– Я понял, что вы имеете в виду: это не должно казаться простым делом!
– И вот еще что, мой друг. Хамелеон способен менять окраску и днем, однако ночью он чувствует себя увереннее...
– Вы кое-что забыли, – сказал Борн. – Как насчет англичанина?
– Ату его, старина, – ответил Бернардин.
Операция прошла без сучка без задоринки. Джейсон вряд ли мог припомнить подобную ей... Возможно, все получилось так гладко благодаря таланту человека, выразившего недовольство по поводу раннего телефонного звонка. В течение дня Борн неоднократно информировал Сантоса по телефону о том, как продвигаются дела. По просьбе Бернардина кто-то забрал конверт с инструкциями у консьержа и принес конверт ему. Бернардин условился о встрече с мсье Табури. Около половины пятого пополудни ветеран Второго бюро вошел в «Пон-Рояль», одетый в темный полосатый костюм, который был таким вызывающе английским, что прямо кричал о том, что его приобрели на Сэвил-роу. Он вошел в лифт и, поднявшись на нужный этаж и дважды повернув не в ту сторону, наконец оказался в номере Борна.
– Вот деньги, – сказал Бернардин, ставя на пол атташе-кейс. Он направился к бару, достал оттуда две сувенирные бутылочки джина «Танкерэй» и вылил их содержимое в стакан сомнительной чистоты. – A votre sante[101], – произнес он, выпив залпом половину, потом глубоко вздохнул и быстро прикончил остаток. – Я уже давно ничего подобного не делал.
– Не делали?
– Честно говоря, нет. За меня это делали другие. Слишком опасно... Тем не менее Табури – ваш вечный должник... Он убедил меня, что и мне надо присмотреться к Бейруту.
– Что?
– Конечно, таких средств, как у вас, у меня нет, но некоторый процент из les fonds de contingence[102] за сорок лет перекочевал в Женеву на мой счет. Так что я далеко не бедняк.
– Вас могут убить, если заметят на выходе.
– А я и не собираюсь уходить, – сказал Бернардин. – Я останусь здесь до тех пор, пока вы не закончите свои дела. – Франсуа открыл еще две бутылочки. – Теперь, возможно, мое старое сердце немного успокоится... – добавил он, подходя к маленькому столику. Поставив на него стакан, он вытащил из карманов два автоматических пистолета и три гранаты. – Теперь можно и расслабиться.
– Черт подери, что это такое? – спросил Джейсон.
– По-моему, у американцев это называется «силы сдерживания», – ответил Бернардин. – Хотя, правду сказать, и вы и Советы обманываете сами себя, тратя уйму денег на вооружение, которое не работает. – Я – представитель другой эпохи. Когда отправитесь по делам, оставьте дверь открытой. Тот, кто пойдет по коридору, увидит гранату в моей руке... Это не какая-то ядерная абстракция, а настоящие «силы сдерживания».
– Мне это подходит, – сказал Борн на прощание. – Пора кончать со всем этим.
Выйдя на улицу Монталамбер, Джейсон завернул за угол и так же, как в Аржантей, прислонился к стене и закурил. Он ждал, напустив на себя равнодушный вид; мозг его лихорадочно работал.
С противоположной стороны улицы Бак, которая пересекала улицу Монталамбер, к нему направился мужчина. Это был разговорчивый посыльный, с которым он виделся прошлой ночью; он приблизился, держа руку в кармане пиджака.
– Где деньги? – спросил он по-французски.
– А где информация? – ответил Борн.
– Сначала деньги.
– Мы так не договаривались. – Без предупреждения Джейсон схватил связного из Аржантей за грудки и притянул к себе. Схватив свободной рукой посланца за шею, так что пальцы вонзились в плоть, он добавил: – Передай Сантосу, что он может заказывать себе билет в ад. Я так не работаю...
– Достаточно! – произнес низкий голос, владелец которого появился из-за угла справа от Джейсона. К ним приближался Сантос. – Отпустите его, Симон. Он – никто. Дело касается только нас двоих.
– Говорят, что вы никогда не покидаете «Сердце солдата»?
– Изменилась ситуация, разве не так?
– Да, конечно. – Борн отпустил посыльного, тот взглянул на Сантоса. Когда Сантос кивнул огромной головой, посыльный поспешил прочь.
– Ваш англичанин прибыл, – сказал Сантос, когда они остались одни. – Он нес чемодан – я сам его видел.
– Он прибыл, и он нес чемодан, – согласился Джейсон.
– Значит, «Лондон» капитулировал? «Лондон» очень взволнован...
– Ставки высоки – вот и все, что я скажу... Будьте добры, информацию.
– Давайте определим процедуру, согласны?
– Мы обсуждали ее несколько раз... Вы сообщаете информацию, мой клиент дает мне распоряжение действовать в соответствии с ней. Если контакт налаживается, вы получаете от меня деньги.
– Вы говорите: «контакт налаживается». Что имеется в виду? Как вы узнаете, что контакт будет прочным? Как я узнаю, что вы не украдете мои деньги и на самом деле обеспечите связь, за которую заплатили ваши клиенты?
– Вы очень подозрительны...
– Очень... В нашем бизнесе не так уж много святых... Я прав, мистер Симон?
– Может быть, даже в большей степени, чем сами думаете.
– Вы не ответили на мой вопрос...
– Хорошо, попытаюсь... Как я пойму, что контакт налажен? Просто пойму. Моя профессия – понимать. Мне платят за это, и человек вроде меня не может сделать ошибку на таком уровне, а потом раскланяться и сказать, что ошибся. Я разработал специальный тест на основе собственных исследований: задаю пару-тройку вопросов и понимаю что к чему.
– Довольно уклончивый отчет.
– В нашем бизнесе уклончивость – неплохое качество... Что касается вашего беспокойства насчет денег, могу заверить, что я не собираюсь нажить себе врага в вашем лице. Кроме того, «дрозд», очевидно, контролирует такую сеть, что с моей стороны было бы безумием восстанавливать против себя своих клиентов. Это означало бы просто укоротить самому себе жизнь.
– Восхищаюсь вашей проницательностью, а также осторожностью, – мимоходом заметил связной Шакала.
– Книжные полки не лгут: вы – образованный человек.
– Не то чтобы очень, но у меня есть кое-какие верительные грамоты. Внешность может быть и выгодным наследством, и бременем... То, что я собираюсь сообщить вам, мистер Симон, знают лишь четыре человека на поверхности земли... Все они свободно говорят по-французски. Как вы поступите с этой информацией – ваше дело. Однако, если вы только намекнете на Аржантей, я мгновенно узнаю, и вам не выбраться из «Пон-Рояля» живым.
– Когда можно выйти на связь?
– Я назову номер телефона. Обещайте, что не будете звонить по крайней мере в течение часа с того момента, как мы расстанемся. Если вы нарушите обещание, мне станет известно об этом... Я повторяю: вы умрете.
– Через час. Согласен... Кроме вас, еще трое знают этот номер... Почему бы из них не выбрать одного, кто вам особенно неприятен, чтобы я мог сослаться на него... Если, конечно, возникнет такая необходимость.
Сантос позволил себе слабую усмешку и ответил:
– Москва. Человек, занимающий высокий пост на площади Дзержинского.
– В КГБ?
– "Дрозд" вербует людей в Москве, почти всегда в Москве. Это его страсть.
«Ильич Рамирес Санчес, – промелькнуло в голове Борна. – Проходил подготовку в „Новгороде“. Уволен из Комитета как маньяк. Шакал!»
– Я запомню это, вдруг пригодится. Номер телефона, будьте добры! Сантос медленно назвал Борну номер телефона и пароль.
– Все ясно? – спросил он, удивленный тем, что Борн ничего не записывает.
– Абсолютно. Я все запомнил... Если все будет благополучно, как передать вам деньги?
– Позвоните мне... Я сам приеду к вам. И никогда больше не вернусь в Аржантей.
– Удачи, Сантос. Мое чутье подсказывает, что вы можете на нее рассчитывать.
– Как никто другой. Слишком часто жизнь подносила мне чашу с цикутой...
– Сократ, – сказал Джейсон.
– Да, но если быть точным, это из диалогов Платона.
Сантос зашагал прочь, а Борн направился в «Пон-Рояль», подавляя желание кинуться бегом. «Бегущий человек является объектом любопытства, становится мишенью» (из наставлений Джейсона Борна).
– Бернардин! Это я! – крикнул Борн, врываясь в свой номер и отмечая при этом, что дверь распахнута настежь, а старик сидит возле стола, держа в одной руке гранату, а в другой – пистолет. – Отложите в сторону свои железки, мы напали на золотую жилу.
– Кто платит? – спросил ветеран Второго бюро, когда Джейсон закрыл за собой дверь.
– Я. Если все сработает так, как я думаю, можете считать, что к вашему счету в Женеве будет приплюсована кругленькая сумма.
– Друг мой, я работаю не ради денег... мне это даже в голову не приходило.
– Но поскольку мы разбрасываем франки так, словно печатаем их у себя в гараже, почему бы и вам не получить толику?
– С этим не поспоришь...
– В нашем распоряжении час, – сообщил Джейсон. – Вернее сорок три минуты.
– Для чего?
– Для того, чтобы выяснить, настоящая ли это связь... – Борн упал на кровать, его глаза горели от возбуждения. – Записывайте, Франсуа. – Джейсон продиктовал телефонный номер, который дал ему Сантос. – Дайте взятку кому-нибудь наверху, пригрозите или делайте что угодно, но только узнайте, где находится этот абонент.
– Чтобы сделать это, не потребуются большие деньги...
– Вы можете ошибаться, – возразил Борн. – Шакал наверняка защитил номер... Его знают только четыре человека...
– Тогда, вероятно, нам не следует подниматься на столь уж высокий уровень, а напротив, надо спуститься на землю, точнее, под землю. В туннели с телефонными кабелями.
Джейсон изумленно посмотрел на Бернардина.
– Об этом я не подумал.
– А вы и не должны были думать. Вы ведь не работаете во Втором бюро... Работяги – вот лучший источник информации, а не бюрократы, протирающие штаны... Я знаю кое-кого. Сегодня вечером позвоню одному из них домой...
– Сегодня вечером? – перебил Борн, приподнимаясь.
– На это уйдет около тысячи франков, но вы будете знать, где расположен этот телефон.