилия?
– Впервые слышу, – не разжимая зубов, произнес Савицкий.
– Да, конечно… Я популярен только в специфических кругах… Но о вас я, поверьте, наслышан премного! Может, хотите, чтобы я напомнил вам кое-что из вашей биографии?
Константин Савицкий молчал.
В какой-то момент его взбудоражила отчаянная мысль: а что, если, вырвав руку, сломя голову броситься через Театральную площадь и попытаться затеряться в узких улочках? Но осмотрительность подсказывала ему, что угрюмые господа с непроницаемыми лицами просто пристрелят его, не вынимая рук из карманов.
– Мы ведь вас тогда в Париже чуть-чуть не арестовали. Вы, наверное, не знаете, но у нас с французской полицией имеются определенные соглашения. Мы разминулись с вами всего лишь на каких-то полтора часа. Возможно, мы бы вас задержали на границе, но вы скрылись от нас под другой фамилией, которую мы установили позже… Никифоров. Вот никак не думалось, что наши пути могут пересечься подобным образом. А у вас, батенька, талант! Провернуть операцию на три миллиона рублей! Я обещаю похлопотать за вас, авось скостят срок, если вы скажете, где находятся деньги, – без прежней иронии произнес Виноградов.
– Хм… Неприятно сознавать, но меня провели, как гимназиста. У меня нет этих денег.
Виноградов нахмурился:
– Я знаю, что вы шутник и в свое время пошутили не только в России, но и во Франции. – Голос Виноградова становился все строже. – Но сейчас, я вас уверяю, не самое подходящее время для шуток. При вас было два чемодана с деньгами, где они?
– Эти чемоданы находятся в гримерной актрисы Жизель. – Криво усмехнувшись, добавил: – Весьма подходящее имечко для такой милой крошки. Но в чемоданах не нашлось даже мятой банкноты. Одни газеты и стопки старых журналов.
– Вы хотите сказать, что она вас обманула.
– Представьте себе.
– Вижу, что вы не очень расположены к беседе, – печально произнес Виноградов, – что ж, видно, придется продолжить с вами разговор в следующий раз. Арестуйте его, господа!
Трое мужчин с непроницаемыми лицами выдвинулись вперед. У одного из них блеснула в руках какая-то цепочка, и, прежде чем Савицкий успел что-то предпринять, наручники на его запястьях защелкнулись со зловещим звуком.
Откуда-то из-за спины подкатила пролетка. Один из мужчин подсадил Савицкого на нее, после чего грузно плюхнулся рядом, придавив телом полы его сюртука. Другой, такой же тучный, расположился с противоположной стороны, так что не было никакой возможности выбраться из этих невольных объятий.
Глава 30ОТРЯД ЛЕТУЧИХ СЫЩИКОВ
Это был тот самый случай, когда следовало использовать отряд летучих сыщиков. Такое подразделение было создано Виноградовым три года назад с дозволения господина министра. К услугам отряда обращались тогда, когда в короткий срок требовалось отыскать подозреваемого. Обычно агенты летучего отряда довольствовались словесными портретами и, разъезжая на лихачах, фильтровали прохожих через свою цепкую память. Каждый из сыщиков имел многочисленную агентурную сеть среди дворников, половых и коридорных, то есть в тех местах, какие по обыкновению любили посещать злоумышленники. А потому в течение короткого срока подозреваемый отыскивался. Все решала оперативность и умение не дать подозреваемому выскользнуть из города, а потому на заставах выставлялись наряды, где задерживался всякий, подходящий под словесное описание.