– О ней болтали, Алекс, по всей Юго-Восточной Азии: через Южно-Китайское море слухи проникли в Коулун и Гонконг, куда сбежала большая часть этих мерзавцев со своими деньгами. «Медуза» не была таким страшным секретом, как тебе кажется.
– Слухи – да, история – согласен, – снова перебил отставной разведчик. – Каждый из этих скотов приставлял пистолет к виску или нож к горлу своих жертв – десятку, нескольким десяткам, а может, сотням – во время своих так называемых вылазок. Девяносто процентов из них были ворами и убийцами, настоящий отряд смертников. Питер Холланд сказал, что, когда он служил в СЕАЛ и работал на северо-вьетнамском направлении, не было случая, чтобы ему не хотелось пустить в расход любого из этого подразделения.
– Но без них вместо пятидесяти восьми тысяч убитых было бы шестьдесят с лишком. Нельзя забывать об этом, Алекс. Они знали каждый дюйм в тех местах, каждый квадратный фут джунглей в том треугольнике. Они, вернее мы, получили больше ценной развединформации, чем все остальные группы, посланные из Сайгона, вместе взятые.
– Я хочу втолковать тебе, Дэвид, одно: никогда не упоминай о связи между «Медузой» и правительством Соединенных Штатов. Это никогда нигде не фиксировалось и тем более не признавалось – даже само название скрывалось. Не существует закона о сроке давности для военных преступников, потому-то «Медуза» официально считается частной организацией, объединявший всякий сброд. "Медузам стремилась вернуть Юго-Восточную Азию в прежнее состояние, в котором чувствовала себя как рыба в воде. Если бы было установлено, что за «Медузой» стоял Вашингтон, репутация весьма влиятельных людей в Белом доме и Государственном департаменте была бы подмочена. Теперь они – могущественные фигуры международного масштаба, а двадцать лет назад были юнцами, низшими чинами в сайгонском командовании. Можно мириться с тем, что во время войны всякое бывает, но нельзя оправдать соучастие в резне мирных жителей и растрату миллионов долларов ничего не подозревающих налогоплательщиков. Это вещи того же порядка, как хранящиеся до сих пор в секретных архивах документы о том, что наши богачи финансисты субсидировали в свое время нацистов. Нежелательно, чтобы такие вещи вообще когда-нибудь выплывали на свет Божий, и «Медуза» в их числе.
Уэбб вновь откинулся на спинку стула. Теперь он был напряжен и не сводил глаз со своего друга, который однажды на краткий миг стал его смертельным врагом.
– Если мне не изменяют остатки памяти, известно, что Борн служил в «Медузе».
– Это было вполне правдоподобным объяснением и великолепным прикрытием, – согласился Конклин, в свою очередь взглянув на Дэвида. – Мы возвратились в Тамкуан и «узнали», что Борн, этот параноик и авантюрист с Тасмании, исчез в джунглях Вьетнама. Нигде в этом созданном нами досье не было даже намека на какую-нибудь связь с Вашингтоном.
– Но ведь это вранье, Алекс? Была и есть связь с Вашингтоном, а теперь об этом знает Шакал. Он понял это еще тогда, когда узнал в Гонконге о Мо Панове и о тебе – нашел ваши имена в руинах того конспиративного особняка на Виктория-Пик, в котором Джейсон Борн якобы подорвался. Шакал подтвердил это прошлой ночью, когда его связные подошли к вам возле Смитсоновского института, и – ведь это твои слова – наши люди «засветились». Шакал убедился наконец, что все его подозрения не лишены оснований. Некто из «Медузы» по кличке Дельта был Джейсоном Борном, а Джейсон Борн был создан американской разведкой и все еще жив. Жив-здоров и находится под защитой правительства США.
Конклин ударил по подлокотнику кресла и воскликнул:
– Как он нашел нас – нашел меня? Все – абсолютно все – было покрыто мраком. Мак-Алистер позаботился об этом, да и я тоже.
– Мне на ум приходит несколько ответов, но их мы обсудим немного позже. Сейчас не до того. Теперь мы должны обратить внимание на то, что известно Карлосу... На «Медузу», Алекс.
– Как это обратить внимание?
– Если Борн был выужен из «Медузы», следовательно, с ней были связаны какие-то тайные операции. Иначе каким образом можно было организовать подмену Борна? Пока что Шакалу неизвестно или он не смог еще составить себе ясного представления, насколько далеко пойдет правительство, особенно кое-кто в этом правительстве, чтобы «Медуза» по-прежнему оставалась в «черной дыре». Как ты совершенно справедливо заметил, иначе могут погореть некоторые весьма влиятельные люди в Белом доме и Госдепартаменте, и на лбу политических деятелей мирового масштаба будут выжжены весьма уродливые клейма. Думаю, ты им сообщил об этом.
– И внезапно у нас нашлись свои Вальдхаймы, – кивнул, нахмурившись и опустив глаза, Конклин. Он, очевидно, что-то лихорадочно обдумывал.
– Нуй Дал Рань, – едва слышно сказал Уэбб. При звуке этих слов Алекс бросил быстрый взгляд на Дэвида. – Это – ключ, верно? – продолжил Уэбб. – Нуй Дап Рань – Женщина-Змея.
– Ты помнишь...
– Вспомнил сегодня утром, – ответил Джейсон Борн, и глаза его холодно блеснули. – Когда Мари и дети уже были в воздухе и самолет исчез в дымке над бостонской гаванью, внезапно я почувствовал себя в другом самолете, в другое время, когда сквозь треск атмосферных помех по рации доносились слова: «Женщина-Змея», «Женщина-Змея», отмена операции! «Женщина-Змея», вы слышите меня? Отмена операции!" Я тогда отключил эту чертовщину и посмотрел на сидевших в салоне людей, которые, казалось, были готовы взорваться от беспокойства. Я посмотрел на каждого, гадая, кто из них вернется живым, а кто – нет; выживу ли я сам, а если нет, то какую смерть мы примем... Потом я увидел, как двое из них закатывают рукава, сравнивая свои безобразные татуировки – эти дерьмовые маленькие эмблемы...
– Нуй Дап Рань, – спокойно сказал Конклин. – Женская голова со змеями вместо волос. Медуза Горгона. Ты отказался от этой татуировки...
– Я никогда не считал ее знаком отличия, – перебил его, моргая, Уэбб-Борн. – Наоборот, как раз чем-то противоположным...
– Первоначально она служила только опознавательным знаком и не воспринималась как какой-то символ или знак отличия. Сложная татуировка на нижней части предплечья, рисунок и цвет которой мог воспроизвести только один знаток этого дела во всем Сайгоне. Никто другой не мог сделать ничего подобного.
– Старик заработал на этом приличные деньги – он был уникальным мастером.
– У каждого офицера Главного штаба, связанного с «Медузой», была такая татуировка. А сами они походили на обезумевших от радости детишек, которые в коробке с кукурузными хлопьями нашли кольцо с секретом.
– Они не были детьми, Алекс. Обезумевшими – да, можно согласиться, – но не детишками. Они были заражены гнилым вирусом, который называется безответственность. Тогда в сайгонском командовании вылупилось немало миллионеров. Настоящих детей калечили и убивали в джунглях, а личные курьеры этих сайгонских мудрецов в отглаженных хаки протоптали дорожки в Швейцарию к банкам Цюриха на Банхофштрассе.
– Полегче, Давид. Ведь ты говоришь о весьма влиятельных людях в нашем правительстве...
– Кто они такие? – тихо спросил Уэбб, поставив перед собой стакан.
– Те, о ком я точно знал, что они по горло погрязли в дерьме, исчезли после падения Сайгона, – я в этом уверен. Но я уже пару лет был вдали от оперативной работы, и никто не расположен болтать со мной о том, что произошло за это время, и особенно о «Женщине-Змее».
– Но у тебя есть какие-то соображения на этот счет?
– Конечно, но ничего конкретного, ничего, что хоть в какой-то мере можно назвать доказательством, – всего лишь догадки... Образ жизни этих людей, их недвижимость, которой у них не должно было быть, и курорты, куда они вряд ли могли позволить себе поехать. Не говоря уже о должностях... Некоторые занимают или занимали их, вроде бы оправдывая свое жалованье и дивиденды, но их квалификация не дает им права занимать подобные посты.
– Ты прямо какую-то шпионскую сеть описываешь, – сказал Дэвид напряженным голосом – голосом Джейсона Борна.
– Если это и сеть, то сильно засекреченная, – согласился Конклин, – и в нее входят лишь избранные.
– Составь список, Алекс.
– В этом списке будет полно пробелов.
– Тогда для начала включи в него только тех людей из правительства, кто в свое время входил в сайгонское командование. Или внеси в этот список только тех, у кого есть недвижимость, которой не должно было быть, и тех, кто занимает высокооплачиваемые должности в частном бизнесе без достаточных на то оснований.
– Повторяю: такой список может оказаться бесполезным.
– И это говоришь ты? А твоя интуиция?
– Дэвид, черт подери, какая здесь связь с Карлосом?
– Это – необходимая частица правды, Алекс. И притом весьма опасная – в этом можешь быть уверен. Но эта частица – стопроцентной достоверности и поэтому чрезвычайно привлекательна для Шакала.
Бывший оперативник ошеломленно посмотрел на своего друга и спросил:
– Что ты имеешь в виду?
– А вот здесь должна подключиться твоя фантазия: скажем, ты соединишь пятнадцать – двадцать имен и обязательно зацепишь трех-четырех человек, а потом мы как-нибудь сможем доказать, что это и есть наши мишени. Как только мы узнаем, кто они такие, мы прижмем их разными способами, сообщив всем одно и то же: сорвался кто-то из «Медузы», скрывавшийся много лет. Теперь он готов разнести голову «Женщине-Змее», причем он располагает всей необходимой информацией: именами, местами и датами совершения преступлений, местонахождением тайных швейцарских счетов – короче говоря, всем, чем надо. Затем наш Святой Алекс, которого мы все знаем и боготворим, сможет проявить себя, намекнув, что некто желает заполучить этого разъяренного оборотня еще больше, чем наши люди-"мишени".
– Ильич Рамирес Санчес, – медленно добавил Конклин. – Карлос-Шакал. А затем следует практически невозможное: каким-то образом, Бог знает каким, распространяется слух о встрече двух сторон, заинтересованных в убийстве этого человека. К тому же одна из них не может проявлять излишнюю активность, поскольку высокое положение делает ее уязвимой. Ты это имеешь в виду?